Метро до Африки - Дарья Донцова

Владимиру этот план показался замечательным. Еще больше ему понравилась сумма, обещанная за работу, и шофер согласился. Заказчик уверенно заявил:

– «Одуванчик» будет пуст, смело вламывайся.

Шофер выполнил свою задачу. Вот только наниматель ошибся – прямо у стены, представлявшей собой большое окно, очутились женщина и крошечная девочка. Обе погибли. Владимиру удалось бежать, он вернулся в «Пинко» и даже съел запеканку. Потом все пошло по сценарию, разработанному мужиком. Милиционеры вроде поверили в рассказ Короткова, но потом у них возникли сомнения, Владимира начали вызывать на допросы, раз, другой, третий. Коротков нервничал и больше обычного распускал дома руки. Вот Вера Павловна и решила отправить сына к сестре: пропустит мальчик две недели занятий в школе, так это не беда.

Не успела мать посадить Юру в вагон и вернуться домой, как ей позвонили из милиции с сообщением о смерти мужа.

В отделении с несчастной вдовой обошлись сурово. Хмурый мент жестко рубанул:

– Твой мужик убийца, вскрылись новые детали. Я ему позвонил, велел приехать, думаю, мы бы его задержали. А он с чердака сиганул – то ли зоны испугался, то ли совесть замучила. Собаке собачья смерть!

Вера Павловна в ужасе позвонила сестре, и они вместе решили: Юре незачем знать правду. Мальчику известно, что отец совершил аварию, но не более того. Необходимо срочно менять квартиру, убегать в другой конец Москвы, а парню идти учиться в новую школу. Юре мать скажет, что отец умер от инфаркта. Подросток задержался у тетки на полгода. И только на пороге смерти мама рискнула открыть правду: Владимира убили.

– Отчего Вера Павловна пришла к такому выводу? – в нетерпении спросила я. – Ну не тяни!

Юрий хмыкнул.

– Мать в деталях вспомнила последний день жизни мужа. Утром, еще до моего отъезда, ему звякнули из отделения и велели прийти к трем часам. Отец задергался, занервничал и был очень рад, когда мы ушли на вокзал, хотя до этого без конца орал: «Придумала лоботрясу каникулы! Ему надо двойки исправлять, а не к тетке кататься, никуда его не пущу!» Мать до последнего боялась, что он меня дома оставит, поэтому мы на вокзал утром засобирались. Поезд в четыре отходил, а мы из дома выскочили в одиннадцать. Отец как раз трубку повесил, когда я рюкзак схватил. Подошел он ко мне и вдруг сказал: «Давай, сына, не переживай, все перемелется». Я слегка прибалдел, думал, он скандал затеет, а тут человеческие речи…

Мать с сыном спустились во двор, и тут Вера Павловна сообразила: билет-то остался в спальне, на трюмо. Велев Юре посидеть на лавочке, она вернулась в квартиру. Ей не хотелось слышать комментарии мужа по поводу ее забывчивости, поэтому она старалась не производить шума. На ее счастье, супруг разговаривал в кухне по телефону.

Вера Павловна на цыпочках прокралась в спальню, схватила билет и тихонько шмыгнула назад в прихожую. Но тут услышала громкий голос мужа, полагавшего, что он в квартире один.

– Не надейся, что я буду молчать! – орал Коротков. – Подставил меня по полной! Кто обещал, что в «Одуванчике» никого не будет, а? Вот тебе со мной прицепом и идти. А, не хочешь… тогда гони еще бабки! Я на мокруху не подписывался, она других денег стоит! Не надейся, мне своя шкура дороже! Ладно, привози сегодня бабло, тогда промолчу. В три иду в ментовку, если до этого не расплатишься, давай без обид – каждый за себя. У меня, кстати, кой-че на тебя есть! Верно, он самый, конверт. Ха! До тебя только сейчас доперло? Ошибочка у тебя вышла!

Вера Павловна выскользнула из квартиры, проводила сына на вокзал. А потом ей сообщили о смерти мужа. Когда первый ужас прошел, она сопоставила факты и поняла: в деле есть тот, кто задумал аварию, и он сумел выйти сухим из воды.

Через неделю после похорон Вере Павловне позвонил мужчина. Он очень вежливо попросил:

– Сделайте одолжение, позовите Владимира.

– Он умер, – ответила вдова.

– Как? – поразился мужик. – Не может быть! Такой молодой! Господи, что же мне делать?

– Случилась беда? – спросила Вера Павловна.

– Скорей глупость, – бормотнул незнакомец. – Уж извините, я понимаю, что вам сейчас не до меня… Вы уже раздали вещи мужа?

– Нет, – ответила Вера Павловна, – я пока не занималась одеждой.

– Моя просьба может показаться вам странной… но… Не посмотрите на письменном столе Владимира или по карманам… конверт для авиапосланий… самый обычный… он пустой… но с адресом… – объяснял незнакомец. – Мне прислали письмо, очень важное, я его прочитал, хотел ответить, спохватился, а конверта нет. Еле вспомнил, что сунул его в стопку глянцевых журналов. Я отнес их на помойку, а там как раз ваш муж проходил, попросил журналы ему отдать. А мне разве жалко? В общем, не стану грузить вас подробностями, я сумел найти координаты вашего мужа, позвонил ему, он нашел конверт и велел сегодня за ним приехать, мы на ста долларах сговорились. Я уже и деньги приготовил. А он умер! Господи, мне так нужен адрес, от него многое зависит. Пожалуйста, посмотрите, не лежит ли где конверт.

– Перезвоните через час, – вздохнула Вера Павловна.

Ровно через шестьдесят минут мужчина вновь побеспокоил вдову.

– Вроде нашла, – неуверенно сказала Короткова. – Конверт весь в марках, но только он адресован женщине.

– Верно! – воскликнул незнакомец. – Боже, вот счастье! Спасибо! Можно приехать?

– Пожалуйста, – разрешила Вера Павловна, – я весь день дома…

Юрий прервал рассказ и закурил.

– Наверное, ваша мама была очень наивной женщиной, раз поверила байке «барона Мюнхгаузена», – отметила я.

Коротков кивнул.

– В некотором роде вы правы. Мать доверяла людям. И потом… Отец имел мерзкую привычку тащить в дом всякие предметы с помоек. У него это называлось проявлением хозяйственности. Поэтому история с журналами не показалась маме странной. Да еще не забудьте, в каком состоянии она находилась: совсем недавно похоронила мужа и пребывала в смятении…

Но последующие события быстро привели Веру Павловну в чувство.

Незнакомец оказался очень мил. Он был похож на священника – борода, усы, очки. Представился Андреем и попытался всучить Вере Павловне сто долларов.

– Такие большие деньги! – отшатнулась вдова. – Ни за что не возьму!

– Я предполагал, что вы откажетесь, – улыбнулся Андрей. – Хоть конфеты примите. Вот. Ну все, я побежал! Огромное спасибо!

Не успела Вера Павловна ахнуть, как Андрей исчез, на серванте остался набор шоколадных конфет, очень дорогой. Но только Юрина мама не могла попробовать лакомство – у нее незадолго до трагических событий диагностировали диабет.

Просто выбросить дорогие конфеты вдова не могла, в гости к ней никто не ходил, нести коробку на работу не хотелось. В конце концов она сообразила, куда ее деть. Позвала к себе дворничиху Фатиму и ска­зала:

– Мне надо окна помыть, а сил нет. Давай договоримся так: дам тебе сто рублей и этот набор.

Фатима согласилась. Через два дня пожилая татарка скончалась от сердечного приступа. Никто не удивился: женщина целыми днями таскала тяжести, вот и надорвалась. Фатима жила одна, семьи не имела, милиция случившимся не озаботилась. К тому же Фатима совсем не по-мусульмански любила выпить… Чего же странного в ее смерти?

После похорон дворничихи к Вере Павловне неожиданно пришла полубомжиха Катя, женщина неопределенных лет, и потребовала:

– Давай лавэ.

– С какой радости я должна тебе деньги? – удивилась Вера Павловна. – Ступай прочь, проспись.

– Ты Фатьку отравила! – затрясла грязными патлами Катя. – Она от тебя с коробкой пришла и сказала мне: «Садись, Катюха, ща такие конфеты грызанем! Мне их Верка за мытое окно дала». Тока я сладкое ни-ни, меня тошнит от него. Я лучше водочки, это для здоровья полезней. Так и сделали, Фатька одну конфету хлоп, вторую, третью… потом на кровать легла, пожаловалась: «Ой, плохо!» – и померла. Это ты ее конфетами отравила! Яду подсыпала! Дашь бабок – промолчу.

– Иди вон, – решительно заявила Вера Павловна и вытолкала бомжиху.

Вечером вдова легла спать, провертелась в жаркой постели и вспомнила, как покойный муж орал в трубку: «У меня кой-че на тебя есть! Верно, он самый, конверт…» Затем сопоставила эту информацию с визитом Андрея, подарившего ей конфеты, внезапной смертью Фатимы и окончательно лишилась сна. Значит, к ней приходил тот самый мужчина, который затеял историю с «Одуванчиком». Зачем ему понадобился конверт, Вера Павловна не знала, но в том, что ее хотели отравить, не сомневалась…

Юрий замолчал и мрачно посмотрел на меня. Я с нетерпением ждала продолжения рассказа.

– Мать потеряла покой и натурально помешалась. Она быстро перебралась на другую квартиру, и началось! Проживем год – и опять переезд. Мне сначала даже прикольно казалось: каждый раз новые люди, новые учителя. Но потом надоело. Я начал возмущаться, а мать вечно какие-то объективные причины находила. Первый этаж, очень страшно; последний этаж, слишком жарко; на стене гостиной грибок; дом стоит в нехорошем месте; у нее на соседей аллергия… И так до бесконечности; пока она не заболела, не успокоилась. Впрочем, мое присутствие ее как-то сдерживало, а когда я в армию ушел, она за два года ухитрилась шесть раз прописку сменить. Командир меня к нотариусу отпускал-отпускал, потом не выдержал и спросил: «Слышь, Коротков, твоя мать что, того?» Я и сам стал ее сумасшедшей считать. Хотя, если разобраться, она полностью адекватная: говорит нормально, хозяйство ведет, на службу ходит. Чего еще надо? А переезды… Мало ли у людей фишек…