Паутина любви - Филиппа Карр

— Слава Богу, что ты здесь! — прошептала она.

— А что?

— Что? — переспросила она. — Потому что ты мне нужна, вот что! Терпеть не могу, когда нет возможности прийти и поговорить с тобой. А теперь я могу поболтать с тобой вволю, Ви!

— Ну что ж, почему бы и нет? Я тут… и теперь уже не сплю.

— Извини, если я напугала тебя. Ты, наверное, подумала, что это привидение? Возможно, дело в джерминовском привидении, в той, которая исчезла в море? Я так волнуюсь, Виолетта! Я вправду обеспокоена: этот сон такой яркий… и уже не в первый раз. Думаю, он вещий!

— И что же во сне происходит?

— Я рожаю ребенка… и умираю!

— Что за глупость! Тысячи женщин благополучно рожают детей! У тебя все подготовлено… за тобой присмотрят… с тобой я и мама, да еще нянюшка Крэбтри. Она никогда не допустит, чтобы ты… с тобой что-нибудь случилось!

— Не шути! Я говорю серьезно. Я умираю, понимаешь… в этом сне! Я умираю, родив ребенка, но с ним все в порядке, и он такой хорошенький! Я умерла… а он здесь. Вероятно, после смерти можно наблюдать за людьми… видеть, чем они занимаются? Вот это я и делаю во сне… наблюдаю. Я вижу тебя и нашу мать… и вы очень несчастны…

— Слушай, Дорабелла, — строго сказала я, — не нужно драматизировать! С тобой все в порядке, так сказал врач.

— Врачи не всегда разбираются в случающихся… осложнениях…

— Уж от тебя я меньше всего ожидала таких нездоровых мыслей. Послушай, ты собираешься рожать ребенка… это может наступить в любой момент. Естественно, ты волнуешься! Наверное, всякий бы волновался на твоем месте. Все мы знаем, что детей не приносят аисты и что их не находят в капусте, а сам процесс родов довольно болезненный. Такое происходит во всем мире, но у тебя это впервые, а ты всегда с трудом переносила любой дискомфорт. Ты этого не сознаешь, но это так. Ты только представь, как кричит маленький Тристан или Изольда. Это же чудесно! Твой собственный ребенок! И ты сразу поймешь, что все уже кончилось. Ах, какая ты счастливая, Дорабелла!

— И ты хотела бы иметь ребенка, правда?

— Все женщины хотят этого… или большинство из них.

— Только те, что относятся к материнскому типу! Я думаю, ты из таких. А если предположить… предположить… что, как в этом сне… я не выживу?

— Не собираюсь даже думать об этом!

— Милая, милая Ви, мы никогда не расстанемся! Без тебя я сама не своя, какая-то полуживая, вот почему… Я знаю, тебе это не понравится, но такое может случиться. Ведь люди умирают… и зачастую как раз те, от кого этого не ожидали…

— Забудь этот глупый сон! Это называют «нервозностью беременных».

— Правда? Похоже, ты вызубрила все о родах наизусть!

— Просто я прислушиваюсь к тому, что говорят.

— Это потому, что у нас с тобой все общее. Я скажу тебе, чего я хочу, Ви! Если я… не выживу…

Я сделала нетерпеливый жест.

— Выслушай, — потребовала Дорабелла. — Просто предположим такое! Если меня не станет, я хочу, чтобы ты взяла себе маленького Тристана… или Изольду. Я не хочу, чтобы ребенок доставался кому-то другому! Ты поняла меня?

— А что я понимаю в младенцах?

— Тебя бы наставляла нянюшка Крэбтри, но я хочу, чтобы ребенок был твоим. Конечно, есть еще мама, она тоже поможет, но ребенку нужен один человек, которого он будет выделять из всех… который сможет заменить ему мать, и я постараюсь, чтобы этим человеком была ты, потому что ты — моя частица!

— Конечно, я бы… но все это чепуха!

— Да, возможно, но ты поклянись: «Пусть мне перережут глотку, если я преступлю клятву!»

Я рассмеялась, вспомнив детство: как Дорабелла обещала держать что-то в тайне, облизнув палец: «Вот видишь, мой палец мокрый, — затем, обдув его, чтобы он обсох: — Вот видишь, теперь он сухой. Я перережу себе глотку, — и она выразительным жестом проводила пальцем по горлу, — если когда-нибудь нарушу клятву!»

— Клянусь, — сказала я, — но скоро ты сама посмеешься над своими фантазиями!

Дорабелла удовлетворенно вытянулась в постели.

— Теперь мне гораздо лучше! Что бы ни случилось, все будет в порядке… Я имею в виду — с ребенком. Ты же понимаешь, какие между нами отношения, мы ведь с тобой — одно целое, Ви… и так будет всегда, что бы ни случилось! Если я умру…

— Ой, пожалуйста, прекрати говорить о смерти! Она произнесла:

— Ты поклялась мне! Мы всегда держали свои обещания, правда? Ты понимаешь, что я имею в виду, когда говорю, что ты являешься частицей меня, а я — частицей тебя? Мы ведь с самого начала были с тобой вместе, мы связаны друг с другом. Это ведь так, правда? Другим людям этого не понять! Это даже забавно… Будто какая-то нить. Прочная, хотя и невидимая… Я думаю о ней, как о паутинке, связывающей нас навсегда, даже если кто-то из нас умрет… Я беспокойно вздохнула.

— Хорошо, хорошо, — продолжала она. — Я больше не буду говорить об этом! Ты пообещала… и что бы ни случилось, эта ниточка останется. Слушай, а ты здесь останешься, правда?

— Ну, на некоторое время…

— Я скажу тебе, чего бы мне хотелось: выходи замуж за этого милого мужчину из семьи Джерминов и будем жить здесь вместе!

— Безусловно, мадам, если вам так удобнее!

— Да ты подумай! Мы ведь будем соседями, представляешь! Хотя мама, наверное, возлагает надежды на этого лондонского юриста?

— Да уж! Знаешь, мне бы не хотелось обсуждать эту тему, она меня раздражает, особенно оттого, что все это чепуха! Думаю, ты поступила очень разумно, так быстро выйдя замуж и уклонившись от всех этих разговоров.

— Все матери одинаковы! Они не могут расстаться со своими дочерьми и в то же время не могут успокоиться, пока не выдадут их замуж!

Дорабелла рассмеялась. Похоже, все ее страхи рассеялись.

Я задумалась над тем, действительно ли ее преследовал подобный сон? Она привыкла все драматизировать и непременно желала находиться в центре драмы. Возможно, ей нравилось представлять себе, как все домашние погружаются в траур по ней, по осиротевшему ребенку, родившемуся на свет, по оставшейся в живых сестре-близнеце, связанной с ней «невидимой нитью» и ставшей приемной матерью… Ей это должно было доставлять удовольствие — при условии, что она могла бы наблюдать за развитием действия!

Я проводила Дорабеллу в ее комнату и аккуратно накрыла одеялом. На мгновение она прижалась ко мне.

— Помни, — сказала она, — ты поклялась священной клятвой!

Оказавшись вновь в постели, я обнаружила, что мне трудно уснуть. Несмотря на всю смехотворность страхов Дорабеллы, они некоторым образом совпадали с моими: если только предположить… Нет, нет… нельзя позволять себе увлекаться такими мыслями! Все у нее будет в порядке, так должно быть, все так говорят! Она молодая и здоровая, все должно быть хорошо!