Нереально - Веда Талагаева

Резким движением она вскинула руку с зеркалом, послав в меня еще один зайчик. Меня бросило на бетонный пол так, что все кости захрустели. Застонав, я приподнялась, чтобы встать, но меня снова ударило об пол. В глазах запрыгали белые искры. Меня катало по полу из стороны в сторону, не позволяя двинуть рукой или ногой. Потом намертво прижало к холодному шершавому бетону. В глазах Снежаны появился стальной блеск.

— Все складывается удачно. Остался, конечно, еще Никита, мой маленький братик, и сегодня он приезжает. Аккуратненькая дорожная авария будет очень кстати, что скажете? Автобус врезается, скажем, в бензовоз?

— Там же и другие люди, — простонала я, силясь превозмочь боль в ушибленном правом плече и локте.

— Какая разница? Они тоже кому-нибудь портят жизнь, — равнодушно заметила Снежана, снова погружаясь взглядом в зеркальные глубины, — Как это удобно, что автобусы тоже оборудованы зеркалами. Любая зеркальная поверхность дает моему зеркалу власть, усиливает его. Авария будет живописной, а уж ее последствия! Но вы уже не увидите этого.

Она провела указательным пальцем по окровавленной щеке Дины и ее кровью начертила на поверхности зеркала круг. Дина закричала от боли, и ее тело судорожно выгнулось на стуле.

— Хорошо, — в глазах Снежаны заиграл темный огонь, отразившийся на щеках лихорадочной вспышкой румянца, — Ему понравилось. Оно сейчас выпьет твою кровь. Это не будет приятно.

Дина закричала еще громче и отчаяннее. Ее тело билось в судороге, каблуки сапожек скребли бетон. Я лежала на полу, задыхаясь от боли во всем теле и видела эту картину, многократно отраженную в зеркалах на стене и в напольном зеркале, стоящем рядом со мной. Снежана с ядовито-сладкой улыбкой глядела в свое зеркало, а лицо моей сестры становилось все бледнее, словно из нее выкачивали жизнь. Не знаю как, должно быть, отчаяние придало мне сил, но я смогла повернуться на бок и притянуть к себе за ручку грабли. Я вдруг поняла, что нужно делать.

Я так резко вскочила на ноги, что в глазах потемнело.

— Давай! — прохрипела Дина, словно догадавшись, что я собираюсь сделать.

Я подскочила к напольному зеркалу и со всей яростью, на какую была способна, опрокинула его на пол. Мельхиоровая рама с грохотом рухнула вниз. Звон разбитого стекла разлетелся по комнате, осколки хлынули мне под ноги. Снежана разгневанно крикнула и направила на меня свое зеркало. Но я уже кинулась крушить граблями остальные стекла. Их поверхности вспарывали трещины, осколки летели во все стороны, но у меня и мысли не возникало, что я могу порезаться. Гораздо больше я боялась, что проклятое зеркало будет и дальше высасывать кровь из моей сестры.

Видя, что зеркала умирают одно за другим, Снежана с яростью оттолкнула от себя стул, на котором сидела моя сестра. Он упал на пол. Дина вскрикнула, а Снежана через всю комнату мимо стола помчалась ко мне. Она схватила меня сзади за горло, оттаскивая от последнего маленького зеркала без рамки. Я сдернула зеркало со стены, развернулась и ударила им Снежану по голове. Ее красивые черные волосы покрылись мелкими осколками. Снежана взвизгнула, отпустила мою шею и затрясла головой, скидывая стеклышки. Дина на полу отчаянно забилась, скидывая с себя стул и освобождаясь от веревки.

— Убей ее! — хрипло рыкнула она.

Я ударила Снежану граблями по рукам и выбила зеркало. Оно упало на пол, Дина поползла к нему, обдирая колени о бетон. Снежана толкнула в сторону стол, преграждавший ей путь, налетела на Дину и отшвырнула, ударив ногой. Дина откатилась к стене, а Снежана нагнулась за зеркалом. Тогда я бросилась ей сверху на спину и опрокинула на пол. Снежана легко перевернулась ко мне лицом и замахнулась острой мельхиоровой ручкой. Я перехватила ее руку обеими руками и заставила направить острие ручки на саму себя. Краем глаза я увидела поверхность зеркала. Она была темна. Перед моим взглядом все расплылось.

— Не смотри в зеркало! — крикнула Дина.

Она вскочила на ноги и метнулась к полкам, ища что-нибудь похожее на оружие. Снежана извернулась на полу подо мной, стараясь заглянуть в отражение. Ей это не удалось, потому что я навалилась на нее всем телом. Тогда она резко вскинулась и ударила меня лбом в лоб. В ушах зазвенело. Ручка зеркала в наших со Снежаной руках повернулась, и стекло оказалось пред Снежаниным лицом. В ее глазах и на губах расцвела блаженная улыбка, а у меня в висках затрещало от боли. Последним усилием я повисла на ее руках, они дрогнули, заостренная рукоятка скользнула вниз и воткнулась Снежане в горло. Она изумленно выдохнула, глядя в зеркало. В ее горле булькнуло, и по белой коже заскользила тонкая темно-красная струйка.

Тело Снежаны дернулось подо мной, и пальцы, державшие ручку зеркала, разжались. Я отпрянула в сторону и увидела Дину. Она стояла надо мной и Снежаной, тяжело дыша, подняв над головой обеими руками медный подсвечник, в котором уже не было свечей. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, потом Дина выпустила из рук подсвечник, схватила зеркало Снежаны, швырнула на пол и раздавила стекло каблуком.

— Свет мой, зеркальце, умри, — с отвращением выплюнула она сквозь сжатые зубы.

Я привстала, ухватившись за край стола, и посмотрела сверху на лежащую навзничь Снежану. Ее глаза застыли, остекленев. Но лицо успокоилось, и стало еще красивее, чем при жизни.

— Откуда столько злобы? — горьким шепотом спросила я, — Неужели от зеркала?

— Конечно. Бесовское стекло, — пробормотала Дина; ее лицо снова стало приобретать свежий цвет, — Блин! Она говорила про те красные яблоки. У тебя ведь есть номер хозяйки? Звони Марии.

Я нашла в рюкзаке сотовый. Номер Марии Викторовны не ответил.

— Вызывай "скорую", — сказала Дина и подошла к полулежащим без чувств Вике и Вере Аркадьевне, — Надо вытащить их наверх, им тоже нужен врач, — она запрокинула голову к потолку, прикидывая, насколько высока и крута лестница, — Так чего ты вдруг вернулась?

Утром траву под деревьями в парке посеребрил заморозок. В пустом пространстве большого дома холод и тишина ощущались особенно остро. Резкий свет восходящего солнца вливался в окна, не прикрытые шторами, по коридорам и комнатам гуляло эхо наших шагов.

— Ну, как ты, в порядке?

Никита Верейский, светловолосый мальчик семи лет с большими серьезными глазами, пожал плечами.

— Да не очень, — со вздохом признался он.

Дина, глядя на собеседника сверху вниз, тоже пожала плечами виновато и растеряно. Трудно было придумать слова утешения для мальчика, вся семья которого находилась в реанимации.

— Он молодец. Другие бы на его месте целый день плакали, — Света погладила пушистые волосы мальчишки, и всхлипнула.