Легендарный Араб - Михаил Нестеров

За минуту до окончания завтрака Полякова Лев сумел различить звуки остановившегося внизу автобуса — затухающий рокот двигателя и шипение пневматики открывшихся дверей. И вот сейчас кто-то, пока невидимый, поднимался по лестнице. Две-три напряженные секунды, и Лев услышал громкий женский голос, приветствующий молодую маму с ребенком. «Только бы Поляков не задержался с подругами». Лев снова оглянулся на пожилую пару, которая с этого места уже не была скрыта колонной и сидела по отношению к Радзянскому вполоборота.

Молодая мамаша оказалась знакомой Полякову, об этом нетрудно было догадаться по непринужденному разговору и «широкому» жесту начальника милиции, пригласившего даму с ребенком за свой столик. Поляков мог пойти дальше — на сей раз предложив место в своей машине.

Но «жребий брошен», Поляков так и так получит пулю, даже если придется стрелять через голову ребенка. Тот мог получить травму от испуга, а Арабу этого совсем не хотелось. «Давай, давай, останься с ней», — мысленно он уговаривал незнакомку, которая в этот момент остановилась.

В его движениях было что-то от хищника, но, когда он остановился, пригибаясь еще больше, его поза напоминала подслушивающего мальчика, нежели льва, приготовившегося к решающему прыжку.

А вот и сам решающий момент. Радзянский не ошибся, когда подумал о любезном предложении Полякова подвезти женщину с ребенком. Сейчас она отказывалась, и ее голос был пронизан сожалением.

Араб дал милиционеру пройти с десяток шагов и только после этого быстро и совершенно бесшумно последовал за ним. Ориентируясь по звуку шагов, Лев миновал критическую точку и обогнал Полякова на два-три шага. Когда Вадим грудью коснулся невидимой финишной ленты, она лопнула с глуховатым звуком выстрела. Все перевернулось для Полякова на этой последней в его жизни дистанции: стартер занял место маршала с клетчатым флагом и, нажимая на курок, приветствовал Вадима в самом конце пути и в то же время давал команду к затяжному, вечному падению в бездну небытия.

Араб с расстояния в метр послал поверх кустов пулю прямо в висок Полякова. Он почти не целился, поскольку пистолет в момент выстрела был на уровне бровей и в горизонтальном положении. Впервые за последние девять лет Лев нажал на спусковой крючок, когда перед глазами была не мишень, а человек. До этого ему казалось, что этого не случится никогда.

Лев довольно четко представлял себе, что выстрелом в эту область головы Полякова не отбросит, как в кино, в сторону и он не завалится набок, — тело начальника милиции резко осело, словно его лишили опоры под собой. Одна нога оказалась подмятой туловищем, но быстро высвободилась, когда тело по инерции скользнуло на три ступеньки ниже.

Сместился и Араб, держа пистолет в правой руке в районе левой ключицы, стволом, направленным по ходу движения.

Женщины должны были услышать негромкий звук выстрела, наверняка видели рухнувшего на ступеньки начальника милиции, но пока никакой реакции с их стороны нет. Однако это временное замешательство, спустя мгновения их голоса поднимут на ноги и посетителей кафе, и охранников Полякова.

Вадима он убил с первого выстрела, определив это по тому, как резко дернулась голова начальника милиции, как он упал. Лев мог живо представить себе обезображенный висок со стороны выхода пули — рваная рана, вокруг которой острыми краями топорщится кожа от треснутой и выпирающей височной кости. Но поступил стандартно: небольшая брешь в кустах позволила Радзянскому произвести еще один точный выстрел в затылочную часть головы Полякова, затем еще одна пуля вошла в шею, разрушая позвонок.

Отбросив неизбежные нервные моменты, в целом Араб работал хладнокровно, без эмоций, напрочь забывая причину, по которой оказался здесь. Ее он вспомнит только после того, как окажется в безопасности и вначале проанализирует свои действия, напряженно выискивая возможные недочеты, которые могли быть не чем иным, как случайным фактором или побочным эффектом. Четко представит, что именно ловил боковым зрением и что в те короткие секунды не вызывало опасений; например, то, что пожилая чета при всем желании не могла разглядеть его, поскольку Лев по ходу движения спускался, шаг за шагом исчезая из поля зрения туристов.

А сейчас нужно уходить.

Как только третья пуля, встречая препятствие в виде позвонка и поднимая бугром кожу, вошла в шею Полякова, Радзянский выбрал единственно верный путь к отступлению — вниз, где, возможно, услышав сухие хлопки выстрелов, его поджидают охранники Полякова. Но это лучше, чем путь в сторону Тенистой — пригибаясь и уходя из зоны видимости с террасы, где продолжали завтракать несколько отдыхающих, а дальше — практически по открытой местности.

Все было бы по-другому, если бы Поляков не задержался на час с небольшим. На террасе в девять часов никого не было, Льву хватило бы времени, чтобы открыто пройти этот единственный неудобный участок и оказаться с противоположной звукам выстрелов стороны, появиться из-за кафе и, может быть, в группе зевак поспешить к месту происшествия, но не в обратном направлении — для того, чтобы на него не обратили внимания, чтобы даже приблизительное его описание не попало на стол следователя, который будет вести это дело. А потом степенно удалиться.

Но все испортило опоздание Полякова. Хотя и здесь имели место большие сомнения, включая и то, что в девять часов посетителей в кафе могло быть и больше.

А вот и заставивший ждать себя пронзительный крик вначале одной, затем другой женщины. Секунда — и к ним присоединился детский плач.

Валеев, надо отдать ему должное, едва заслышав через опущенное стекло машины хлопок первого выстрела, среагировал мгновенно: резко открыл дверь и потянул из наплечной кобуры, скрытой под пиджаком, табельный пистолет Макарова. Когда, почти сливаясь, прозвучали еще два выстрела, Дима уже обогнул «Мерседес» и ступил на первую ступеньку лестницы.

Стреляли слева, определился Валеев, в двадцати метрах впереди себя завидев тело начальника. Он не был отчаянным смельчаком, но натасканным на ствол и звук выстрела опером. Раздирая одежду, он рванул через кусты, изготовив оружие.

Араб двигался бесшумно. За собственными шагами и хриплым дыханием Валеев не услышал его. Вначале взгляд оперативника скользнул в сторону кафе, затем в обратную сторону.

Радзянский и Валеев двигались противоположными курсами. Пригибаясь, Лев слышал слева от себя нарастающий шум, который производил охранник, затем звуки стали удаляться.

Вообще-то Лев не ожидал, что охранник даже не добежит до тела начальника, в его представлении в первую очередь тот должен был оказать первую помощь или хотя бы удостовериться, что таковой не требуется. Валеева выдали кусты, через которые он с шумом продрался. Лев остановился и уже через секунду смотрел на противника в прорезь прицела.

В этот раз Араб стрелял с расстояния пятнадцати шагов, дождавшись поворота головы Валеева. Вначале две пули в грудь — в большую, нежели у головы, площадь, чтобы лишить противника маневра и спустя секунды произвести более точный выстрел.

«Ну да, это он», — сближаясь, в корчившемся на траве человеке Араб узнал рыжебородого телохранителя Полякова, который сопровождал начальника в тот день, когда между Радзянским и Поляковым состоялся единственный, но решающий разговор. Однако это не тот, который обернулся, следуя за Поляковым, определился Араб, всаживая пулю повыше левой брови Валеева.

Дима и не пытался сопротивляться, просто у него не было такой возможности. Два выстрела обожгли ему внутренности, дышать стало невозможно, и его тело опустилось на траву. Он попытался приподняться на локте, но тот скользнул по траве. Еще одна попытка, во время которой Валеев не спускал глаз с невысокого человека, стремительно сокращавшего дистанцию. Он так и не узнал Радзянского, яркая вспышка — вот и все, что увидел Дима, окунаясь в черноту.

«...Это не тот», — поймал отголосок недавней мысли Радзянский. Стало быть, он не ошибся, резонно предполагая, что и в этот раз охранников будет двое. Как поведет себя второй, не слыша громких выстрелов из табельного пистолета напарника, а только все те же сухие хлопки? Мог так же слепо рвануть вперед, мог занять выгодную позицию, перекрывая выход с территории кафе в радиусе пистолетного выстрела, мог забыть про оружие и судорожным голосом вызывать наряд милиции к месту преступления — масса вариантов. Но то, что они вели себя в качестве телохранителей совершенно бездарно, даже не проводив начальника до здания кафе, уж не говоря о том, что должны были не спускать глаз с Полякова за время завтрака, — являлось непреложным фактом.

Все-таки Валеев был один. Это стало очевидно после того, как Радзянский глянул на дорогу, осторожно и аккуратно выбравшись к обочине. Дорога шла в гору и делала резкий поворот, сейчас по ней, непрерывно предупреждая встречный транспорт звуковым сигналом, осторожно взбирался туристический автобус. На парковочной площадке стоял «Мерседес», открытой дверью обращенный в сторону наблюдателя. По всей видимости, в нем никого не было. По мере сближения, не выдавая себя, Лев все больше убеждался в этом, поскольку угол обзора постепенно менялся, открывая невидимую до этого часть салона машины.