Серебряный любовник - Ли Танит

– Она девственница. Ее сексуальное электричество направлено на саму себя. Она движима печалью, муками и яростью. Ее обуревают демоны собственной ярости. Когда она говорила, казалось, что она знакома со всеми этими эмоциями, хотя на самом деле, вряд ли она хоть раз их испытала. И описания состояний Антектры, очевидно, были ремарками, которые она заучила, как роль.

– Ураган страсти. Сумею ли я это показать? Иногда я чувствую, что энергия этой роли сосредоточена во мне, как в вулкане. Но теперь... хватит ли у меня сил?

– Да, - сказал Кловис.

– Да, - сказала я.

– Моя ладья пытками доводит твою до смерти, - сказал Джейсон на другом конце комнаты.

– Энергия, - говорила Египтия, рыская между свечами, как пантера, может поглотить меня. Мне все равно, правда, все равно, если она меня убьет. Но я умру с сознанием выполненного долга... ах, Джейн, ты меня понимаешь, не правда ли?

– Да, Египтия.

Кловис скрыл зевок за длинными волосами, и я подумала о Сильвере. Не то чтобы я все это время не думала о нем. Просто тревога отошла на задний план, подобно тому, как притупляется зубная боль, когда принимаешь болеутоляющее. Сознание опасности и несчастья, мое беспокойство за Сильвера, который не знает, куда я пропала, ловушка, в которую я угодила и из которой, очевидно, не выбраться, - это была тупая боль. Вино, роскошная обстановка, страх Египтии - болеутоляющее. Боль была легкой и переносимой, так что я могла отвлечься от нее. Но когда свет падал на волосы Кловиса огненные! - боль вспыхивала снова. Каждый раз я едва не вскакивала, чтобы бежать из квартиры в ночь. Близнецов Кловис, конечно, задержит. Но тогда они поймут, что были правы. И я не смогу воспользоваться помощью Кловиса.

Под велюровой курткой у него была вышитая рубашка. Похоже, он копировал Сильвера вполне сознательно. Могла ли я довериться Кловису? Впрочем я уже сообщила ему все, кроме адреса.

– Моя королева покупает себе свободу, позволяя твоему коню отсечь ей левую руку, - сказала Медея.

– Я очень надеюсь, - проговорил Кловис, - что они не проделывают эти экзекуции над твоими шахматными фигурами, Египтия.

– Весь мир - шахматная доска, а люди - фигуры, - произнесла Египтия. Цитата? - Ах, склоните голову перед окровавленным прахом. Опуститесь на колени перед тираном, порабощенная земля. Мир не тот. Боги мертвы. Опустись на колени, ибо надлежит тебе сделать это. Отринь гордость и опустись.

– Мой конь кастрирует твоего коня.

– Это невозможно. Мой конь в полной броне. - Ну и что. Там в ней как раз самые слабые звенья.

Я не могла даже позвонить Сильверу. Рядом стоял телефон, к нему мог подойти смотритель, но я не помнила номера. Да если бы и вспомнила и позвонила, это разоблачило бы меня: значит, кто-то у меня дома все же есть. Можно было бы позвонить по параллельному наверху у Египтии, но на этом аппарате, пока бы я набирала номер, загорелись бы голубые лампочки, Джейсон и Медея их увидят. Специально будут следить.

– Женщины дворца, - продекламировала Египтия, - мой брат был богом для вас. А для этих зверей он - падаль. Он брошен на растерзание коршунам.

– Батюшки, - сказал Кловис, - да эта пьеса - просто истерическая мелодрама. Я больше этого не выдержу.

– Не дразни меня, Кловис! - вскричала в отчаянии Египтия.

– Половина одиннадцатого, - сказал Кловис. - Я пошел вызывать такси.

– Боже! - воскликнула Египтия. - Разве уже пора?

– Пожалуй, да. Джейн, налей еще порцию.

Я не была убеждена, что это ей необходимо, хотя вино, казалось, совсем ее не пьянило. Она облачилась в свой костюм, немного испачкав его гримом. Разрыв между ее эмоциональным накалом и настроением остальной частью труппы был слишком велик.

"Они мне ничего не дают!" - все повторяла она. Однако, другие актеры, занятые в спектакле, служили для нее своеобразной опорой, не позволяющей упасть, и жаль, что они этого не сознавали.

Я принесла ее серо-голубое меховое пальто с капюшоном. Она купила это пальто в тот самый день, когда я привезла Сильвера в Чез-Стратос.

– Ах, Джейн. Ах... Джейн...

– Я здесь. - Мой голос прозвучал так, будто я ее терпеливая и внимательная старшая сестра. Добрая, переживающая за нее. Участливая. Прямо как Сильвер.

– Дже-е-е-е-йн...

Она вперилась в меня. Ее ждала гильотина, тележка скоро покажется в дверях.

– Все будет хорошо, - сказала я ей. - Быть может, Астероид упадет прямо на Театр Конкордасис. Вскоре появился Кловис.

– Такси будет на пирсе через полчаса, - сказал он, посмотрел на меня и вполголоса добавил: - Я позвонил еще кое-куда.

– Кловис... - пробормотала я, поняв, что он начал осуществлять свой загадочный план.

– Потом. - Он взглянул на Джейсон и Медею, которые озабоченно уставились на нас. - Вы бы, ласточки, успели еще по-бысторому прикончить кого-нибудь на доске, мы уходим через десять минут.

– Ох! Жуткая пьеса, - сказал Джейсон.

– Можете не ходить, - предложил Кловис.

– Да нет, мы пойдем, - сказала Медея. - Хочется побыть с Джейн. Мы так давно с ней не виделись.

– Господи, что за странный вечер, - сказал Кловис, когда мы вышли в фойе перед шахтой лифта.

– А что такое? - поинтересовался Джейсон.

– Откуда я знаю, - ответил Кловис.

Подошел лифт, и Египтия затрепетала в моих руках. Пока мы спускались к парому, наступила ночь, и дома стали похожи на россыпи драгоценных камней. Вокруг все замерло, запорошенное снегом. На пароме было пусто, по ту сторону нас уже ожидало такси.

Поднявшись по Большой лестнице и пройдя мимо фонтана, который зимой не работал, мы добрались до театра в одиннадцать пятнадцать. Здесь я впервые увидела Сильвера.

У главного входа народу было немало. Обогнув толпу, мы вошли через служебный вход и проследовали в уборную Египтии. Там работал радиатор, но трястись Египтия не переставала.

– Отец мой сражен, брат подло срезан. Смерть - наследие Дома Павлинов. Все гибнут. Все, кроме Джейн. Джейн, не оставляй меня.

– Мы лучше подождем на улице, - сказала Медея. Я знала, что они будут наблюдать за дверью.

Теперь мне в любом случае нужно остаться, у Кловиса могут быть для меня новости. Какими бы они ни были. Волноваться уже не было сил. Я пребывала в состоянии глухой апатии, однако в любую минуту могла сорваться и броситься в квартиру на улице Терпимости.

Мимо по коридору прошел молодой человек по имени Коринф, стуча металлическими башмаками и меланхолично жуя цыплячью ножку.

Двадцать минут спустя, заглянул красивый стройный мужчина, режиссер.

– О, ты уже здесь, - сказал он Египтии. Она умоляюще посмотрела на него, но с ней он уже покончил. На следующие постановки ей можно было не рассчитывать, несмотря на ее доступное богатство. Это читалось в его глазах. - Последний совет, дорогая, - проговорил он. - Постарайся не забывать, что в составе, кроме тебя, есть и другие актеры.