Принц для роскошной женщины - Ирина Сафина

Сергей внимательно следил за выражением лица Марины. Она подняла голову, встретилась с ним взглядом и вмиг окунулась в омут боли.

— Уходи! — вдруг закричал Сергей. — Эй, вы, забирайте ее, мы поговорили! Ты забыла еще об одном моем недостатке — я меняю женщин семь раз в неделю, зачем мне возиться с инвалидом?

Влетевший в комнату Вова с размаху ударил Сергея кулаком в лицо. Тот опрокинулся и завалился на стол. Вова кинулся к нему, ударил еще и еще. Сергей не сопротивлялся.

— Хватит! — сквозь рыдания кричала Марина. — Хватит! Увезите меня отсюда, быстрее!

Ворвавшийся в комнату Ганнибал поначалу растерялся, бросился сначала к Марине, затем к Сергею. Оскалившись, кинулся на Вову, но отчего-то изменил намерения в последний момент и укусил Сергея.

Сергей взвыл.

Валя и Антон оттащили Вову, а баба Стеша откатила коляску с рыдающей Мариной.

— Ганнибал! Ганнибал! — кричала Марина.

Пес навострил уши, глянул на Марину взглядом, полным отчаяния, и принялся зализывать рану на руке Сергея — свой собственный укус.

— Какая сволочь! Нет, какая же он, все-таки, сволочь этот Сергей! — не прекращала восклицать баба Стеша, уже сидя в автобусе рядом с Мариной. Баба Стеша обнимала Марину, гладила по плечу.

Марина плакала. Тихо. Слезы крупными каплями текли по щекам.

— Зря разняли, — сокрушался Вова, — я б ему так влепил!

— Не нужно, — проговорила Марина. — Он правду сказал. Мне семья нужна, не он.

— И все же, он — сволочь! — обрубила баба Стеша.

Марина не захотела возвращаться в больницу. Все равно час посещений закончился, а рисковать и проникать внутрь до утра, когда в холле тихо, смысла не было. Их заметят и тут же доложат Топильскому, а Марине меньше всего хотелось объяснять с ним.

Решили, что Марина переночует в номере бабы Стеши — оказалось, что ей достался одноместный номер с двуспальной кроватью. А рано утром друзья доставят Марину в больницу.

— Хочу выпить! — вдруг заявила Марина. — А давайте, как тогда, прямо здесь, в салоне автобуса. С пластиковыми стаканчиками и солеными огурцами! А?

Мужики переглянулись и согласно кивнули, а баба Стеша ничего не поняла.

— Как это, с огурцами? — удивилась она. — Нет уж, я сама в магазин пойду, наберу всего. А то напьетесь с нервов, будет дело!

Мужики и Марина расхохотались. Нервы начали отпускать. Стало легче.

Вечером Марина лишь пригубила спиртное, но после стресса, да на фоне болезни и лекарств, голова наутро раскалывалась так, будто накануне Марина опорожнила пол-литра.

— Не завозите меня в больницу, — попросила Марина, когда баба Стеша и Вова катили коляску через больничный парк. — Посижу здесь, подышу.

— А как внутрь попадешь? Вдруг вопросы начнут задавать?

— Ерунда, прорвемся. Скажу охраннику, что он не заметил, как я выехала. Или попрошу своих больничных помощников его отвлечь.

— Уверена? — уточнил Вова.

— Да, — твердо ответила Марина. — Давайте прощаться здесь.

Они обнялись, баба Стеша поплакала, вытирая влажной салфеткой глаза. С Валей и Антоном Марина распрощалась раньше. Заговорщики решили не показываться около больницы всей гурьбой.

— Держись, — напутствовала баба Стеша. — Все будет хорошо. Помнишь, что карты нагадали? Что ты любовь свою позади оставишь, но все равно все благополучно закончится.

— Да, я помню, — кивнула Марина. — Сердечным интересом и хлопотами. Я замуж выйду за Топильского, а вас приглашу на свадьбу. Обязательно!

Они снова обнялись. Все втроем. И за этим занятием не заметили прихода Топильского.

— Я знал, что ничего хорошего от прихода твоих гостей не будет, — сказал он.

— Слава? — Марина с удивлением воззрилась на него. — Что ты тут делаешь?

— Ищу тебя. Иван Федорович всю больницу на уши поставил.

— Я выехала подышать воздухом.

— И дышала им всю ночь? Одна из мед. сестер видела, как тебя на коляске вывозили за ворота. Ей показалось это странным, и она спросила Ивана Федоровича. Он позвонил мне. А я искал тебя всю ночь. Мои ребята прочесали чуть ли не весь город.

Марина стушевалась, не зная, что сказать. Вова вступился за нее.

— Это мы виноваты, не успели наговориться в больнице и решили выкрасть Марину, посидеть в спокойном месте, поговорить по душам…

— Вова, баба Стеша, — встряла в разговор Марина, желая выпроводить друзей, пока они не нарвались на гнев Топильского. — Я вам очень благодарна! Надеюсь, увидимся с вами еще.

Вова правильно понял ее взгляд. Он взял бабу Стешу под руку и увлек к выходу:

— До свидания, Мариночка, очень приятно было повидаться!

— До свидания, — растеряно пробормотала баба Стеша.

— У тебя хорошие друзья, — тихо проговорил Топильский, глядя им вслед. — Надежные. А теперь скажи, где ты была на самом деле?

Он сел на корточки перед ее коляской и пристально, спокойным голубым взором, заглянул в ее душу. И Марине казалось, что он видит ее насквозь, все ее поступки, проблемы, переживания. Не осуждает, но и не одобряет, а просто смотрит на них с одной лишь целью — помочь. Он желал разобраться с ее проблемами, успокоить, раствориться в ней. Навсегда. Без остатка.

— Я хочу стать твоей женой, — сказала Марина, глядя ему в глаза. И они ответили, вспыхнув, подобно небу, озаренному лучом полуденного солнца.

— Ты… ты согласна? — робко спросил Вячеслав.

Марина улыбнулась. Спокойно, с удовольствием. Легко. Впервые за бесконечное количество оставшихся за спиной дней и лет, она будто улыбнулась самой душой — легко.

— Конечно. Я люблю тебя…

Эти слова сорвались с ее губ сами. Марина замерла, пораженная. Меньше суток назад, она говорила их другому человеку, и тогда она хотела их сказать, верила в то, что говорит, но сейчас… В этот миг "я люблю тебя!" сказала ее душа. Марина смутилась, прижала ладони к щекам, пряча румянец.

Топильский засмеялся, обнял ее и сжал так крепко, что Марина едва не закричала.

— Я люблю тебя! — прокричал Топильский и добавил тихо, только для нее одной: — Я люблю тебя…

Прошло три с половиной месяца.

Наступил сентябрь. Марина не пожелала выходить замуж в инвалидной коляске, и они с Вячеславом решили отложить свадьбу. После того, как Марина встала на ноги, назначили день — тридцатое сентября.

Ранее, в начале июня, Вячеслав забрал Марину из больницы, и с тех пор она жила в его загородном доме. Стала частью семьи Топильских, хотя пока еще и неофициальной. Татьяна и тетя Нюра окружили Марину заботой, порой даже слишком навязчивой. Они, под предводительством докучливого наставника по лечебной физкультуре, учили ее ходить и снова радоваться жизни. В июле Марина уже сама, без посторонней помощи, лишь опираясь на изящную, подаренную Вячеславом, трость, выходила гулять в сад. А вскоре они с Топильским, под присмотром Татьяны, смогли отрепетировать вальс — танец молодоженов.