Игорь Святославич - Виктор Поротников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Челом тебе бью, Игорь Святославич, — с поклоном произнес Владимир. — Гоним я ныне отовсюду, коль еще и ты меня прогонишь, то хоть к половцам беги. К милосердию твоему взываю и заклинаю тебя любовью сестры моей, с коей ты в супружестве живешь.
Владимир опять поклонился. То же самое сделала его немногочисленная свита.
— Откуда путь держишь, друг мой? — спросил Игорь.
— Из Киева, — ответил Владимир, — от тестя своего многобоязненного.
От Игоря не укрылась неприязнь в голосе Владимира.
— Что же не приютил тебя Святослав Всеволодович?
— Для жены моей и сына нашлось место во дворце у Святослава, а мне было велено убираться на все четыре стороны. Опасается Святослав гнева отца моего, который и ляхов, и князя волынского, и князя суздальского застращал, чтоб меня на порог не пускали. — Владимир горько усмехнулся. — Иной в изгойство попадает, поскольку братьев много имеет, а уделов на всех не хватает. Иной отца рано потеряет, а дядья его все себе растащат. У меня же братьев нет, лишь сестра. Отец жив-здоров, а я вот — в изгоях.
— Не печалься, брат, — промолвил Игорь, — я тебя не прогоню. Живи у меня сколь душе угодно. Я родство наше помню, и Ефросинья тебе будет рада.
У несчастного Владимира после этих слов на глазах навернулись слезы. Он, запинаясь от волнения, стал благодарить.
Игорь покинул трон и, шагнув к Владимиру, прижал его к себе…
Благородный поступок Игоря одобрили далеко не все его приближенные. Среди бояр были такие, которые страшились гнева галицкого князя.
— Войско у Осмомысла несметное, что делать станем, ежели он войной на нас пойдет? — выговаривали они Игорю. — Не будил бы ты лихо, князь. Не пускал бы к себе Владимира. Пущай он едет в Смоленск иль в Полоцк либо куда подальше!
Высказал свои опасения Игорю и воевода Бренк:
— С огнем играешь, княже. Великим князьям вызов бросаешь! Сие не понравится Святославу Всеволодовичу. Из-за тебя Ярослав Осмомысл на всех Ольговичей ополчиться может. Тесть твой ныне в такой силе, что, если пожелает, не бывать Святославу на столе киевском.
— Между двух жерновов руку суешь, княже, — вторил Бренку гридничий Вышата. — Не выстоять нам ни против Галича, ни против Киева!
Но Игорь не изменил своего решения: он был уверен, что отец на его месте поступил бы так же.
Только два человека восхищались поступком Игоря: Вышеслав и Ефросинья.
И месяца не прожил в Новгороде-Северском изгнанник Владимир, как из Киева прибыл боярин Кочкарь — гонец своего князя.
Для разговора с Кочкарем Игорь пригласил лишь Вышеслава и тех бояр, что не желали подчиняться Киеву. Таких было всего трое.
Кочкарь в сопровождении двух знатных мужей вступил в княжеский покой и недовольно повел бровями, увидев при Игоре всего четверых советников. Без полного почтения встречают здесь послов киевского князя!
С этого и начал Кочкарь, обращаясь к Игорю:
— Не по чину встречаешь ты, княже, послов великого князя киевского, который тебе вместо отца. Забываешь, что Киев — славнейший град на Руси, соперник Константинополя! А князь киевский среди всех князей русских старший, к его слову сам митрополит прислушивается. Мы же не последние люди при князе киевском…
— Полно тебе, боярин, — прервал Кочкаря Игорь, — как бы высоко ни задирал ты голову, ноги твои все равно земли касаются. Говори, с чем пожаловал.
Кочкарь еще больше нахмурился.
— Господин мой Святослав Всеволодович молвит тебе так, Игорь Святославич, — с угрозой в голосе произнес он. — Укажи путь от себя Владимиру Ярославичу, а нет, так Святослав с братом Ярославом научат тебя покорности.
Кочкарь хотел было что-то добавить, но Игорь хлопнул ладонью по подлокотнику и резко вымолвил:
— Нам Киев не указ! В своих уделах правим, своим разумом живы.
Бояре Игоревы заерзали на скамье, угрозы посла задели их за живое:
— Не стращай нас, боярин!
— Иль князь наш не волен поступать по справедливости?!
— Передай Святославу, посол, что ловит волк, но ловят и волка! — прозвучали их недовольные голоса.
Понял Кочкарь, что угрожать бесполезно, поэтому сменил тон на более миролюбивый.
— Святослав Всеволодович о твоем же благе печется, княже, — заговорил он, глядя Игорю прямо в глаза. — Иль не ведомо тебе, сколь бывает страшен в гневе Ярослав Осмомысл? Может ведь так случиться, что ныне ты — князь, а завтра в грязь. Вот от чего желает уберечь тебя, княже, старший брат твой.
— С тестем своим я сумею договориться, — уверенно промолвил Игорь. — Пусть князь киевский не сует нос в мои дела!
— Ой, гляди, княже, как бы твои дела не стали головной болью для всех Ольговичей, — предупредил Кочкарь.
Не скрывая своего недовольства, покидали Новгород-Северский посланцы Святослава Всеволодовича.
«На высокой горе засел Игорь, небось думает, что галицкий князь там до него не доберется!» — зло усмехался про себя Кочкарь, оглянувшись на княжеский детинец, будто парящий над тесными городскими улочками, крепостными валами и стенами, над всей округой, пестреющей соломенными кровлями деревенек, затерянных среди полей и дубрав.
* * *Ефросинья на правах сестры допытывалась у брата, за что озлобился на него отец.
— Почто батюшка гонит тебя отовсюду? — спрашивала она. — Правду сказывай, Владимир.
Присутствовал при этом и Игорь.
Собственно, это по его просьбе Ефросинья учинила брату такой допрос. Игорю хотелось понять, откуда возникла такая ненависть отца к сыну.
— Ты же знаешь, Фрося, что у отца была наложница Настасья, — Настасью бояре сожгли на костре как ведьму, но остался ее сын Олег. Отец в нем души не чает, хочет княжество ему завещать, а обо мне и речи не ведет. Покуда была жива наша матушка, у меня оставалась хоть какая-то надежда удел получить, ибо бояре за нее горой стояли. Но вот ее не стало, и все мои надежды пошли прахом…
— И ты осмелился за спиной у отца с боярами в сговор вступить? — произнесла Ефросинья в возникшей паузе.
Владимир еще больше смутился, но отпираться не стал:
— Что мне оставалось делать, Фрося? Не ждать же, как волу обуха!
— Отец проведал про заговор и принялся боярам головы рубить, а ты с женой и сыном в бега ударился, так? — продолжала допытываться Ефросинья.
Игорь удивлялся ее невозмутимости.
— Так, Фрося, — уныло выдохнул Владимир, — еле ноги унесли от отцовых кметей. Но дружинников моих почти всех перебили. Прибыл я к Роману Мстиславичу всего с восемью воями.
— Почто Роман Мстиславич не вступился за тебя? — не удержавшись, спросил Игорь.
— Хотел вступиться, да не успел, — ответил Владимир. — Отец мой куда как хитер! Нанял отряд поляков, и те принялись опустошать земли волынские. Роман Мстиславич начал воевать с поляками и увяз в этой войне, не до меня ему стало. Я между тем перебрался в Луцк, а оттуда в Дорогобуж, но всюду князья меня гнали прочь, трепеща перед отцом моим.
— И ты решил ехать в Киев? — опять спросила Ефросинья.
— Жена моя на том настояла, — кивнул Владимир. — Святослав Всеволодович поначалу был приветлив со мной, обещал посодействовать. Он вел переговоры с Рюриком Ростиславичем и братом его Давыдом, чтобы вместе выступить ратью на Галич. Звал Святослав и черниговского князя. Посылал гонца и в Новгород-Северский…
Владимир запнулся.
Игорь и Ефросинья, переглянулись.
— Не знаю, что разрушило союз князей, козни ли отца моего иль твой отказ, Игорь, воевать с ним, но остался тесть мой один на один с задумкой своей, — печально продолжил Владимир. — Когда наведались к нему послы и Галича, он мигом меня за порог выставил. К тому времени пришел ответ от суздальского князя, к которому я обращался за помощью. Не пожелал Всеволод Юрьевич видеть меня в своем тереме.
Я поехал в Чернигов, но Ярослав Всеволодович закрыл передо мной ворота. Тогда я повернул коня к Новгороду-Северскому…
Владимир умолк.
Ефросинья глядела на брата, еле сдерживая слезы.
Игорь теребил перстень на пальце, не зная, что сказать. Он вдруг ясно почувствовал, что и от него могут вот так же отвернуться все князья, оставив его одного за стеной отчуждения. И он, хоть и сидит на столе княжеском, тоже может стать изгоем, как его шурин.
В этот миг Игорь пожалел, что приютил Владимира.
«Захотел в летописи красиво смотреться, недоумок! — мысленно обругал он себя. — С древними царями захотел благородством сравниться, мать твою! Выйдет тебе твое благородство боком, видит Бог!»
С опасениями своими Игорь пришел к Вышеславу.
— А ты примири тестя своего с сыном и тем самым докажешь, что не только справедлив, но и мудр, — посоветовал тот.
— Легко сказать, — проворчал Игорь. — Владимир на жизнь отца покушался, такое не прощают.