Елизавета Йоркская: Роза Тюдоров - Маргарет Барнс

Генрих с неудовольствием посмотрел на жену.

— Тайррелл еще получит по заслугам, — пообещал он, собирая свои бесконечные бумаги. — Он послужил моим целям. Попозже вы увидите — я сам займусь им.

На этот раз Генрих был излишне оптимистичен. Вера, основанная на страстном желании, умирает весьма трудно. Слишком много англичан хотели бы иметь королем сына Эдуарда IV. Архиепископ Мортон в качестве министра финансов оказался слишком умным вымогателем. Генрих всячески развивал торговлю с Фландрией, и от этого сильно пострадали купцы и торговцы Лондона. Они были настолько возмущены, что разгромили богатые пристани Стил-хауса, где иностранцы из ганзейских городов пожинали богатые плоды торговли, которых были лишены купцы Лондона. Король Тюдор был весьма практичным человеком, но у него отсутствовала связь с простыми людьми, — та самая связь, с помощью которой более слабые короли пользовались любовью народа. Поэтому, несмотря на все признания прямых участников преступления, которые добывались с таким трудом, и несмотря на кровавые подробности, которые тоже подтверждались, интерес и сочувствие к очередному самозванцу возрастали.

Слухи все время висели, как грозовое облако, над жизнями Тюдоров. Сначала они над ними подшучивали. Но по мере того, как проходили годы и в слухи верили или же делали вид, что верят, чтобы добиться своих корыстных целей, все больше и больше людей, — королевской семье становилось жить все сложнее. Они даже сами начали в чем-то сомневаться. Из-за этих слухов Генрих и Елизавета даже стали ближе друг к другу, так как слухи волновали обоих. Но слухи действовали на них по-разному. Генрих, чьи притязания на трон были весьма сомнительными, страдал от обиды и страха. А Елизавета, хотя она и волновалась за свою семью, никогда не отказывалась от смутной надежды. Она так старалась убедить себя в напрасном ожидании. Ведь она прекрасно понимала, что надеяться не на что, но…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Королеве не хватало денег, чтобы купить себе серебряные пряжки на туфли. Но у короля всегда находились деньги, чтобы оплачивать многочисленных шпионов. Когда он понял, что даже признания убийц не смогут заглушить слухи, что один из принцев остался в живых, он достал из своих тщательно охранявшихся сундуков золото и послал шпионов, чтобы те прочесали города Западной Европы и постарались проникнуть к вдовствующей герцогине Бургундской. Шпионы отсутствовали долго. Когда они вернулись и начали составлять мозаику из кусочков полученных сведений, стала складываться странная картина. Они наконец узнали имя таинственного молодого человека, которого все называли «герцогом Йоркским». Его также иногда звали, к возмущению Генриха, Ричардом Четвертым, королем Англии. Имя было весьма простым и неромантичным — Перкин Ворбек.

— Но может, его звали Осбек? — сомневались шпионы.

Они ни в чем не были уверены. Но все в один голос твердили, что он живет в процветающем городе Турне.

— Но почему тогда, — заметила Елизавета, которую призвали в покои короля, чтобы она тоже послушала сообщения, — почему он говорит на таком правильном английском?

— Жан де Ворбек, его отец, будучи свободным гражданином города, послал его в торговые дома Антверпена и Миддлбурга, где он постоянно сталкивался с английскими купцами, — ответила ей одна из ищеек Генриха.

— У нас есть доказательства, что он провел здесь время от Рождества до Пасхи.

— Не так уж много времени, чтобы прекрасно выучить язык, — скептически заметил сэр Вильям Стенли.

— Чтобы улучшить знание языка, сэр, его послали в Португалию в семью сэра Эдуарда Брэмптона, и он там оставался достаточно долго, — объяснили ему люди Генриха.

— Но это же все равно не Англия, — заметила Елизавета. Она вспомнила, как долго ее муж говорил с легким французским акцентом, несмотря на то, что родился в Англии.

— Вполне возможно, Ваше Величество, что этот молодой человек был действительно рожден в Англии, когда его родители жили здесь, — объяснил ей архиепископ Мортон. Он умел так прекрасно собирать воедино всю, часто противоречивую, информацию.

— Жан де Ворбек, как нам кажется, был крещеным евреем. И даже существует предположение, что ваш отец стал крестным отцом молодого человека, чтобы лучше развивалась торговля с Фландрией или еще по каким-либо другим причинам.

— Его родители умерли? — спросил лорд Стенли.

— Считают, что его мать Кэтрин де Фаро все еще жива.

— А что эта Кэтрин де Фаро, она очень красива? — спросил Джаспер со странной усмешкой. Он присутствовал при разговоре, сидя в кресле, — к которому его приковала болезнь.

— Об этом у нас нет сведений, милорд, — спокойно ответили ему информаторы. Казалось, их удивил его странный вопрос.

— Но возможно, если судить по тому, что молодой человек сам весьма привлекателен…

— Мой дорогой дядюшка, вы будто намекаете, что этот молодой человек не просто крестник моего отца? — резко поинтересовалась Елизавета.

— Мне кажется, что ваша нелепая идея будет разбита в пух и прах тем, что Его Величество никогда не назвал бы мальчика Питером или каким-то иным сокращением от этого имени типа Перкин…

— Вы не считаете, что нам следует узнать, каким образом этот Перкин оказался в Ирландии? — спросил лорд Стенли. Он был весьма земным человеком.

Архиепископ Мортон пролистал огромную кипу бумаг.

— Он приехал туда, чтобы путешествовать, вероятно, также из погони за приключениями. Кроме того, он помогал купцу из Бретани по имени Прежент Мено, который торгует бархатом и другими дорогими тканями, — ответил он.

— Возможно, он одевался в эти дорогие ткани и тем самым покорил ирландцев своей элегантностью. Они решили, что он весьма важная персона, — предположил Стенли и громко рассмеялся.

— Хорошо, обязательно запишите это предположение, — приказал король. Он внимательно слушал все рассуждения. Его писцы зашуршали своими пергаментами. Архиепископ, стоявший рядом с ним, наклонился и посмотрел на короля.

— Сэр, это весьма интересная история, и нам следует опубликовать ее, — предложил он. Его живые темные глаза блестели от возбуждения.

— Наверное, народу будет занимательно узнать ее, — согласился Генрих. Он напомнил себе, что ему следует написать Его Святейшеству в Рим насчет кардинальской мантии для своего самого способного архиепископа.

— Ну что, милорды, нам следует покончить с этим призраком, чтобы наша королева смогла снова обрести покой, — добавил он своим высоким и несколько пронзительным голосом. Он встал, и ему накинули на плечи плащ.

— Я уже написал эрцгерцогу, сообщил ему о том, что мы узнали, и попросил его выгнать самозванца из Фландрии. Давайте оставим наших писцов, чтобы они подготовили сообщение для печатного станка, а мы перейдем в палату Совета. Прибыли свежие вести от их величеств из Испании. Мы должны обсудить важные вопросы брака нашего возлюбленного сына, принца Уэльского, с принцессой Екатериной Арагонской.

Он торжественно подал Елизавете руку и проводил ее из комнаты. Она увидела, как он ожил и даже походка его стала прежней — уверенной и какой-то пружинящей.

— Вы видите, что все повернулось так, как я вам об этом говорил. Всего лишь еще один глупый самозванец — сын очередного торговца, — насмешливо заметил он, когда они расстались.

Елизавета согласилась со здравым смыслом, который содержался в его словах, но ей от этого не стало легче. Когда она вместе со своими дамами шла по галерее к саду, она вдруг почувствовала, что из ее жизни что-то ушло. Как будто та безумная надежда, которая все еще теплилась у нее в душе, исчезла навсегда. Увидев сэра Вильяма Стенли и сэра Роберта Клиффорда, которые стояли в арке, она спросила:

— Что вы, джентльмены, думаете по этому поводу?

У них в руках были документы с королевской печатью, они были так заняты разговором и так внезапно замолчали при ее приближении, что Елизавета была уверена: они продолжали обсуждать Перкина Ворбека.

— Несмотря на свою уверенность, король правильно сделал, издав приказ, чтобы мы со своими людьми были готовы выступить в случае необходимости, — ответил ей сэр Вильям.

Он сообщил ей факты, но, собственно, на вопрос не ответил.

— А что думаете вы, сэр Роберт? — продолжала настаивать Елизавета, стараясь говорить спокойным тоном. — Вы же первый почти поверили самозванцу и находились некоторое время в его окружении.

Положение Роберта Клиффорда было весьма сложным: в это время он был в фаворе у короля, и ему нелегко было ответить на прямые вопросы королевы.

— Мне кажется, сведения, которые мы все выслушали со вниманием, верны, — осторожно ответил он. — Но мне также кажется, что тем, кто стоит за спиной этого молодого человека, сильно повезло, что они смогли отыскать мужчину, который так похож на членов вашей семьи.