Можете звать меня Татьяной - Наталья Арбузова

Олег Борисович рассуждал, как обычно помогая себе руками. «Если они хотят создать новую генерацию людей на Земле, то им понадобятся женщины. Ты, Маша, маленькая женщина. Они ухватились за представившуюся возможность. Будут растить из тебя то, что им нужно. Изменить случившееся вряд ли возможно. Ты сама вступила в круг избранных. Держись, девочка. И помни: я с вами обоими, опирайся на меня смело». Проверили Машин мозг. Хотели перенести из него в компьютер Олега Борисовича карту обратной стороны Луны. Высветилось: «Изменить запись от 12огооктября 1914ого года на запись от 20ого сентября 2015ого года?» Олег Борисович нажал «да». Машина карта оказалась яснее Витькиной. «У тебя хороший мозг, девочка. И, похоже, ты бесстрашна. Теперь нас трое в эксперименте». И отправился собственной персоной с большим зонтом провожать Машу домой. Витька в ожидании возвращения учителя пылесосил его холостяцкую квартиру. Пылесос притягивал со стола ученые записки хозяина.

Жизнь улыбалась Витьке. Он не понимал людей, которые разводятся. Витькин отец был женат вторым браком. Где-то у Витьки имелась взрослая сестра. Взрослая с точки зрения Витьки – восемнадцатилетняя. О ней никогда не упоминали, будто ее вовсе нет. Спрашивать о сестре у отца Витька не решался. Даже в имени ее сомневался. Лида? Лиза? Бабушка когда-то обмолвилась и тут же прикрыла рот рукою. Всё это казалось Витьке сплошным абсурдом. Добро бы отец был счастлив во втором браке, радовался сыну, занимался им. Но этого не было и в помине. Когда Витька женится, всё будет по-другому. Падали листья, устилая дорогу в школу, которая перестала казаться Витьке тюрьмой. Даже Анна Сергевна сдалась и поставила Витьке, как она сказала, твердую четверку. Информация из Машиной головы напрямую переписывалась в Витькину. Дело касалось не только математики. Витька явно видел Машино ликованье. И это он, он тому причиной. Он, замухрышка Витька, на полголовы ниже Маши, а умом неведомо насколько. И так будет всю жизнь, Витька ручается. Иначе и быть не может. Всё остальное сущая дрянь и никогда его не коснется.

Прошли те времена, когда прозрачные прикармливали Витьку ровно рыбку в пруду. Раскрывали над ним в дождь невидимый зонтик, выключали газ, когда еда собиралась пригореть, переносили его от дома в школу за считанные секунды. Теперь полностью завладели Витькой, стали использовать его в своих далеко идущих целях, не сообразуясь с его планами и желаниями. Маша для них была находкой. Сильный мозг, принимающий информацию без ограничения. Прозрачные вцепились в Машу крепко, а она, храбрая, жадно впитывала новые впечатленья. И новые планеты, которые посещали неуемные прозрачные тираны, теперь казались Витьке красивыми, ничуть не хуже обожаемой Земли. Если бы с Машей, то, в принципе, можно бы на них и поселиться. Кажется, прозрачные поймали Витьку на мысли. Увидали в детях будущих Адама и Еву. Привозили детей в безлюдные зеленые дебри. Находили же новоявленные прозрачные боги такие привлекательные планеты где-то у черта на рогах.

Машиных родителей пришлось усмирять. Заявились в школу, нашли Олега Борисовича и во всем обвинили его. Забивает детям головы всякой чепухой. И какое дело ему до девочки? даже не его ученица. Олега Борисовича вызвали к директрисе, но прозрачные боги не допустили его увольнения. Утихомирили и Машиных родителей. Дело спустили на тормозах. Полеты продолжались, и планеты выбирались самые заманчивые. Детей выпускали погулять в райские сады, где пели-заливались пестрые птицы. Олег Борисович был весьма озабочен. «Понимаете, мои юные друзья, они могут вас в один прекрасный день там оставить. Не хочу вас пугать, но такой вариант нужно тоже рассматривать». Пытался однажды сесть вместе с детьми в вертолет, но невидимая стена его не пропустила и даже отшвырнула. Упал, разбил очки, порезал щёку. Инопланетяне тоже бывают иной раз жестоки, особенно когда вторгаются в их замыслы.

Прозрачные извинились перед Олегом Борисовичем в свойственной им манере. Он, расцарапанный, встал и пошел к подъезду, пошатываясь, печатая по раннему снегу следы, наступающие друг другу на пятки. Ему в спину бибикнули. Обернулся. Перед ним распахнул дверцу роскошный мерседес. Сел. Бардачок сам открылся. Там лежали документы собственности и водительские права на его имя. Хотят загладить вину. Ну что ж, примем подарок. Сначала долго ездил один: не был в себе уверен. Наконец посадил обоих детей и торжественно повез в собрание посвященных.

Весна уж самозабвенно чирикала в парке вокруг университетской обсерватории. Обоим детям сравнялось по двенадцати – пора учить. На школу Олег Борисович особенно не надеялся – знал ее изнутри во всем несовершенстве. Глазастый лысый профессор в маленькой комнатушке поцеловал Маше руку и созвал «наших». Все трое явились, заранее предупрежденные. Дальнейшее было похоже на церемонию празднования совершеннолетия у каких-то островитян. Правда, никто не протыкал детям губы и не вставлял колец. Но с ними всерьез советовались, просили комментировать проецируемое на экран. Маша больше помалкивала, а Витька говорил до того разумно, что сам себя не узнавал. С тех пор как к нему прибилась Маша, он разительно поумнел.

Члены маленького кружка стали заниматься с Витькой и Машей. Астрофизика, антропология, генетика, археология, этнография, мифология. В свободные часы дети ходили по парку, осыпаемые лепестками отцветших яблонь, и оба думали о лете, всегда таком желанном, а теперь? Но мысли их прослушивались. Прозрачные боги устроили так, что Витькин отец отправился к Машиным родителям. Не сватом, не смейтесь. Просто убеждать их, чтоб отпустили Машу на лето к его матери в деревню. Там такой воздух, такое парное молоко! совсем как в рекламе молочных продуктов марки «домик в деревне». Да, Маша быстро растет, ей действительно не мешало бы окрепнуть. И Машины родители, недавно столь агрессивные, неожиданно согласились.

Не всякий человек на своем веку бывает счастлив. Кому-то дается, а кому-то нет. Так, слабое подобие. Витька был абсолютно счастлив в это лето, тринадцатое лето его нестандартной жизни. До одури счастлив. Каждая кувшинка на речке, каждая земляничка в лесу стали бесценным даром. Худая Маша в ситцевом сарафане сразу приглянулась бабушке. Две женщины, одна на закате, другая на ранней заре, спелись. Спелись в буквальном смысле слова. Сидя на крыльце, опустивши на колени длинные руки, выводили тонкими голосами:

Уж ты сад, ты мой сад,

Сад зеленый виноград,

Что ты рано цветешь,

Осыпаешься?

Что ты рано цветешь,

Осыпаешься?

Во далече ль, милый мой,

Собираешься?

Не надо никакого рая, оставьте, оставьте Витьку на его планете, о прозрачные боги! Здесь его рай, на этой скудной земле, лишь бы слушать родные песни. Но в сентябре пришел день, когда детей забрали прямо из школьного двора и в конце полета действительно оставили одних на умопомрачительно прекрасной планете. Космический корабль увеялся без предупрежденья. Оставили неизвестно на сколько времени – светило здесь не уходило за горизонт, но грело непрестанно и очень мягко. Наверное, планета была от источника тепла и света порядочно удалена, И, должно быть, обращена, подобно нашей Луне, к своему Солнцу одной стороной. Времени как бы не существовало, и никаких обещаний вернуться за детьми прозрачные боги не давали. Поганцы, проверяли своих избранников, смотрели, как они себя поведут. Конечно, какой-то прозрачный надсмотрщик с ними оставался, но втайне. А сентябрь на Земле только начинался, еще зеленый, но уже с легкой грустью. Астры всех оттенков цвели возле школы. Жалко Земли, жалко Олега Борисовича.

Витька с Машей поглядели друг на друга и увидели, что они уже подростки. В этом учебном году им исполнится по тринадцать. «Давай, ты будешь звать меня Адам, а я тебя Ева» - «Хорошо, Адам. Надо прежде всего найти воду». Осмотрелись. С невысокой скалы падал, сверкая всеми цветами радуги, чистейший водопад, образуя прозрачный ручей. «Если хочешь, Ева, можешь выкупаться под водопадом. Я отвернусь и подожду тебя здесь». – «Хорошо, Адам». И убежала. Вернулась с мокрыми волосами. «Вода теплая, Адам. Иди ты тоже купайся, а я буду глядеть во-он на то дерево». Когда пришел довольный Витька, с которого так и капало, отправились вместе к во-он тому дереву. На нем что-то росло и даже падало вниз. Попробовали – съедобно. Светило в золотистом небе как стояло, так ни на йоту и не сдвинулось. «Наверное, ночи мы не дождемся, Ева. Попробуем спать при свете». Получилось. Адам-Витька и Ева-Маша заснули сразу. Устали от свалившейся на них ответственности друг за друга. А когда проснулись – космический корабль уж приближался от горизонта, стремительно нарастая в глазах. Их взяли на борт безо всяких объяснений и приземлили прямо во дворе школы. Уроки уж начинались. К повзрослевшим ребятишкам вернулись их имена, и они бегом кинулись в класс. Успели. Уффф. Первое испытание прозрачных богов выдержали с честью.