Штурмовики над Днепром - Василий Пальмов

До этого я чувствовал широкую спину Георгия Михайловича Смыкова, командира многоопытного и умного. Сейчас моей надеждой и опорой оставались умелые организаторы боевого коллектива Красюков, Поваляев, Григин, проверенные в боях надежные командиры эскадрилий лейтенант Н. А. Караман, старший лейтенант Н. Н. Горев, капитан И. И. Розов.

Наши войска продолжали бои против курляндской группировки врага. Помощь авиации требовалась ежедневно, В конце октября полк получил задачу нанести удар по переднему краю противника. В части было немало опытных летчиков и командиров, которые могли возглавить группу. Но я решил взять эту ответственность на себя. В ходе наступления линия фронта становилась подвижной, нужно было действовать очень осторожно, чтобы не ударить по своим. Отыскав заданную цель, даю команду ведущим групп. Дружные, последовательные атаки полка штурмовиков прижали гитлеровцев к земле. Замолчали их огневые точки, что и требовалось нашим наземникам. Со станции наведения слышатся восторженные одобрения. На одном из повторных заходов я заметил поезд с несколькими вагонами, он уходил в тыл противника. Но вот беда! Атаковать его нечем, боеприпасы были на исходе. Вернувшись на аэродром, я не преминул в докладе вспомнить о железнодорожной ветке и поезде.

– Всего несколько вагонов, говорите? – переспросил командир дивизии. В его голосе почувствовалась заинтересованность. – Хорошо, я уточню…

Через несколько часов срочный вызов на командный пункт. Подполковник Рыбаков сообщил: по данным разведки мы обнаружили бронепоезд, который часто беспокоил наши войска.

– Надо найти его и уничтожить, – приказал комдив.

– Разрешите мне вести группу? – спросил я, уверенный, что имею на это все основания.

– Нет, поручите это Гореву.

Началась лихорадочная подготовка к вылету. Сразу возникло несколько вопросов: где сейчас искать бронепоезд, чем бить по нему? До сих пор летчики нашего полка громили танки, огневые точки, штабы, передний край противника, десятки других целей и объектов. Но бронепоезд им встретился впервые. Командир собрал летчиков, довольно обстоятельно рассказал о размерах бронепоезда, его броне, вооружении, способности маневрировать. Решено было взять стокилограммовые фугасные и противотанковые бомбы – птабы. Поиск цели производить с высоты до полутора тысяч метров, с более широким обзором местности. На задание снаряжались две группы: ударную вел старший лейтенант Горев, группу обеспечения, предназначенную для удара по зениткам, вел его заместитель старший лейтенант Кузнецов. Группы ушли, оставалось только ждать результатов. На всякий случай в боевой готовности находилось еще несколько самолетов.

Примерно в ожидаемое время на горизонте появились две группы «илов». Шли они поочередно. Первая, Кузнецова, – бреющим, лихо; вторая, Горева, – на высоте, спокойно. Чувствовалось, в воздухе произошла какая-то перестановка. Для доклада на командный пункт ведущие групп прибыли с разным настроением. У моего бывшего заместителя Кузнецова сияла улыбка во все лицо, он весь горел нетерпением поделиться радостью. А Горев с огорчением пожимал плечами, Через несколько минут все выяснилось. Вот что произошло в воздухе.

Выйдя в район цели, Горев прошел по всей железнодорожной ветке. Но бронепоезда не увидел. Как планировалось на земле, в этом случае нужно было идти на запасную цель, что Горев и сделал.

Кузнецов со своей восьмеркой шел следом. До рези в глазах всматривался он в железнодорожную колею. И вдруг в одном месте заметил: рельсы внезапно обрываются, а потом снова выползают из-под зеленого кустарника. Что бы это значило? Леонид решил проверить подозрительное место пулеметно-пушечным огнем. Заплясали снаряды, высекая брызги искр, отскакивая от зеленых зарослей, как горох от стены. Стало ясно – стена бронированная. И ведущий дал команду на атаку всей группой. Сразу же заговорили вражеские зенитки. Но поздно: фокус с маскировкой был разгадан, бомбы падали на бронепоезд.

Через два дня были освобождены город и станция Мажейкяй. Выбрав свободную минуту, летчики полка поехали посмотреть на свою работу. Начальник воздушной разведки дивизии капитан Попп сфотографировал то, что осталось от вражеского бронепоезда.

Говорили, что увеличенный снимок разбитого бронепоезда долго висел в кабинете Главнокомандующего Военно-Воздушными Силами А. А. Новикова. Что и говорить, удар был мастерский! Его участники были отмечены наградами. Ведущие групп Леонид Кузнецов и Николай Горев удостоены ордена Александра Невского.

В Прибалтике поздняя осень щедра на дожди и сырые туманы. Полк находился в постоянной боевой готовности, но после ноябрьских праздников летчики чаще сидели на земле, чем летали: мешала погода. Да и на фронте наступило временное затишье, производилась перегруппировка войск. На очередном совещании в штабе дивизии подполковник Рыбаков сообщил о переброске советских войск в направлении Тильзита и Кенигсберга. Из доклада Верховного Главнокомандующего на торжественном собрании в Москве в честь 27-й годовщины Великого Октября мы узнали, что «Баграмян доколачивает немецкую группировку в Прибалтике», Наша дивизия принимала самое активное участие в этом доколачивании.

Перед нами стояла задача: помешать немецко-фашистскому командованию перебрасывать дивизии из Прибалтики в Восточную Пруссию и на другие направления очередных ударов Красной Армии. Главным из них было, конечно, берлинское. Разумеется, все летчики мечтали попасть туда. Пока что наш полк прикрывал сухопутный участок до Либавы, а наши соседи, морские штурмовики, – от Либавы и дальше по Балтийскому побережью. Мы использовали каждый мало-мальски погожий день, чтобы проверить шоссейные и железные дороги, не движутся ли по ним колонны противника. Опытные следопыты Розов, Демехин, Кошман, Федоров, Непапчук, Зеньков и другие вылетали при малейшей возможности. В случае обнаружения противника по их сигналам направлялись ударные группы. Небо прояснилось только в первых числах декабря. Наступили солнечные дни, воздух стал прозрачный, видимость увеличилась. И сразу ожил, загудел аэродром. Разведчики ушли первыми и вскоре сообщили по радио: по железной дороге на Либаву движутся эшелоны. Противник прикрывает их сильными эскортами истребителей,

– Пойдем на бреющем, в стороне от дороги, – предложил командир первой эскадрильи капитан Кузнецов. Он был назначен на эту должность после недавней гибели лейтенанта Карамана.

Карамана мы потеряли в один из ненастных дней ноября. Тогда он штурмовал цель, был подбит и не смог вывести самолет из пикирования. Этот летчик, прибывший вместе с новым командиром дивизии, вскоре стал своеобразной достопримечательностью полка: высокого роста красавец-мужчина, с темно-русыми вьющимися волосами, гибким станом, всегда подтянутый, был он немного горяч характером, но отличный товарищ. Мы уже давно убедились – подполковник Рыбаков взял с собой в дивизию летчиков достойных. Говорили, что у летчика перед войной была красавица-жена, но по каким-то причинам они разошлись. Теперь под Москвой на попечении бабушки росла маленькая дочь Карамана. И вот она осталась сиротой. Мы переживали гибель боевого друга и заботливого отца.

– Значит, маршрут проложим в стороне от дороги, – поддержал я Кузнецова. Паровоз будет нетрудно обнаружить по дыму. Так и сделали. Вылетали небольшими группами на предельно малой высоте. После обнаружения эшелона «илы» делали резкий поворот, выскок в сторону цели и совершали несколько заходов. Пока вражеские истребители прикрытия разбирались в сложившейся ситуации, штурмовики на бреющем уходили от разбитого состава. Такой способ оправдал себя. Когда же видимость ухудшалась, но высота облаков еще позволяла видеть цель, мы переходили к ударам по целеуказанию. В этом случае впереди и выше ударной группы шла пара штурмовиков. Обнаружив цель, они вместе с боевыми сбрасывали бомбы цветного дыма, которые были заметным ориентиром для остальных. В этих полетах не раз отличался мастер штурмовых ударов Леонид Кузнецов. Но иногда Леонид по молодости слишком увлекался и чрезмерно рисковал.

Однажды он возвратился из полета с винтом, лопасти которого были согнуты, как бараньи рога.

– Как же ты летел? – спрашиваю.

– Нормально.

– Мотор трясло?

– Было малость, но подобрал обороты – и нормально.

– За что зацепил: за фрицев или за землю?

– Понимаете, возвращался уже обратно, и вдруг перед носом – артбатарея. Ну как по ней не пройтись? Отжал ручку вперед, дал очередь. Видать, поздно вывел. Жаль винта…

– А голову? – Хотел было поругать его да вспомнил: такое и со мной бывало.

Может, поэтому и не стал распекать летчика. Он-то и сам понял свою оплошность, второй раз ее не повторит.

С Алексеем Ивановичем Поваляевым, замполитом полка, мы сработались хорошо. Он оказывал мне деловую помощь в воспитательной и боевой работе. Я был молодым командиром полка не только по опыту командования, но и по возрасту. На фронте тогда встречалось немало двадцатипяти-двадцатисемилетних командиров частей (были и моложе), и они успешно справлялись со своими сложными и ответственными обязанностями.