Опасные добродетели - Элейн Барбьери

Девушка упала на грязную землю, и весь мир померк.

Безумный страх охватил Уэса, когда он опустился на колени рядом с Онести. Он протянул руку и коснулся ее щеки. Девушка дышала, но Уэс понимал, что говорить с ней бесполезно. Онести была без сознания. Быстро справившись с волнением, Уэс прикрыл ее своим телом от неумолимого дождя и попытался обследовать на ощупь. Убедившись, что ноги не пострадали, он последовательно проверил руки, плечи, ключицу и шею. Казалось, все было в порядке, за исключением большой шишки на затылке.

— Онести… ты слышишь меня?

Уэс убрал мокрую прядь волос с ее щеки.

Ответа не последовало.

Техасец тяжело вздохнул. Он терял драгоценное время. Необходимо было найти какое-нибудь убежище… и оказать девушке помощь.

Уэс огляделся вокруг. «Черт побери! Зачем она заехала в это пустынное место, где не было ни единого дома, ни хижины, в которых можно было бы хотя бы временно укрыться от грозы?» — негодовал он.

Дождь становился все холоднее и все больнее колотил по телу. Уэс с растущим страхом понял, что посыпал град. Крупные ледяные шарики били по безвольному телу Онести.

«Нет, черт побери! Нет!» — стучало в мозгу.

Вскочив на ноги, Уэс быстро подошел к своему мерину, который оставался на месте, несмотря на бушующую стихию. Сняв скатку, привязанную к седлу, он развернул большую накидку, что всегда брал с собой, накинул ее на себя, затем наклонился и взял Онести на руки.

Она была холодной… очень холодной.

Уэс почти не чувствовал легкого веса Онести. Он напряженно вглядывался сквозь пелену дождя и града. В душе его затеплилась надежда, когда он заметил неподалеку огромный валун. Уэс бросился к нему и, тяжело дыша, прижался спиной к плоской части камня под небольшим навесом, затем медленно опустился на землю, держа Онести на руках. Устроив девушку между своими бедрами и прислонив спиной к груди, так что ее голова упиралась в его шею, он подтянул колени Онести и обхватил ее ноги своими. Прерывисто дыша, Уэс натянул накидку на них обоих и завернулся в нее так, чтобы надежно укрыться от непогоды.

Безвольное тело Онести не шелохнулось, когда Уэс крепче прижал ее к себе. Он чувствовал ее слабое теплое дыхание. Тяжелые удары града постепенно сменились дробью дождя. Уэс прижался губами к мокрому лбу девушки, проклиная себя за то, что слишком долго медлил, прежде чем поехать за ней. По мере того как в их коконе становилось все теплее и теплее, его дрожь утихала. Вскоре он ощутил, что тело Онести начинает согреваться… тело, аромат которого так привлекал его.

Уэс закрыл глаза, и в голову пришла неожиданная мысль: наверное, они с Онести созданы друг для друга. Он догадывался об этом с самого начала.

— Онести… — прошептал Уэс ей на ухо. — Открой глаза. Ты промокла и замерзла, но сейчас я с тобой и позабочусь о тебе. Открой глаза… пожалуйста, дорогая!

Онести вздрогнула и застонала. Она испытывала боль, но ей было приятно ощущать тепло. Девушка чувствовала легкое прикосновение к ее голове, словно рядом трепетали крылышки бабочки, слышала чью-то речь, но не могла разобрать слов из-за странного гудения в ушах. Онести открыла глаза, но было темно.

Ее охватила паника, и она попыталась шевельнуться, но почувствовала, что приятная теплота еще плотнее обволокла ее.

— Онести… не бойся, дорогая! Все в порядке, только не двигайся.

«Это Уэс», — мелькнуло в мозгу.

— Как ты себя чувствуешь?

Онести попыталась сориентироваться. Oнa поняла, что лежит, опираясь спиной на грудь Уэса, защищавшего ее от дождя, который бушевал снаружи этого странного убежища.

— Тебя сбросила лошадь, ты ударилась головой, но теперь все в порядке.

Онести никак не могла понять, что за странная оболочка укрывала их.

— Это накидка — лучшее, что я мог придумать, дорогая. Она защитит нас от дождя на какое-то время.

Сознание Онести прояснилось еще не до конца. Она недоуменно посмотрела на Уэса. Девушка промокла и замерзла, голова ее болела, мысли путались, но одно она твердо осознавала: ей было приятно ощущать объятия Уэса, нравилось чувствовать его близость во время грозы. Однако она устала, глаза ее начали закрываться.

— Нет, нельзя спать. — Уэс легонько встряхнул ее, в глазах его промелькнуло беспокойство. — Ты сильно ударилась головой, в таких случаях нельзя спать.

— Я устала.

— Нет, нет.

— Не… говори мне, что я не устала. — Онести едва ворочала языком. — Я хочу спать.

— Нет, Онести… пожалуйста, не спи!

«Он сказал „пожалуйста“!» — Онести попыталась улыбнуться, но губы не слушались ее.

— У меня замерзли губы. Мне… трудно говорить.

Уэс нащупал ее лицо.

— Позволь мне согреть их, дорогая, — прошептал он.

Склонившись к ней, Уэс нежно поцеловал ее в губы, затем отпрянул назад. Онести услышала стон, вырвавшийся из его горла, прежде чем он снова прильнул к ее рту. Второй поцелуй был более продолжительным, и Онести разжала губы. Она почувствовала, что он с большой неохотой оторвался от нее. Онести тоже не хотела этого и подумала, отчего они оба дрожат: то ли от непогоды, то ли от нарастающего жара в их временном убежище. Она подняла руку и дотронулась до его щеки, вспомнив, что однажды уже коснулась его так перед тем, как он повернулся к ней спиной и ушел. Она уже хотела убрать руку, но Уэс удержал ее и прижался губами к ладони.

Онести услышала желание в голосе Уэса, когда он прошептал:

— Я хочу… — Затем помолчал и хрипло спросил: — Как твоя голова, дорогая?

— Болит.

— Ты чувствуешь тошноту?

— Нет, только усталость.

— Тебе пока нельзя спать. Говори мне что-нибудь, милая, чтобы не уснуть.

— Я не могу.

— Говори, Онести.

— Мне не хочется говорить.

— Расскажи о себе.

Глаза Онести закрывались, и только по настоянию Уэса она старалась держать их открытыми. Онести испытывала странное чувство. Мысли ее путались, но она ясно сознавала, как приятно находиться в его объятиях.

— Онести. — Тревожная интонация в голосе Уэса привлекла ее внимание. — Пожалуйста, дорогая.

«Пожалуйста», — снова мысленно отметила Онести и глубоко вздохнула. Он хочет, чтобы она говорила… рассказала о себе.

Онести едва узнала свой голос, настолько он исказился.

— Хорошо… я расскажу об Онести, Пьюрити и Честити.

Девушка почувствовала, как Уэс напрягся. Она увидела в его глазах тревогу и готова была рассмеяться, если бы могла.

— Это я и мои сестры. — Ее дрожащие пальцы непроизвольно потянулись к медальону на шее. Голос окреп. — Мои сестры ждут меня, и я найду их. Отец говорил, что, когда мы подрастем, станем опасными добродетелями, а мама утверждала, что он ошибается.