Ветры Дюны - Брайан Герберт

Возле ее установленного на возвышении кресла в передней части зала стоял Гурни, вооруженный мастер меча. Сам по рождению эрл, герой множества битв, когда Джессика занимала свой герцогский трон, он полностью подчинялся ей.

– Хорошо, начнем, – сказала она. – У вас, должно быть, важные дела, раз вы готовы простоять здесь целый день.

Аудитория словно не заметила ее сухого юмора.

Первого выступившего вперед из ряда просителей Джессика узнала: бородатый старик, одетый как традиционно одевались рыбаки, на шее медальон на голубой ленте, заметное брюшко, тонкие ноги. Мэр Джерон Хорву почти всю жизнь был выборным главой Кала-Сити; его выдвинул сам старый герцог.

Мэр явно был расстроен. Щеки ввалились, глаза покраснели и смотрели устало от недостатка сна. Он поклонился Джессике, как предписывал порядок, но быстро – кое-кто из собравшихся счел это недостаточным проявлением почтения.

– Миледи, мы в осаде. Умоляю о помощи. Спаси наш мир.

Многие паломники, сжимая кулаки, переглядывались, готовые сразиться со всеми, кто угрожает Каладану… и не понимая, что мэр имел в виду именно их.

– Точно объясни, о чем ты, Джерон. – Джессика подалась вперед, чтобы ободрить его. – Я знаю, что ты всегда печешься о Каладане и его жителях.

– Все эти инопланетяне! – Джерон показал на толпу. – Они говорят, что пришли почтить Пауля Атрейдеса, сына нашего благородного герцога, а сами грабят наш город, вытаптывают поля, загрязняют берега! Я уверен, у них благие намерения, – торопливо добавил он, старясь унять гневный шум, поднявшийся в приемной, – но это не имеет значения, когда все, что нам дорого, безжалостно уничтожается.

– Давай, приятель, говори точнее, – подбодрил его Гурни. – Им нужно это услышать.

Старик начал перечислять по пальцам.

– На прошлой неделе нам пришлось заменить три дока в гавани, потому что бесчисленные люди раскололи и разобрали их на щепки – на память. И только потому, что здесь стояла яхта герцога Лето Атрейдеса «Победитель»!

Он закатил глаза, показывая, какой нелепой считает эту мысль.

– Наши гостиницы разграблены. Улицы запружены людьми, которые спят в канавах, крадут в лавках и оправдывают это тем, что Муад'Диб был щедр ко всем своим последователям! И не забудьте торговцев-шарлатанов, которые продают мусор, который будто бы благословил или которого касался Муад'Диб. Хорошо известно, что они собирают все подряд и продают доверчивым паломникам, которые платят за них большие деньги, есть ли доказательства или нет.

Теперь, охваченный страстью, Хорву говорил все быстрей.

– В рыбных водах так много лодок туристов, что уловы резко упали, а ведь сейчас приходится кормить дополнительно тысячи ртов! Леди Джессика, наш образ жизни гибнет. Пожалуйста, помоги. – Хорву поднял руки. – Пожалуйста, пусть они перестанут приезжать.

– Нельзя, саяддина! – крикнул кто-то из публики. – Это первый дом Муад'Диба, священное место джихада. Мессия накажет всякого, кто откажет нам, он нанесет удар с неба!

Его поддержали одобрительные крики.

Хорву дрогнул, услышав эти яростные вопли, но Джессика встала. С нее довольно.

– Не императору Паулю Муад'Дибу наносить удары с неба. Это может только Господь. Как вы смеете оскорблять Бога и моего сына, наделяя его такой властью! – Пораженные слушатели затихли. – Разве вы не хотите, чтобы вас защитили от обманщиков?

Хорошо, вот мой приказ. В качестве первого шага все продавцы должны доказать мне истину своих утверждений, прежде чем им разрешат продолжать торговлю.

Во-вторых, я меняю закон. Всякий, кто будет пойман на воровстве у добрых жителей Каладана, будет считаться укравшим у самого Муад'Диба. И пусть с ним разбирается Кизарат.

Наступила ошеломленная тишина: все знали, как жестоко расправляются священники Кизарата с такими преступниками.

– И третье. Мы ограничим количество прилетающих на Каладан паломников, а те, кто прилетит, заплатят крупную сумму; эти средства пойдут на восстановление того, что испорчено или украдено паломниками. – Довольная своим решением, она кивнула. – Гурни, пожалуйста, вместе с мэром Хорву разработай план осуществления этих мер. – И жестко добавила, подключив Голос, чтобы воспользоваться почтительным вниманием: – Так я велю священным именем Муад'Диба.

Джессика видела слезы благодарности на слезящихся от старости глазах мэра, но на лицах других слушателей она ничего подобного не заметила. Ее уважали и боялись, но то, что она сказала, им не понравилось.

«Да будет так», – подумала она. Фанатики Пауля могут бесчинствовать повсюду в империи. Но не на Каладане.

Мало сил, которые могут сравниться с фанатизмом. Ближе всего к нему стоит уязвленная гордость.

За последние годы Джессика наслушалась рассказов о жестокостях джихада, которые своим именем разрешал Пауль. Но ее находили все новые рассказы, хотела она их слушать – и верить – или нет.

Каждый раз как над Каладаном проходил лайнер Гильдии, мэр Хорву и грозный поселковый священник Аббо Синтра бросались в замок и рассказывали новости. Желая только добра, они показывали Джессике официальные отчеты Кизарата и неофициальные документы, распространяемые испуганными людьми, уцелевшими в джихаде.

– Умоляем тебя, прочти это и сделай что-нибудь, миледи! – просил Хорву. – Ведь он твой сын!

– Помоги ему вернуться на тропу справедливости и чести, – сказал священник, который когда-то давно провел брачную церемонию герцога Лето. – Пауль прислушается к своей матери. Помоги ему вспомнить, что до того, как стать предводителем пустынных фанатиков, он был Атрейдесом.

Выпроводив их, Джессика долго избегала смотреть на документы. Наконец она ушла в свои личные покои, пригласив с собой Гурни. Оба прочли новые донесения и встревожились.

Еще три планеты стерилизованы, лишены жизни, все их население уничтожено. Все живые существа. И это допустил Пауль, который начал экологическое возрождение и тщательное преобразование Арракиса, Пауль, который только что основал новую школу планетологов в честь отца Чани.

Погибли четыре планеты. И, кажется, каждая новая жестокость дается ему легче. В шепоте Джессики звучал ужас.

– О чем он думает? Это убийство.

– Первый шаг по этой скользкой дорожке Пауль сделал, когда наказал эрла Торвальда и его мятежников, уничтожив планету Ипир, миледи.

Джессика нахмурилась.

– Тогда Торвальд направлялся сюда, на Каладан, чтобы уничтожить нас. Опасность угрожала всему Каладану, родине дома Атрейдесов. Целью нападения был сам Пауль, он не мог отмахнуться от него.

– Большинство погибших на Ипире: женщины, дети, обычные граждане – не виноваты были ни в чем.

Гурни не мог забыть страшные картины. Джессика печально сказала:

– Цена была ужасающая, но я могу принять его ответный ход. Он отправил всем сообщение, которое должно было предотвратить новые мятежи. Но эти другие планеты… – Она покачала головой и упрямо стиснула зубы. – У него наверняка были причины. Я знаю сына – я его вырастила и не могу принять, что он делает это из каприза или из мести!

Их положение осложнялось тем, что император ничего не объяснял, а его последователи не сомневались – то, что Муад'Диб предвидел и приказал, должно быть необходимо.

Джессика не могла прогнать воспоминания о Пауле – умном ребенке, талантливом подростке, который сражался с соперниками и становился сильнее; она всегда верила, что честь Атрейдесов остается нетронутой в его сердце. Как его мать, она просто не могла его проклясть… но и не могла не замечать, объяснить или оправдать его недавние действия.

– Лучше бы я понимал весь его план… Боюсь, Пауль скользит к забвению, придумывая новые объяснения, как только находит новые цели, миледи.

Они вспоминали картины дымящихся полей битв. Говоря о них, представитель Кизарата гордо называл мертвецов, лежащих там, «теми, кто отказался принять благословение Муад'Диба». И каждая битва уносила десятки тысяч жизней.

Джессика видела, что торжествующие победители, которые грабят тела мертвых, это и есть воины джихада Пауля. На заднем фоне видны были медицинские корабли с группами медиков. Но при высоком разрешении Джессика углядела кое-что, чего Кизарат не заметил или о чем не намеревался рассказывать. Увеличив изображение, она увидела несколько больших, без обозначений кораблей, паривших на краю кровавого поля.

Из этих кораблей выходили низенькие фигуры, они прочесывали поля, многие трупы пропускали, но некоторые забирали. Тела укладывали, как бревна, на сотни носилок на портативных генераторах силового поля, а потом отправляли на борт безымянных кораблей.