Почему сердце находится слева, а стрелки часов движутся вправо. Тайны асимметричности мира - Крис Макманус

в космосе, и может принести позитивный результат намного раньше, чем SETI – знаменитый проект по поиску внеземных цивилизаций. Успехи астрономии, возможно, позволят узнать хиральность аминокислот и в гигантских молекулярных облаках – и тогда мы получим ответ на один из главных вопросов, касающихся происхождения жизни[214].

В этой главе мы рассмотрели хиральность на самом микроскопическом уровне, который встречается в биологии и в физике. Теперь пора вернуться к человеческому масштабу и задаться вопросом о самой очевидной всем нам асимметрии, той, из-за которой мы в буквальном смысле оказываемся правшами или левшами.

7. Ловкий и неловкий

В 1839 году Чарльз Дарвин еще не был знаменит. Тремя годами раньше, в октябре 1836 года, он вернулся из пятилетнего грандиозного кругосветного путешествия на «Бигле», в ходе которого у него сложились идеи естественного отбора и эволюции, ставшей в итоге основой «Происхождения видов». Теперь пришло время остепениться. В январе он женился на своей кузине, Эмме Веджвуд, а 27 декабря 1839 года родился их первый сын Уильям (рис. 7.1). Дарвин, несомненно, был весь во власти отцовских чувств, что видно по тому, как он пишет о Уильяме в июне 1849 года:

«Он чудо красоты и интеллекта. Он настолько очарователен, что я не могу претендовать на любую скромность. Я призываю каждого отдать должное его достоинствам, которых мы даже не осознаем полностью.

Он очаровательный малыш, я и представления не имел, что в пятимесячном ребенке может быть так много. Так что вы поймете, что я в высшей степени преисполнен отцовской страсти».

Всего в семье родилось десять детей, хотя девочка Мэри умерла в младенчестве, в возрасте трех недель. Еще один сын, Чарльз, умер в 18 месяцев, а старшая дочь Дарвина Анна (Энни), умерла в 10 лет от одной из форм гастроэнтерита. По словам великого психоаналитика и биографа Дарвина Джона Баулби, смерть Энни оставила «печаль, которую так и не удалось полностью преодолеть». Через тринадцать лет после ее смерти Дарвин писал: «Нет в мире ничего горше такой потери». Как будто чтобы показать превратности судьбы и капризную природу инфекционных болезней в викторианской Англии, оставшиеся семеро детей процветали и жили до старости, скончавшись в возрасте 67, 75, 77, 77, 79, 84 и 93 лет[215].

Рис. 7.1. Чарльз Дарвин и его сын Уильям (Додди). Изображение с дагерротипа, 23 августа 1842 года, когда Уильяму было 2 года и 8 месяцев, а Чарльзу – 33 года

Еще до рождения Уильяма Дарвин рассматривал развитие ребенка как эволюцию и соответствующий раздел в своем научном дневнике озаглавил «Естественная история детей», добавив несколько вопросов, требующих ответа. Дарвин отмечал развитие Уильяма в дневнике: «В течение первой недели: зевнул, выпрямился, словно старик – в основном верхние конечности – икнул – чихал, сосал». Есть несколько прекрасных рассказов о том, как Уильям (по прозвищу Додди, или Мистер Ходди Додди), когда ему был всего лишь год, придумывал слова: например, «mum»[216] означало еду, и вскоре сделалось обобщающим: «shu-mum»[217] означало сахар, а слово «black-shu-mum»[218] означало лакрицу[219].

Дарвин не ограничивался одними наблюдениями: 19 мая, когда Уильяму было четыре с половиной месяца, он попытался провести эксперимент:

«Я громко фыркнул возле его лица, из-за чего он выглядел серьезным и испуганным, а затем внезапно заплакал. Это любопытно, учитывая удивительное количество странных звуков и гримас, которые я производил и которые он всегда воспринимал как добрую шутку. Я повторил опыт».

«Я повторил опыт». В этой фразе вся суть Дарвина, отца, натуралиста и экспериментатора. Должно быть, маленький Додди снова заплакал, к ужасу няни и матери[220].

Верный своей обычной практике, Дарвин, предпочитавший держать свои идеи и подробные записи о своей работе при себе, долгие годы не публиковал свои размышления. Только в 1877 году, прочитав статью Ипполита Тэна в новом философском и психологическом журнале Mind, в которой говорилось о развитии речи у детей, Дарвин вновь обратился к своим записям о ребенке – которому уже исполнилось 37 и который стал банкиром в Саутхэмптоне – чтобы написать одну из самых личных своих работ, озаглавленную «Биографический очерк одного ребенка». Изучение развития ребенка находилось в зачаточном состоянии, и наблюдения Дарвина вошли в число первых систематических наблюдений за конкретным ребенком. А кроме того, он помог создать еще одну область исследований[221].

Когда Уильяму было всего 11 недель, Дарвин решил выяснить, правша он или левша. И вот что он записал:

«Сейчас одиннадцатинедельный малыш берет свою бутылочку правой рукой – когда ее дают правой или левой рукой. Он не понимает, как можно ухватить ее левой рукой, даже если ее положить прямо на него – у этого малыша пока не было подобного опыта использования рук.

Ему ровно 12 недель. И на следующий день он схватил бутылочку левой рукой – так же, как делал до этого правой. Поэтому его правая рука по меньшей мере на одну неделю опережает левую. Я говорю «по меньшей мере», потому что не вполне точно заметил время, когда он впервые использовал правую руку».

Конечно, в итоговой научной работе эти простые заметки, мысли и наблюдения были приглажены:

«В возрасте 77 дней он брал бутылочку (из которой его прикармливали) правой рукой независимо от того, в левой или правой руке его держала кормилица, и еще в течение недели он не брал бутылочку левой рукой, хотя я пытался подвести его к этому; таким образом, его правая рука на неделю опережала левую».

Основываясь на этих наблюдениях, Дарвин решил, что его сын окажется правшой. Однако этого не произошло, как он позже отметил в своей работе: «И все же этот малыш оказался левшой – склонность, несомненно, наследственная: его дед, мать и брат были и остаются левшами». В другом месте Дарвин замечает в том же духе: «Хорошо известно, что леворукость передается по наследству»[222].

Понятно, почему Дарвина интересовало, не проявляется ли предпочтение той или другой руки уже в младенчестве. Хотя сам он был правшой, левшой была его жена Эмма, а также один из дедов Уильяма. Хотя мы не знаем, какой именно, по статистике более вероятно, что это был отец Эммы, Джосайя Веджвуд II, а не Роберт Дарвин. Как бы то ни было, леворукость имела давние семейные корни, и потому неудивительно, что из восьми детей Дарвина, доживших до возраста, когда стало очевидно, какой руке они отдают предпочтение, двое оказались левшами. Такая пропорция типична для детей, если один из родителей левша, а другой – правша[223].

Интерес