Конан храбрый - Роланд Грин

"Нам надо?" прорычал недовольно Конан.

"Вам надо и болше, чем даже Циммериец может предложить," сказал Хезал и позвонил в колокольчик на столе. Из-за двери донесся женский голос.

"Да, капитан?"

"Вина и четыре кружки. А потом нагрей мне ванну на двоих."

"С удовольствием, капитан."

На этот раз Конан узнал голос Дессы и вопросительно поглядел на капитана. Мужчина ухмыльнулся.

Я принял на себя обязанности Шамиля. Почему я не могу принять и часть его наслаждений?"

Бора переместил мешок угля на левую руку и постучал в дверь.

Мариам, это Бора. Я принес уголь."

За звуком босых ног послышалось звяканье открываемого засова. Выглянула Мариам. На ней был лишь домашний халат алого шелка, слегка обжатый веревкой с золотыми нитями. Цвет подходил ей к лицу. Он также заметил, как много осталось оголенной кожи. Он знал, что не должен любоваться таким не совсем пуританским видом, но не мог отвести глаза.

"Заходи, заходи. Положи мешок у северной стены."

Сделав шаг вперед, Бора едва не споткнулся о лежавшие на полу овечьи шкуры. Малиновый, индиго, сочный зеленый страшно похожий на изумрудный огонь Камней, они привлекали взор, но содержали ловушки для не опытных ног. По-крайней мере ему потребовалась помощь, чтобы добраться до северной стены. Она оказалась заваленной грудой мешков с углем и солью, горшками специй и трав, медными сосудами. Он бросил мешок на вершину ближайшей кучи и потянулся, чтобы размять затекшие мышцы.

"Сколько Порошка они планируют сделать? Похоже, что этого будет дотаточно, чтобы разрушить любое заклятье от сюда до Иранистианской границы!"

Мариам улыбнулась. "Госпожа Иллиана прикусила свой язык, как она и должна делать. Определенно, что каждому, кто насылает магию против Форта, придется туго."

Она опустилась на колени и открыла небольшой ларуц. Когда она это делала, ее халат откинулся, обнажив наполовину спелые груди. Бора снова отвернулся, чтобы не смотреть.

Когда он посмотрел назад, Мариам протягивала две кружки вина. "Выпьем с тостом за твою победу?"

"Тогда лучше за мое счастливое возвращение."

Она прижалась к нему неловко из-за двух кружек вина, все также находившихся в ее руках. Ее губы приютились на боку его шеи и ласкали горло.

"Так им хватило разума взять тебя с ними? Слава богам!"

"Я никогда не считал их дураками, Мариам. Особенно этого Циммерийца. Я лучший проводник, которого они могут найти без использования магии."

Они выпили. Боре казалось, что Мариам сама использует немного своей магии, так как единственная кружка вина наполнила его голову необычайной легкостью. Он заметил, что она только чуть пригубила вина и не успела закончить с первой кружкой, когда он выпил вторую.

Он выпил бы и третью, но она положила свою руку на его кружку. "Достаточно, Бора. Достаточно. Ты слишком молодой и вино может повредить тебе."

Она поставила свою кружку и положила другуя руку на рот Боры. Провела пальцами по его губам и вдоль щеки, затем пробралась рукой в открытую горловину его рубашки.

"Мариам, это не совсем удобно."

Меньше всего казалось, что эти слова образовались в голове Боры. Они застряли в горле и раздался лишь слабый стон. Когда Мариам развязала пояс он замер с открытым ртом.

Постояв, она встряхнулась, одежда слетела. Бора никогда не мог представить себе, что женские груди могут быть такими прекрасными. Груди и все остальное темной страсти предстало перед его взором.

"Бора," сказала она, само слово казалось ласкающим. "Бора, ты никогда не спал с женщиной?"

Слова застыли в нем, но глаза говорили ясно. Мариам приблизилась к нему и прижалась всем телом от плечей до колен.

"Тогда тебе нужно испытать это перед походом в горы." Она продолжала прижиматься к нему, а ее руки незаметно снимали с него одежду.

Наконец то он обрел разум, чтобы помочь ее раздеть себя и последовать за ней в постель.

Раина перевернулась в постели, когда в комнату вошел Конан. Над одеялом одиноко виднелись голые плечи. Он присел и пробежал рукой вдоль изгибов под одеялом. Он знал, что Раина обычно спит обнаженной.

Его руки вернулись к верхнему краю одеяла и начал залезать под него. Раина перевернулась на спину, позволив одеялу сползти на пояс. До того, как Конан успел дотронуться до обнаженного этим движением, она поймала его руки и притянула их к своим грудям.

"Твоя рана, полученная в Красном Соколе совсем зажила," сказал Конан.

"Я быстро зарастаю, Конан. Жаль, что тогоже нельзя сказать о Массоуфе."

"У него рана в другом месте. А что, он снова скулит?"

"На этот раз несколько иное. Он просто просится с нами в горы."

"Да?"

"Он разговаривал и со мной и с Иллианой."

"Предположим, что так, и что вы ему сказали?"

"Мы позволим ему сопровождать нас."

"Кром! Где Порошок?" Конан начал подниматься.

Раина перенесла захват так, чтобы он мог этого сделать без определенного дискомфорта. Она посмотрела на его недовольную физиономию и засмеялась.

"Раина, это плохая шутка. Массоуф стремится к смерти."

"Так мы и предположили. Раз Десса так легко запрыгнула в постель Хезаля, он понял, что она не для него."

"Тогда почему, именем Эрлика, он не может найти себе другую женщину? Эта маленькая проститутка не единственная во всем мире женщина для такого парня как Масоуф. Он дурак. Это все равно что, мне теперь зачахнуть от нежелания Иллианы спать со мной!"

При этих словах что-то пробежало по лицу Раины. Ревность? Нет, нечто иное, более сложное, что вероятно, она раскроет в лучшие времена. Конан мягко освободил себя из объятий Раины и присел у изголовья кровати.

"Ты не любишь Иллиану," произнесла наконец Раина. "Массоуф не поверит тому, что ты только что сказал. Он слишком любит Дессу."

"Конан, Иллиана и я - мы никогда не могли позволить себе любить. Такова наша судьба. Как мы могли плюнуть Массоуфу в лицо? Как, я тебя спрашиваю?" Она уткнулась лицом в подушку и зарыдала.

Конан молча выругался. Он не мог себе представить мир без женщин, и он едва ли хотел в нем жить. Определенно, однако, такой мир был бы несколько проще!

Все хорошее отношение мира вместе взятое не может превратить человека, желающего умереть , в хорошего компаньена для опасного путешествия. Конан поклялся, что сделает все возможное, чтобы отослать Массоуфа с солдатами при первой возможности.

Он также поклялся, что сделает все возможное, чтобы заставить Раину запомнить эту ночь на всю жизнь. Сжав ее плечи, он перевернул еее. Ее наполненные слезами глаза расширились, но когда его губы опустились на ее, она подняла сильные привычные к сабле руки, обняла его шею и прижала его к себе.

Часть девятнадцатая