Опанасовы бриллианты - Марк Ланской

— Пойдемте туда, где поменьше людей, — попросила она и взяла Евгения под руку. — На душе у меня сегодня ужасно скверно.

— Трудно даже передать вам, Женя, до чего мне грустно сегодня, — заговорила Вера после довольно продолжительного молчания.

И она опять помолчала немного. А Евгений, всегда несколько терявшийся в присутствии девушек, просто не знал, как продолжить разговор.

— Я сегодня очень грубо разговаривала с мамой, — снова заговорила Вера. — И все из-за папы. Они поссорились когда-то, очень давно, когда я была совсем еще девочкой, и разошлись. Живут теперь отдельно. Я осталась у мамы, а брат у папы. Но брат уже совсем взрослый, талантливый, почти знаменитый инженер. Внешне — весь в папу, только папа еще лучше и даже талантливее его. Папа ведь не имеет почти никакого образования, до всего дошел сам, но даже на маленьком посту он буквально творит чудеса. Его все боготворят. И он не только блестящий организатор и хозяйственник — он добрый, веселый, остроумный, я бы даже сказала — блестящий человек. А мама у меня скромненькая, серенькая женщина. Она живет в вечном, непонятном мне, страхе. И удивительнее всего, Женя, что она сама ушла от такого человека, как папа. Сегодня я завела с ней разговор об этом, так она мне настоящую истерику устроила. Назвала девчонкой и вообще наговорила много оскорбительных вещей. А я обиделась и сказала, что совсем от нее уйду к папе. И действительно, ушла из дома. Села на поезд и вот приехала в Москву…

Вера всхлипнула вдруг и крепче сжала руку Евгения.

— Так как же мне быть теперь, Женя? — дрожащим голосом спросила она, вытирая надушенным платочком слезы. — Уходить к папе или остаться с мамой? Когда я садилась в поезд, твердо решила не возвращаться к ней больше, а теперь мне очень жалко ее. Она такая одинокая и беспомощная… Но ведь и с ее стороны просто жестоко отвергать папу, который все еще любит ее. Что же вы молчите, Женя? Или вам неприятно, что с вами завела такой интимный разговор почти незнакомая вам девушка?

— Ну, что вы, Вера? — горячо проговорил Евгений. — С чего вы это взяли?

— Ни с чего я это не взяла, — всхлипывая, произнесла Вера. — А просто я очень поверила в вас. Вообще я очень доверчивая и когда-нибудь поплачусь за это…

— Вы многое, наверное, делаете сгоряча, — уже более спокойно заметил Евгений. — Не торопитесь уходить от матери.

Вера долго вытирала заплаканные глаза, потом сказала довольно холодно:

— Вот уже не ожидала от вас такой рассудительности, таких трезвых друзей у меня и без вас достаточно.

Евгений, обиженный ее словами, хотел было возразить, но она зябко повела плечами и заявила решительно:

— Ну, а теперь мне домой пора — поздно уже.

Прощаясь на перроне вокзала, Вера сказала все с тем же холодком в голосе:

— Попробую послушать вашего благоразумного совета — вернусь к маме.

Совсем уже стемнело, когда Евгений добрался до своего дома.

…Александр Львович Красовский смотрел на сына слегка прищуренными, насмешливыми глазами. Аркадий стоял перед ним, заложив руки в карманы модного пиджака, и возбужденно говорил о чем-то. Красовский не старался понять смысла слов Аркадия, его больше интересовали взволнованные, даже, пожалуй, нервозные нотки в голосе сына. Он, видимо, не только встревожен, но и напуган чем-то, как самый последний трусишка.

Но почему? Почему в этом парне, таком же рослом, крепком, как он, Александр Красовский, — душа зайца? Ведь у него было детство, какому мог бы позавидовать любой его сверстник. Он сам, Александр Красовский, в его годы и представления не имел, что вообще можно жить так безмятежно. Нет, его детство было совсем иным, о нем лучше и не вспоминать вовсе… Когда у его папы-нэпмана отобрали магазин, а самого папу арестовали, пришлось срочно перебраться со старшим братом в другой город и жить там под чужим именем. А ведь ему было тогда всего 15 лет, и он не успел даже окончить средней школы. Ну и потом было не легче. Брат спутался с какими-то дельцами и тоже угодил на скамью подсудимых. Выбиваться «в люди» пришлось уже без его помощи.

Жизнь Аркадия ничто не омрачало. Красовский дал ему все, что сам не имел в его годы. Жена, с которой Красовский разошелся, перебралась в Москву, и дети Красовского — дочь и сын — жили у нее, не зная ни нужды, ни горя.

«Отчего же, однако, столь хлипкие нервы у этого парня? — удивлялся Красовский, чужими, придирчивыми глазами разглядывая сына. О чем это разглагольствует он, с такими визгливыми нотками в голосе?».

— Мы потеряли всякую осторожность, отец, — говорил между тем Аркадий, и его нижнее левое веко легонько подергивалось. — Кутим и дома и в ресторанах, сорим деньгами. Разве это не может не броситься им в глаза? А то, что ты мною прикрываешься, это ведь тоже ненадежно. Может быть, даже и разгадано уже… Да я не сомневаюсь даже после этого случая, что разгадано.

— Какого случая? — уже не насмешливо, а раздраженно спросил Красовский. — Можешь ты говорить спокойно, без истерики, или тебе дать сначала валерьяновых капель?

— Полчаса толкую ему об этом, а он спрашивает — какого случая? — возмутился Аркадий, и обычно бледное лицо его стало почти пунцовым. — Ты что, издеваешься надо мной? Я же говорю тебе, что за мною весь день сегодня следил какой-то тип. Уверен, что и за тобой следят, но ведь ты так веришь в свою неуязвимость, что и не помышляешь, видимо, о предосторожности. Или, возможно, тебе надоела уже свобода?

Однажды утром, когда Алехин пришел на работу, майор Миронов протянул ему пачку фотографий со словами:

— Вот, можете любоваться на господина Красовского.

С первой фотографии смотрело слегка располневшее лицо уже немолодого, но хорошо сохранившегося мужчины. Чувство собственного достоинства сквозило в каждой его черточке. Выражение глаз было решительным, почти властным.

«Да, — невольно подумал Евгений, — в таком не сразу заподозришь преступника». Его размышления прервал Миронов.

— Вот вам адрес. Поезжайте и поосторожнее наведите справку, как досталась Красовскому квартира в доме тринадцать. Нам теперь все нужно знать об этом человеке: где живет, как живет, какими средствами располагает.

Прибыв по указанному адресу, Алехин установил, что дом, в котором Красовский имеет квартиру, — кооперативный. От работников домоуправления удалось узнать, что Красовскому передал свои права на квартиру кто-то из пайщиков, за сумму, на много превосходящую размер пая.

Вернувшись, Алехин не застал Миронова на месте. Однако вскоре майор позвонил из города и сказал, что они увидятся только завтра утром.

Понуро бродил Евгений по бульварам, не зная, как убить время. «Может быть, сходить к Лешке Туманову?» — вспомнил он старого своего друга. Но нет, и к нему не хотелось. И он, сам того не замечая, свернув у Никитских ворот на улицу Герцена, побрел домой.

По всему было видно, что отец в хорошем настроении.

— А ты, я вижу, опять не в духе, — заметил Иван Сергеевич. — Может быть, на работе неприятности?

— Да нет, все нормально.

— Не сказал бы, — усмехнулся Иван Сергеевич. — Жулики и хапуги разные все еще почти безнаказанно орудуют, а вы, значит, считаете положение это нормальным?

— Ну, что ты, папа… — начал было Евгений, но отец сердито махнул на него рукой.

— Не перебивай ты меня и слушай. Заявление мы сегодня получили от одного бухгалтера, фамилия которого показалась мне очень знакомой. Помнится, учился вместе с тобой парень — Тихонов Анатолий. Так вот, похоже, что именно он и прислал нам это заявление о безобразиях, творящихся в бухгалтерии Березовской фабрики ширпотреба.

— Бухгалтер Анатолий Тихонов?

— Да, твой школьный товарищ. Печально все получается, Женя. Не слишком, стало быть, народ на вас надеется, если парень этот за помощью не к вам обратился, а к нам, в Министерство финансов. Считает, следовательно, что мы скорее жуликов на чистую воду выведем. Так то.

На следующий день утром подполковник Волков вызвал к себе Миронова и Алехина.

— Ну-с, докладывайте, что удалось разузнать о Красовском-младшем? Действительно ли он инженер-изобретатель?

Миронов достал из папки какую-то бумагу.

— Это сведения об изобретениях Аркадия Красовского. Как видишь, их не так уж много. К тому же все они сделаны в соавторстве с другими инженерами.

Волков торопливо пробежал справку и вопросительно посмотрел на Миронова.

— А между тем Красовский-папа усердно создает легенду о высоких заработках своего сына Аркадия, — продолжал майор. — Но вот у нас в руках официальная справка о его вкладе в отечественную науку и технику. Из нее следует, что Аркадий Красовский не Эдисон. А раз так, то трещит по швам версия Красовского-старшего, что широкий образ жизни ведет он будто бы на обильные средства сына. Служебный оклад Аркадия тоже не таков, чтобы уделять из него что-нибудь папе, да еще самому жить на широкую ногу. А в том, что папа и сын ведут разгульную жизнь, легко убедиться.