Подарок девушки по вызову - Михаил Серегин

Но он успел подставить плечо под удар и глухо простонал от боли.., его буквально выворотило из-под стола — такова была сила удара, — и Михаил отполз к стене и выхватил пистолет.

Уже было устремившийся на него Илья мертвенно побледнел и застыл с отвисшей челюстью при виде направленного в его сторону длинного дула.

— Ну, козел, — прошипел компаньон Свиридова-младшего по модельному агентству, — ты меня достал, падла. Сам напросился.

Его разбитое лицо в кровавых разводах, багровое, с налившимися кровью глазами, было поистине страшным. Он медленно поднялся и, направив пистолет в переносицу Ильи — едва не коснувшись дулом его лица, — проговорил:

— Я не убивал твоей жены, уебок.., она сама хотела, чтобы…

— Сцена, достойная Шекспира, — вдруг прозвучал высокий женский голос, полный убийственной ядовитой иронии, — что-то ты сегодня развоевался… правда, кот?

Рука Климова с зажатым в ней пистолетом задрожала и опустилась.., не столько от звуков этого мелодичного молодого голоса, сколько от того, что Михаил увидел, как страшно переменился в лице его соперник.

В первое мгновение Илье показалось, что он бредит или уже умер и слышит голоса ангелов.., нет, только одного ангела. Перед глазами стало до жжения светло, и он опустился на пол и закрыл лицо руками.

Словно что-то щелкнуло в мозгу и встало на место, заполнив собой вакуум.

— Этого не может быть…

Звук собственного голоса словно отрезвил Илью, привел его в чувство — его, измученного неизвестностью, страхом, подозрениями и стирающим память наркотиком. Он почувствовал, как гулкое бормотание в висках угасает, а кровь стынет от жуткого и безжалостного предчувствия.

Словно открылся театральный занавес.

Илья обернулся, и в глазах вырисовались знакомые черты, холодные голубые глаза, стройная фигура и ярко-рыжие волосы его зверски убитой жены.

Ирина.

Та, чью смерть он так оплакивал, стояла перед ним живая и здоровая, и ее красивые чувственные губы коверкала тонкая дрожащая улыбка.

— Убери пистолет, Миша, — проговорила она и, подойдя к сидящему на корточках Илье, поцеловала его в затылок. — Здравствуй, Илюшка. Я по тебе соскучилась.

Он продолжал молчать, но в голове судорожно копошились загнанные мысли, и Илья понял, что он уже знал до этого момента то, что его жена не умерла. Вероятно, поэтому ему и блокировали память.

Но зачем?

— Зачем все это? — тихо спросил он. — Я ничего не понимаю.., за что?

— Ты просто не сможешь понять, — сказала Ирина. — Ты не сможешь, потому что я уже пыталась объяснить тебе вчера, но ты не понял, только страшно испугался.., и я подумала, что ты еще не готов узнать правду. А чтобы ты не мучил себя, Марина Викторовна сделала тебе несколько инъекций…

— А кто.., кто был там, на люстре.., в доме твоего отца?

— Это была не я.., разумеется, не я, если я сейчас здесь и говорю с тобой, — сказала Ирина. — Ну хорошо.., я расскажу тебе.

— Но у нас мало времени, — сказал Михаил. — В двенадцать у нас «стрела» со Свиридовым.

— С Владом?

— Да, с твоим братом, — подтвердила Ирина. — А теперь слушай меня внимательно…

…Ты ничего не знаешь обо мне, Илюша. Да ты и не хотел знать, потому что всегда видел только внешнюю оболочку, вот этот красивый футлярчик, который тебе так нравилось трахать и к которому прилагались папа-министр и дядя-банкир. Но ты не знаешь, что мой отец, человек, которого уважает сам Вэ Вэ Путин, — это последняя тварь и последняя гнида на этой земле. Помнишь, мы месяца три назад были с тобой на кладбище, и я показывала тебе могилу своего брата?

— Да… Ковалев Михаил Владимирович, семьдесят второго года рождения… — пробормотал Илья.

— Так вот, этот человек, мой брат — он вовсе не мертв. Он родился с серьезными отклонениями, и папаша, промучившись с ним два с половиной года, почти до моего рождения, отдал его в интернат.., не под своей фамилией, чтобы не позориться, а под фамилией Блажнов.., блаженненький, дескать.., а оттуда.., я уж не знаю как, а он не рассказывает… Миша попал в психиатрическую клинику. Там тогда работала его мать, Марина Викторовна.., гражданская жена папаши.

Климов, который уже более-менее привел себя в порядок, мрачно смотрел на Илью и прикладывал смоченный холодной водой платок к разбитой переносице.

— Папа коллекционировал детей с сильными психическими заболеваниями, — продолжала Ирина. — Дело в том, что, кроме меня, моя мать родила еще одну дочь.., мою младшую сестру. — Ирина резко взглянула на Илью и выговорила, как выдохнула:

— Она была младше меня на пять минут.

— Так.., так это она была там.., на люстре? — простонал Илья.

— Да. Ее почти сразу отправили по следам брата в интернат для умственно неполноценных детей… даже под той же фамилией — Блажнова. Не знаю, что конкретно у нее было, но она была душевнобольная. Ее звали Лиза. Бедная.., бедная Лиза.

Ирина опустила глаза, в которых мутно колыхалась бессмысленная, опустошившая сама себя боль, и продолжала:

— Она не была нужна ему.., он уже тогда пошел в гору, зарабатывал большие деньги. Зачем ему такая обуза — больная дочь? Меня он бросил на руки нянек, которых он уже мог позволить себе нанять.

А Мишу и Лизу навсегда вычеркнул из своей и моей жизни, А потом Миша сбежал из больницы, и отец ритуально уничтожил его.., заочно. Организовал могилу и, когда я подросла, сказал, что у меня был брат, и вот его могила.., ходи туда, доченька, относи цветы на его могилку.

Илья вздрогнул: столько ненависти чувствовалось за ее бесстрасными с виду словами.

— Марина Викторовна тоже думала, что он погиб. Она работала у дяди Андрея.., после того как развелась с Рогинским, главврачом-той самой больницы, и вернулась в Москву. Но Миша… Миша как-то нашел нас всех и узнал, кто его отец и кому он обязан таким счастливым детством.

— Я был на войне, — сказал Климов. — Я был в рабстве.., везде. В Москве я приобрел вес.., стал зарабатывать деньги. Познакомился с тобой, Илюха, и открыл модельное агентство. И в это агентство пришла моя сестра.

— То есть.., вы встретились благодаря мне? — пролепетал Илья.

— Да. Мы не знали, что мы родные.., его случайно узнала Марина Викторовна и сказала, что она думала.., что его нет.., а он жив.

— И потом я узнал, что мой папа и мой дядя сделали с моими сестрами и что они сделали со мной… и тогда я сказал, что эти люди зажились на свете, — проговорил Михаил. — А.., да ты, Илюха, многого просто не знаешь. Иначе не стал бы кидаться на меня, как зверь. Например, тебе известно, что Владимир Иваныч, мой почтенный родитель.., много лет регулярно насиловал свою родную дочь, а потом сбагрил ее собственному братцу… Андрею Иванычу?

Илья покачнулся и издал какой-то раздавленный булькающий звук.

— А потом я досталась третьему родному человеку, — проговорила Ирина, и на фоне того, с какой яростной, горькой болью прозвучало слово «родному», все остальные из ее короткой реплики показались пресными и выхолощенными, — вот ему… Михаилу.

Свиридов-младший сидел неподвижно, уже не в силах ничему удивляться и ни от чего не впадать в шоковое состояние.

— И кстати, твой брат знал обо всем этом, — добавила молодая женщина.

Теперь уже вздрогнул Михаил.

— Его брат? — переспросил он. — Владимир?

— Ну да.

— Но когда же?

— А помнишь первый день свадьбы.., ты тогда чудовищно нажрался с Фокиным, Миша, а Илюша тоже был не лучше. И один Влад был со мной, когда мне стало плохо и страшно. Вот так.

— Ты что.., спала с ним?

Ирина неожиданно рассмеялась, и Михаил, прянув вперед, схватил ее за плечи:

— Ты что же это.., как же?!

— А вот так, — сказала Ирина ничуть не изменившимся голосом. — Просто когда всю жизнь словно качаешься на плоту посреди Тихого океана, то невольно тянешься к каждому острову.., незыблемому, надежному клочку суши. Такому, как Илья, такому, как Влад. Хотя этот Влад, по мне.., куда ненормальнее, чем ты, Илюшка.

— И теперь вы хотите убить и Андрея Иваныча, и Владимира Иваныча… — пробормотал Илья. — Но я-то тут при чем.., зачем меня…

— У тебя есть брат, — перебил его Михаил, — и ради тебя и Афанасия он сделает то, что не могли сделать лучшие мои люди.

— Вы хотите попросить его.., убить обоих Ковалевых?

— Да. Но не мы. А ты. Ты уже попросил его об этом и сказал, что ради всего святого.., выполни просьбу этих людей.

Илья застонал.

— Но этот кошмар.., кошмар той ночью.., в доме.., зачем все это?

— А-а-а, — протянул Михаил, — это так.., пантомима. Дело в том, что убить — это слишком хорошо для него. Он должен испугаться. Он должен увидеть свою дочь и понять, что ее ждала такая страшная судьба из-за него.

— То есть.., вы повесили Лизу для того, чтобы ее приняли за Ирину?

— И ее приняли за Ирину, — сказал Михаил, — ее приняли за Ирину все, кроме дорогого папеньки.

И он догадался, что это вовсе не Ирина.