Цвет ликующий - Татьяна Маврина

16.2.83. Писала «метель». Остался один листик. Серо-белое месиво и дома нежных тонов в Павловской слободе. Вспоминать интересно. Н. В. вспоминал стихи, которые я не знаю. Так и прошел день.

31.8.84. Переехали с дачи.

26.12.84. Первый раз за всю зиму увидала светло-розовый серпик на закате. Готовила послания о бумаге в Комитет, поговорив утром с директором. Авось месяц поможет. Загадала через правое плечо.

27.12.84. Вчера закончила читать вслух Дмитриеву о Врубеле. Идет два течения — Врубель = стиль модерн, Врубель только касается его чем-то. Хочется сказать ей — ни то ни другое не годится. Врубель — один, и это аксиома для нас. До слез обидно, я еще такого сухого толкования Врубеля не читала. Ворона крикнула — уйди.

31.12.84. Передавали «Фауста» Гуно, Козловский и Шумская. Заслушалась и вышла из дома затемно. Зеленая лучистая звезда высоко на западе, а еще вышла в ультрамарине толстая половинка луны с ободом.

1.1.85. Ночью сон: что-то вроде ВХУТЕМАСа, не могу никак выйти, куда ни сунусь, везде висят картинки, и их так много, и художников тоже много, все что-то делают — не выйдешь. Это на ночь читала воспоминания о Врубеле.

1.2.85. Писала портреты матери, а с 25.1. — портреты с Ирины К. Они были вечером 25-го с конфетами и разговорами, я ее много рисовала, она это легко переносит. Один портрет с парчой — что-то очень красивый, второй с иконой Рождества — этот получше.

3.2.85. Анимаиса привезла из ВААПа оригиналы напечатанных в Японии книжек: «Карусель», «Лукоморье», «В некотором царстве» и сами книжки.

12.2.85. Пометила 13-й букет со страхом. Сухой букет на фоне «Преображения». Падающие от страха фигуры настолько декоративны, что этот «страх-рах» не страшен. Вот так-то расправляется наша старая живопись с «эмоциями». Тапочка с ноги даже слетела, а ноги-то в штанах! Считается икона новгородской, получили мы ее от Щусева вместе с корабельными досками-фараонками. Получилось у меня что-то очень красивое, но сама я пала костьми со своим сердцем. Ходила по тропе, хрустел снег! А вечером сдрейфила.

26.2.85. Делаю «Игрушки». Вечером полны улицы совсем не мелкими бриллиантами, а высоко смутно розовый месяц. А до этого играли Вивальди три скрипки с оркестром. «О, если б навеки так было!»

8.4.85. Солнце без захода, казалось, не будет пейзажа, но за счет синих теней на снегу и зеленых на сухом поземе получались пейзажи, да еще светло-желтые деревья. Ветки на голубом небе, а самое интересное — грачи сегодня темно-зеленые. Почему?

8.5.85. Возвращалась с прогулки и не могла попасть в дом — Н. В. кого-то пустил и запер дверь изнутри. Я в панике. Повесила на дверь лист бумаги, так что нельзя не заметить и вспомнить запрет отворять кому-то дверь без меня. Неведомый дядька от неведомой тетки принес торт и зефир в шоколаде.

12.5.85. Читала в альманахе «Аполлон» рассказ М. Кузьмина «Ванина родинка». 3 заставки Н. В. девятнадцатилетнего под Бердслея, как у всех прочих «мастеров», не хуже других.

19.5.85. Смотрю на свои старые картинки с завистью. Сейчас я ослабела.

3.6.85. Писала вволю, закончила четвертый альбом с оформлением и наклейками, запихала между другими папками, пусть прессуется. Карпыч надул со звонком, я нарочно рассердилась, но нарочно же отошла, как в театре. Эти переезды на дачу сущее представление, да еще физически утомительное. Но неделя жары в Москве гонит все равно.

29.8.85. «Художник для того, чтобы действовать на других, — писал Л. Толстой, — должен быть ищущим, чтобы его произведения были покаянием». А Пикассо говорил: «Я не ищу, я нахожу мое» (из предисловия к стихам Есенина, наша книжка, «Художественная литература», М., 1965. С. 15).

11.10.85. Несмотря на холод, полон пруд уток. Ради удовольствия загребать ногами сухие листья хожу в булочную мимо клена.

18.12. 85. В сумерки наконец-то вижу серп оранжевого месяца нечеткого контура на фиолетовом небе среди крон деревьев, а вечером еще более неясный на фиолетовом — оранжево-зеленоватый и чернильные деревья. Подписали завещание Загорскому музею.

6.2.86. Слушали по радио вторую часть рассказа «Портрет» Гоголя. Под конец одолело слово «ужасно», да и весь рассказ слушала очень истово, показался длинным и смахивал уже на Достоевского.

13.2.86. Сегодня получила из ВААПа два счета: на «Зайцев» на 400 из Дании и 112 из Японии за участие в выставке. Отдала все Н. Пав. оформить на чеки.

17.4.86. После долгой серой погоды сегодня голубой день. Очень синие тени. Все мне везде мерещится Тициан, что я разглядываю теперь часто в большом каталоге, что подарила мне Анимаиса. Видно, яркое солнце Венеции давало тоже глубокие синие тени. Потому в его живописи так много «провалов», а мне это так нравится.

5.12.86. Поехали с Игорем. Пахло весной, и мы ею надышались. Наконец-то! До этого поездки были скучноваты.

29.1.87. Я 29-й день сижу на этом диванчике одна — среди газет и бумаг и с очками.

30.1.87. Время от 12 до часу надо смотреть на икону Николы, отраженное освещение от стен домов кругом дает ей неожиданную ясность. Все клейма и середина настолько выпуклы, что глядятся как натуральные интерьеры и дома. В пространстве золотого фона и белое и черное так четко — сила большая в этой живописи. Вот глядеть в определенное время — жизнь. Так же и Ренуара надо было смотреть, когда солнце отражалось от соседних стен за окнами и картины оживали.

1.2.87. Воскресная поездка с Игорем — дивное небо, игра на небе целый день. Такого неба дивного я еще никогда не рисовала. Белые крутые облака на желтом небе. Прекрасная прогулка, дивная прогулка, великолепная прогулка!!!

3.2.87. Встала хоть и очень поздно, но пришла в себя к полвторому и написала два пейзажа, а к вечеру под Моцарта — два рисунка.

4.3.87. Видела я неожиданно рождение месяца из кухонного окна, но счастья нет мне. Счастье — это «покой и воля», покоя нет, а воля ослабела; сегодня лишь один пейзаж написала… «Жить для себя, скучать с собой…»

21.3.87. День музыки Бетховена. Сколько бумаги исчертила, все рисовала и умаялась, сижу и слушаю и уйти не могу. Ем рыбу и сижу, будто я не одна.

Вчера маялась сердцем, а позавчера принимали с Анимаисой гостей из «Детгиза». Новая книжка «Жеребенок».

21.4.87. Приколота телеграмма-поздравление с присуждением золотой медали Академии художеств за иллюстрации к детским книгам Мавриной.

13.5.87. В сберкассе длинная носатая старуха из большого дома, наверное: «Я хочу внести деньги в пользу грузин» — «Пишите заявление, мы примем». — «А можно на клечатой бумаге?» — «Можно».

18.6.87. После вчерашней грозы повяла сирень, букеты на столе. Чтение у меня интересное — «Былое» от 24 года. Да темно уже. Давайте скорее Моцарта — пока гроза не пришла и не выключили электричество. Тынянов разобрал всю русскую литературу по косточкам — всеобъемлющий какой-то.

30.6.87. Кончила поездку 23.5.87 из девяти листов — «Весна». Начинаю 25.6.87. — «дивная весна» — все же я ее увидала!

3.7.87. В «Творчестве» № 6 «100 лет Шагалу» статья Д. Сарабьянова — вялая. Лучше — воспоминания о Витебске ученика Шагала. Выгнал его из Витебска квадрат Малевича, последователи которого пришивали на рукаве черные квадраты.

17.7.87. В бинокль гляжу из окна на гнездо дроздов. Была Анимаиса. Я ей читала письма Костина и Мямлина о Филонове и филоновцах, что они оба не очень хвалят. А я и самого Филонова в мусорный ящик бы сбросила и применяю к нему нашу детскую глупость — «Потяни кошку за хвост, отдай мой пятиалтынный».

27.7.87. Вчера читала Пастернака в «Огоньке». В моем одиночестве мне все понравилось, я даже на ходу сочинила стихи в его духе:

Когда-то была человеком и я,Играла в лапту,На коньках каталась.Теперь не найдешь уж девочку ту,Бери что есть,Что осталось.

2.8.87. Наконец расколдовала проигрыватель, поставила Моцарта. Потом я рисовала, включив еще два раза эту пластинку. Но может, это не хорошо? Уж очень легко.

4.8.87. Был у нас в гимназии учитель рисования Петр Васильевич Нейский, петушок индейский. Выставлял на выставке свои акварели с надписями:

Яблочко на блюдечкеПодарено Любочке,Девочке прилежной,К маме очень нежной.

Другой художник Соколов из другой гимназии писал маслом. На уроках я акварель брала густо и все вместе, за что получала 4–3. Мне дома купили масляные краски. Я выдавливала из тюбиков прямо на картон всего много — отобрали и положили на высокий шкаф «вне досягаемости». Так и не вышел из меня художник.