Умереть снова - Тесс Герритсен

– Вы пытаетесь пробудить во мне сомнения, – сказала Милли. – Но на фотографии, которую мне показывали, был Джонни. Я помню его лицо во всех подробностях. – Она переводила взгляд с Габриэля на Джейн и обратно. – Может быть, теперь он носит другое имя. Но где бы он ни находился, как бы ни называл себя, я знаю: он меня тоже не забыл.

Они услышали громкий смех Вайолет под все еще звучащую из телевизора веселую музыку. Но в этой комнате так прочно обосновался холод, что его не могли прогнать даже лучи солнца, проникающие через окно.

– Вот почему вы не вернулись в Лондон, – сказала Джейн.

– Джонни знал мой адрес, место работы. Он знал, как меня найти. Я не могла вернуться. – Милли посмотрела туда, откуда доносился смех дочери. – И потом, появился Кристофер.

– Он рассказал, как вы познакомились.

– После того как я вышла из буша, именно он оставался со мной. День за днем он сидел рядом с моей кроватью в больнице. Благодаря ему я чувствовала себя защищенной. Только благодаря ему. – Она посмотрела на Джейн. – Зачем мне было возвращаться в Лондон?

– Ведь у вас там живет сестра.

– Но мой дом теперь здесь. Я здесь своя. – Она посмотрела на дерево с его обнимающими ветвями. – Африка изменила меня. Там, в буше, я потеряла себя прежнюю. Буш затачивает тебя, как на оселке, снимает все лишнее. Он вынуждает тебя заглянуть в лицо самому себе. Попав в буш, я была глупой девчонкой. Меня волновали туфельки, сумочки и кремы для лица. Я потеряла несколько лет, надеясь, что Ричард женится на мне. Я думала, что для счастья мне не хватает только обручального кольца. Но потом, когда я поняла, что близка к смерти, я обрела себя. Настоящую себя. Я оставила прежнюю Милли там и не тоскую по ней. Моя настоящая жизнь здесь, в Таус-Ривере.

– Где вас все еще мучают кошмары.

Милли моргнула:

– Крис сказал вам?

– Он сказал, что вы кричите во сне и просыпаетесь.

– После вашего звонка. Из-за него все вернулось – вы это вернули.

– А значит, оно все еще здесь, Милли. На самом деле оно все еще с вами.

– Я прекрасно жила.

– Так ли? – Джейн оглядела комнату, аккуратно расставленные книги на полках, вазу с цветами, стоящую точно посредине каминной полки. – Или здесь вы просто прячетесь от мира?

– А вы бы не прятались после того, что случилось?

– Я бы хотела снова почувствовать себя в безопасности. И для этого есть один способ: найти убийцу и упрятать его за решетку.

– Это ваша работа, детектив. Не моя. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам. Я просмотрю все фотографии, которые вы привезли. Отвечу на все вопросы. Но я не полечу в Бостон. Не оставлю мой дом.

– И мы никак не сможем вас переубедить?

Милли взглянула ей прямо в глаза:

– Никак.

27

Сегодня они остаются в нашей гостевой спальне. Если есть что-то, благодаря чему я могу чувствовать себя в безопасности, так это пребывание женщины-полицейского и американского специального агента под моей крышей. Но я все равно не могу уснуть. Крис лежит рядом, глубоко дышит, теплое тело в темноте, рядом с которым спокойно. Какая это роскошь – спать вот так крепко по ночам и просыпаться утром свежим, без опутавшей тебя паутины страшных снов.

Я вылезаю из кровати, но он даже не замечает этого. Надеваю халат и выскальзываю из комнаты.

Я иду по коридору, минуя гостевую спальню, где остановились детектив Риццоли с мужем. Странно: я сообразила, что они муж и жена, только проведя с ними целый день. Они показывали мне одну за другой фотографии подозреваемых на ноутбуке. Столько лиц, столько людей. Ко времени обеда все снимки смешались в моей голове. Я протерла уставшие глаза, а когда вновь открыла их, увидела руку агента Дина на плече детектива Риццоли. Это было отнюдь не платоническое прикосновение, а ласка человека, которому важна именно эта женщина. Тогда-то отдельные детали и слились в единое целое. Одинаковые обручальные кольца. То, как они заканчивали друг за друга предложения. Тот факт, что ему не нужно было ни о чем ее спрашивать: он просто положил ложку сахара в кофе и размешал, прежде чем передать ей.

Внешне отношения между ними были строго деловые, в особенности со стороны замкнутого и холодного Габриэля Дина. Но за обедом, после нескольких бокалов вина, они стали рассказывать об их браке, их дочери и совместной жизни в Бостоне. Сложной, как мне представляется, жизни, потому что работа у них нелегкая. И вот теперь эта работа заставила их лететь в такую даль – в отдаленный уголок Западно-Капской провинции.

Я на цыпочках прохожу мимо их спальни в кухню и щедро наливаю себе виски. Достаточно, чтобы меня стало клонить в сон, но не настолько много, чтобы захмелеть. По опыту знаю: немного виски помогает мне уснуть, а перебор ведет к нескольким часам кошмаров. Я сажусь на стул за кухонным столом и медленно потягиваю виски, а на стене громко тикают часы. Если бы Крис не спал, мы выпили бы вместе в саду и посидели бы в свете луны, наслаждаясь запахом распускающегося в ночи жасмина. Одна я никогда не выхожу из дома в темноте. Крис говорит, что я самая смелая из всех известных ему женщин, но выжить в Ботсване мне помогла вовсе не храбрость. Даже самое низкоорганизованное животное не хочет умирать и будет бороться за жизнь. В этом смысле я ничуть не отважнее кролика или воробья.

Я слышу за спиной какой-то звук и замираю, выпрямившись на стуле. Поворачиваю голову и вижу детектива Риццоли, она босая входит в кухню. Ее непричесанные волосы похожи на корону из черных колючек, на ней большая, не по размеру, футболка и мужские удлиненные шорты.

– Извините, если напугала вас, – говорит она. – Вышла попить водички.

– Могу предложить что-нибудь покрепче, если хотите.

Она смотрит на мой стакан с виски:

– Что ж, за компанию с удовольствием.

Она наливает себе виски в стакан, добавляет столько же воды и садится на стул напротив меня.

– И часто вы это делаете?

– Что?

– Выпиваете в одиночестве.

– Это помогает мне уснуть.

– У вас с этим трудности?

– Вы же знаете. – Делаю еще глоток, но это не помогает мне расслабиться, потому что она смотрит на меня темными вопрошающими глазами. – А вы почему не спите?

– Разница во времени. В Бостоне сейчас шесть вечера, и мой организм никак не хочет обманываться. – Она отхлебывает виски и ничуть не морщится, чувствуя его вкус. – Спасибо еще раз, что предложили здесь переночевать.

– Ну не могли же мы позволить, чтобы вы ехали в Кейптаун ночью. После всех часов, что провели со мной. Я надеюсь, вам не нужно сразу же возвращаться в Штаты. Будет жаль, если вы не посмотрите страну.

– У нас будет еще завтрашний вечер в Кейптауне.

– Всего один?

– Я с трудом уговорила босса одобрить эту поездку. У нас теперь первый пункт повестки дня – урезание расходов. Упаси нас боже повеселиться за их счет.

Я гляжу на свой виски, сверкающий, как жидкий янтарь.

– Вам действительно нравится ваша работа?

– Я всегда хотела этим заниматься.

– Ловить убийц? – Я трясу головой. – Мне бы, наверное, это было не по силам. Видеть то, что видите вы. Каждый день сталкиваться с мерзостями, на какие способны люди.

– Ну, вы ведь все это видели своими глазами.

– И больше никогда не хочу видеть.

Я опрокидываю остатки виски себе в рот и проглатываю в один прием. Вдруг выясняется, что этого недостаточно, даже чтобы успокоить нервы. Я встаю и наливаю себе еще.

– У меня тоже были кошмары, – говорит детектив Риццоли.

– Неудивительно – при вашей-то работе.

– Я их преодолела. И вы тоже можете.

– Как?

– Так же, как и я. Нужно убить монстра. Усадить его туда, откуда он не сможет достать ни вас и никого другого.

Я вставляю пробку в бутылку и смеюсь:

– Я похожа на женщину, работающую в полиции?

– Вы похожи на женщину, которой страшно ложиться спать.

Я ставлю бутылку на стол и поворачиваюсь к Риццоли:

– Вы не пережили того, что пережила я. Вы, может, и охотитесь за убийцами, но они не охотятся за вами.

– Вы ошибаетесь, Милли, – спокойно говорит она. – Я точно знаю, что вы чувствуете, потому что за мной тоже охотились. – Она устремляет на меня пронзительный взгляд, и я оседаю на стуле.

– И что случилось? – спрашиваю я.

– Это было несколько лет назад, приблизительно в то же время, когда я познакомилась с мужем. Я искала убийцу нескольких женщин. Учитывая, что он делал с этими несчастными, я сомневаюсь, что его можно назвать человеком, – вероятно, он принадлежит к какому-то другому виду. Существо, которое наслаждается болью и страхом других, которому в радость их ужас. Чем сильнее вы боитесь, тем больше он вас желает. – Она подносит стакан к губам, делает большой глоток. – И он знал, что мне страшно.

Я удивлена, что она признается в таком, эта женщина, излучающая бесстрашие. За обедом она рассказывала, как вышибла первую дверь, как преследовала убийц по крышам домов, в темных проулках. А теперь, когда она сидит передо мной в футболке и шортах, с растрепанными черными волосами, она выглядит как любая другая женщина. Маленькая, уязвимая. Слабая.