Кромешник и его светлое чудо - Лана Ежова

оборотень, который вырывает сердца и забывает об этом? — мрачно уточнил Мэтт.

Пора выводить его из состояния самобичевания.

— Ты оборотень, в котором пробудилась кровь предка, но убил кто-то другой, — убежденно заявила я.

И, поднявшись на носочках, быстро поцеловала его.

Планировалась точка в споре, а вышло многоточие: одного легкого поцелуя Мэтту не хватило.

Одна его рука обхватила мой затылок, вторая заскользила, лаская, по спине и рукам. Он накрыл мои губы своими — горячими, неумолимо настойчивыми.

Мэтт целовал исступленно, заражая своей жаждой, потребностью. Целовал ненасытно, подчиняя, захватывая в плен, неистово сминая мои губы своими. И, боги мои, как же мне это нравилось! Тонуть в объятиях невероятно сильного мужчины, ощущать себя хрустально-хрупкой и одновременно защищенной от всех невзгод мира.

Ноги подгибались. Если бы не поддержка Мэтта, я бы упала.

Я считала, что поцелуи – глупость и скука? Примитивные прикосновения губ? Как же я заблуждалась! Меня просто поцеловал не тот мужчина. Сейчас я растворялась в остро-сладких ощущениях. Пьянела, теряя связь с реальностью…

— А что вы здесь делаете?

Вкрадчиво-мерзкий вопрос прозвучал раскатом грома.

Мэттхольд развернулся резко, закрывая меня собой. Но я все равно сумела выглянуть из-за его плеча, уже зная, кого увижу.

Вирекс, единственный и неповторимый мерзавец, глядя на нас с кривой ухмылкой.

— Проваливай, — глухо произнес мой кромешник, — тебе здесь не место.

— Как интересно, — протянул-проскрипел блондин, — сон на троих. Филиппа, я тоже могу тебя тут целовать и тискать?

Мэттхольд молнией скользнул к нему и врезал за похабный вопрос.

Мужчины сцепились, а я закричала:

— Нет!

И проснулась.

Боги, это сон… Сон, реалистичный — у меня горели губы — но сон.

Я лежала в комнате с клеткой, на широкой постели, почти все пространство которой занимал черный котище. Я же скромно прижималась к его теплому, пахнущему лесом боку. Учитывая, что на мне плащ, было жарковато.

Приподнявшись на локте, принялась рассматривать Мэтта.

А красивая зверюга! Гибкая, здоровенная, мощная, с большими лапами, в которых таились когти-кинжалы. А еще быстрая — я очень хорошо помню, как он гонял наемников Вирекса, пытавшихся меня украсть. Пушистая смерть с длинным хвостом.

Словно поняв, что я думаю о нем, кот открыл один янтарно-золотой глаз. Прищурил, будто подмигнул, и встопорщил усы зевая.

Продемонстрированные зубки тоже хороши: белоснежные, острые.

В этот момент я окончательно осознала, что рядом хищник. Легкий холодок страха пробежал по спине.

Хищник слегка встопорщил вибриссы — получилась милая улыбочка.

— Доброе утро, — пожелала коту.

Он быстро лизнул в щеку и спрыгнул на пол.

Каков наглец! Целует без спроса.

Невольно улыбнулась, засмотревшись в хитрые, довольные глаза цвета янтаря и золота.

Потягиваясь, кот гибко выгнулся. Затем вальяжно зашел в клетку и обернулся. Такой проникновенный, требовательный взгляд...

— Хочешь, чтобы я тебя закрыла?

Кот кивнул.

Я выполнила просьбу.

Все, теперь отсюда он не выйдет, пока не станет человеком, или кто-то не откроет. Я, например, выпускать не собиралась.

Опустившись на колени, одной рукой взялась за стальной прут.

— О! А ведь я забыла рассказать тебе секрет.

Я поманила пальцем котика поближе — он просунул бархатный черный нос между прутьев, сокращая расстояние между нашими лицами. Хм, лицом и мордой? Ладно, неважно, как правильно.

— Твое посвящение Тьме... Я его частично видела и слышала. Да, я знаю, что твоя суженая не может быть человеком, оборотнем или вампиром.

Кот напрягся, внимательно слушая.

— И вот забавное совпадение, Мэтт. Мой далекий предок приплыл с Седого материка и был оборотнем. Странным образом его кровь проснулась во мне через много поколений. Я человек, Мэтт, и одновременно немного оборотень. Представляешь?

Золотые глаза стали больше.

Пользуясь растерянностью кота, быстро чмокнула его в прохладный нос.

— Хочешь подробностей? Выходи! С удовольствием расскажу.

И довольная собой, я поднялась и направилась прочь от клетки.

Послышалось яростное царапанье.

Не-а, не выберешься, ненаглядный мой! Только превращение в человека поможет открыть клетку.

Все! Попался на крючок интереса. Хорошо замотивировала, теперь сделает все, чтобы поскорее стать человеком.

Уже неприкрыто смеясь, я вышла из комнаты. И почти сразу повстречала Ярвуда.

— Вы в порядке, леди?

— Я точно в порядке, а вот ваш побратим — не очень. Он безумно хочет выйти и не может. Надеюсь, что это пока, и вскоре он станет человеком.

Ярвуд внимательно осмотрел меня, точнее, мою одежду. Как будто она могла быть не в порядке. Хм...

Моя странная фантазия подбросила забавную картинку: я призывно обнажаюсь и сразу сбегаю. Мэтт превращается в человека и в спешке не открывает двери клетки — сносит ее, стены, Ярвуда в коридоре... Бредовая, но смешная фантазия.

Вот шмырь, и почему я сразу до такого не додумалась?!

— Я так понимаю, вы уходите домой? А я нес вам обломок стрелы, леди. — Ярвуд раскрыл ладонь, демонстрируя металлическое оперение. Ага, вражеский боевой артефакт держал голыми руками... молодец какой.

Вопрос «Зачем осколок мне?» задать не успела — вспомнила, что я же артефактор, кому как не мне показывать странные магические штуки?

Ох, что-то мне весело и смешно! Как бы потом не плакать.

Так, надо настраиваться на работу.

Я пошарила у себя по карманам, выискивая специальные перчатки. Всегда ношу несколько пар на всякий случай. Неоднократно выручало. Зимой вообще как-то вместо обычных надела, чтобы пальцы не обморозить.

Пока я рассматривала детище неизвестного творца, Ярвуд решил меня повоспитывать.

— Вы уверены, что вам нужно домой? Это опасно. Вас поджидали.

— Но стрела была предназначена не для меня, — возразила я. — Она меня просто убила бы, и основное заклинания не пригодилось бы.

Ярвуд нахмурился.

— Объясните.

Я набросала прямо в воздухе цветовую схему того, что сумела разобрать на осколке. Простенькая зрительная иллюзия, но на Ярвуда почему-то произвело впечатление.

— Вот, смотрите, центральный узел здесь,