День курсанта - Вячеслав Миронов

И вечерами подтягивались, делали подъем переворотом, склепку и прочее. Вечером в этом спортивном уголке было много народу. Никто никого не торопил, но спортивные снаряды не простаивали. Впереди зачет по физо. Не сдашь — в отпуск не поедешь. Все прозрачно и понятно.

Серега Сухих из моего взвода старается. Он и так по физо — отличник. Полностью оправдывает свою фамилию и кличку «Сухой». Как заведенный, делает подъем переворотом.

Многие уже бросили свои дела, считают.

— Сколько уже?

— Сорок четыре!

— Ух, ты!

— Смотри, опускается полностью на вытянутые руки!

— Серега! Голова не кружится?

— Хватит!

— Дай другим покачаться!

Когда уже перевалило за девяносто, все, кто были, с восхищением считают хором, поддерживая Сухого!

После сто первого раза Серега спрыгнул с перекладины, как положено, руки вперед, ноги вместе, с небольшим сгибанием в коленях.

Все зааплодировали. Это стоило уважения.

Здоровяк Валерка Будаев («Буданыч») из четвертого взвода пытался сделать склепку на перекладине. Раскачивается. Раз, другой, третий, сильнее. Еще сильнее, не получается, срывается упражнение. Ничего, он упорный. Снова подтягивается и раскачивается. Раз, другой. Скрипит перекладина… и… срывается с растяжек, и Валерка, уже хорошо раскачавшись, вперед ногами, благо, что в сапогах, летит в стену…

Все происходит быстро. Кто видит, наблюдает как Буданыч медленно, ломая лыжи, что стояли у стены, ломает стену, а она двойная из ДСП, и почти весь входит в стену. Вернее, уже в сорок четвертую роту, что была за стенкой.

Шум был такой, что все побросали свои дела. Прибежали.

— Что случилось?

— Буданыч решил в самоход через стенку свалить.

— Вообще у мужика крыша съехала от спермотоксикоза!

— Чего ржете! — Валерка висел в стене — Помогите! А, то уж мочи нет! Да, погодите вы, не толкайтесь! — это уже к сорок третьей роте, которая пыталась его вытолкнуть или втащить.

— Валера, смотри, сапоги спиздят!

— Ага, эти из сорок четвертой могут!

— Или штаны снимут и того… Отымеют. Они тоже в увал не ходят!

Общими усилиями вырвали Валеру из плена. Осматриваем дыру, с той стороны тоже курсанты.

— О, привет!

— Привет!

Забавно вот так общаться. Объясняли парням, что произошло. Посмеялись. Для них это тоже было полной неожиданностью, когда лыжи слетают с креплений, с грохотом падают, потом стена ломается, и из дыры чьи-то сапоги и объемный зад. Что за дела такие?

Ноги дергаются. Некоторые предлагали проверить карманы, может, курево есть, а то мелочишка какая завалялась.

Потом поняли, что все не просто так, и надо с ним определяться. Или толкать в сорок вторую роту, или к себе тянуть. А он брыкается. Думал, поди, что с него сапоги снимают. К человеку с полным расположением. А он брыкается!

Перекладину быстро поставили на место. Только пользоваться ею надо аккуратно — полы сгнили и плохо держали растяжку. Зато некоторые быстро смекнули, что перекрытия деревянные, и поэтому можно спрятать там что-нибудь. Например, вшивник, спиртное или еще что-нибудь, что запрещено в армии.

Пришел Баров — ответственный по роте до отбоя. Осмотрел дыру, перекладину, поломанные лыжи.

— Ну, что, Будаев, стоимость лыж удержим с твоей получки в стократном размере!

— Почему в стократном? Товарищ капитан, я же не виноват!

— Это тебе кажется, что не виноват! А если сегодня ночью война? Как же мы без лыж будем наступать, а?

— Какие лыжи?

— Осень же на дворе!

— А что, по-твоему, мы должны наступать без лыж? А если наступление затянется на несколько месяцев? — Баров как всегда издевался в своей привычной манере. — Вот, если не погибнешь, то и будем высчитывать деньги с тебя в пользу государства или «Фонд озеленения Луны», а еще в Фонд Мира. Тогда и войны не будет. Наступать не будем. Лыжи не понадобятся.

Поутру доложили ротному, тот — комбату. Приходила целая комиссия. Сначала во главе с комбатом, он все, как всегда, засыпал пеплом от сигареты, потом приходил полковник Радченко со своей свитой. Наряд вешался. Не просто порядок наводить, а особенный, так, чтобы все сияло.

Старун заглянул в несколько тумбочек, перевернул несколько кроватей, нашел несколько носков, попутно «отодрал» ротного.

Наряд заправил кровати, убрал сигаретный пепел после комбата, затер пол. Пришел Радченко. Осмотрел дыру в стене. Долго сокрушался по поводу поломанных лыж. Приказал списать, получить новые. Долго обсуждал со свитой, а может, стоит удержать стоимость лыж с денежного довольствия курсантов или ротного.

Как наряд рассказывал, Баров, прямо как в воду смотрел. Но ротные и взводные настойчиво объяснили уважаемой комиссии, что сие происшествие стало возможным лишь потому, что казарма гниет. И в этом вины нет ни курсантов, ни офицеров, может, недогляд тыловых служб? Радченко с украинским акцентом поворчал по поводу, что слишком умных набрали взводных и ротных, поэтому и казарма разрушается. Надо бережно относиться к вверенному имуществу.

А казарма действительно начала разрушаться. Канализация между вторым и первым этажами постоянно забивалась. И в сорок первой роте часто были потопы из фекалий, что шли от нас. То же самое и в сорок третьей.

Трубы завозили, складировали за нашей казармой, планировали ремонт летом.

Между казармами нашего — четвертого батальона и второго батальона меняли трубы. Осень, по ночам ледок схватывает землю свежевырытую.

А как батальон пройдется несколько раз по этой земле, то размесит все в грязь и растащит эту грязь по всей дороге. Потом пачкает крыльцо, ступени, в казарму несет.

Батальон строится перед казармой, чтобы идти на самоподготовку. Комбат идет по дороге. Ноги разъезжаются у подполковника, он машет руками, балансирует, чтобы не плюхнутся в эту размазню.

Весь батальон, затаив дыхание, гадает, упадет или нет. Не упал…

— Батальон, смирно! Товарищ подполковник…

— Иппиегомать! Вашу мать! Отставить самоподготовку! В казарму! За тряпками! Мыть дорогу! Иппиего мать! Выполнять! Всех сгною на губе, если через час не будет чисто!!!

И вот четыреста курсантов в темнеющих кемеровских сумерках, драят дорогу! Кто-то таскает воду, кто-то трет дорогу. Также драят крыльца. Через час не успели, зато через три часа дорога была чистая!!! Отмыли тряпками дорогу. Так, что по ней ходит было страшно. Испачкаем! Сбегали куда-то, сперли несколько досок, умельцы из батальона сколотили их, перебросили через землю, чтобы больше не наступать, не таскать грязь.

На наши упражнения на свежем воздухе сбежалось смотреть все училище. Такого еще не было! Дорогу тряпками!!!! Как бы этот дурной опыт не переняли другие комбаты!!! А то и САМ начальник училища!

Но все имеет свои последствия. Каждый поступок, каждое действие находит свое отражение в будущем.

Утро. Батальон уже пришел c физической зарядки. Сорок вторая рота построилась на улице на завтрак. В темноте стоит комбат. Только нечеткая тень, да огонек сигареты выдает его присутствие. Затягивается он так глубоко, что видно часть его лица. Благо, что вовремя заметили, подсказали старшине. Ладно, Коля — старшина — дурачок местный. А с комбатом кому охота связываться! Этот-то дурак отменный!

— Рота! Равняйся! Смирно! Равнение налево!

На полусогнутых, плохой из старшины строевик, подошел к комбату:

— Товарищ подполковник! Сорок вторая рота построена на завтрак! Старшина роты младший сержант Бударацкий!

— Вольно! — лениво махнул Старун.

— Вольно! — продублировал старшина.

Комбат засунул сигарету в рот, до этого он прятал ее в левом кулаке, когда отдавал честь и принимал доклад. Правая рука с сигаретой, левая заложена за спину, стоит, приподнимаясь, покачиваясь на носках сапог. То вверх, то вниз. Вверх-вниз, закладывает правую руку за спину. Вверх-вниз. Сигарета перемещается из одного угла рта в другой.

— Медленно как-то строитесь, сорок вторая рота! Медленно! С ленцой выходите из роты. Некоторые, даже успели покурить, смотрю. Я вот так понаблюдаю, да, проведу с вами занятия по построению на улице. На скорость.

— Угу! Если мы будем выбегать, так казарма завалиться, — кто-то шепотом в строю прокомментировал речь комбата.

— Как в самоходы бегать, так резво. Вон, всю стену под окнами исчертили своими сапогами!!! Сорок первой роте сломали подоконники. Альпинисты, иппиегомать!!! Скоро стекла ломать начнете!!! А как построиться быстро — так не получается у вас! Ну, ничего! Скоро я до вас доберусь! У вас самая «залетная» рота в батальоне! Я вам вольницу-то закручу, что через зад будете дышать. Старшина!

— Я!

— Бегом до столовой! Чтобы протряслись и подумали, стоит ли ходить в самоходы!

И бегом мы отправились завтракать.

Комбат тем временем прохаживался в тени, наблюдая, как роты выходят на построение.