Космическая битва империй. От Пенемюнде до Плесецка - Станислав Славин

Гибель трёх астронавтов потрясла не только Америку, но и весь мир. Программа «Аполлон» резко застопорилась. Стало очевидно, что от кислородной атмосферы надо отказываться. Придётся многое менять и в интерьере самого корабля, где оказалось немало горючих материалов.

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В СССР…

Казалось бы, сама судьба подарила нам возможность догнать американцев. Кстати, сын одного из погибших без обиняков назвал причиной катастрофы диверсию советских агентов. Однако эта версия особой поддержки у американцев не получила — было очевидно, что причиной пожара стало короткое замыкание в электропроводке.

Тем более что не успел мир забыть о катастрофе на мысе Канаверал, как аналогичное известие пришло из Советского Союза — при испытании нового корабля погиб В.М. Комаров.

Застопорилась и наша программа.

МИШИН ВМЕСТО КОРОЛЁВА. Запуск В.М. Комарова, как известно, стал первым после смерти С.П. Королёва. Кое-кто и поныне полагает: будь жив Королёв, Комаров бы не погиб…

Конечно, история не имеет сослагательного наклонения. Однако то, что С.П. Королёв имел куда больший вес в правительственных кругах, чем пришедший на смену ему В.П. Мишин, — это очевидно. И характер у него был другой — властный, крутой. Его не только уважали, но и побаивались.

Словом, уникальность фигуры С.П. Королёва состояла в том, что он, с одной стороны, идеально соответствовал административно-командной системе СССР, но, с другой стороны, умел и ей противостоять, а иногда даже действовал вопреки указаниям свыше, если считал свою позицию более правильной.

Академик же Василий Павлович Мишин — человек другого склада. Он был на своём месте, когда исполнял обязанности заместителя главного конструктора, решал в основном научно-технические вопросы. Когда же он стал главным, то ему пришлось столкнуться и с проблемами иного рода.

ПРОБЛЕМЫ «СОЮЗА». Следует отметить, что космический корабль «Союз» имел большое значение для пилотируемого облёта Луны. По существу, он был прототипом лунного корабля, который наши секретчики зашифровали под индексом Л-3.

Впрочем, шифров было много. Аппарат «Зонд» — беспилотный вариант Л-3, также являлся лишь модификацией «Союза», предназначенной для отработки полётов к Луне и обратно.

Ещё СССР с ноября 1966 года по апрель 1967 года запустил четыре беспилотных варианта «Союза», получивших официальные обозначения «Космос-14», «Космос-133», «Космос-146», «Космос-154».

При этом далеко не все из этих запусков прошли благополучно. Анализ полученных данных привёл зарубежных экспертов к выводу, что пилотируемый вариант «Союза» запускать было рано.

Говорят, об этом знал и сам В.М. Комаров. Но отказаться от полёта не мог, потому что знал: тогда вместо него полетит Ю.А. Гагарин. А подвергать товарища опасности вместо себя Комаров не мог.

Кроме того, наши специалисты в отличие от зарубежных экспертов полагали, что пробный пуск беспилотного «Союза» прошёл, в общем-то, удовлетворительно.

«При единственном беспилотном пуске никаких отказов не было, если не считать того, что в тепловой защите прогорела маленькая пробочка. Аппарат спустился на какое-то озеро, вода через образовавшееся отверстие его наполнила, и он утонул. Его достали и убедились, что всё было нормальным, а пробочки на штатном объекте (на „Союзе-1“) вообще не было», — сказал по этому поводу в одном из своих интервью В.П. Мишин. И добавил: «Все системы на „Союзе“, кроме систем сближения и стыковки, были такие же, как и на „Востоке“, „Восходе“, на некоторых специальных спутниках, и много раз испытывались в полёте. Кроме того, на „Союзе“ всё, что можно было зарезервировать, мы зарезервировали…»

Причину же катастрофы Мишин видит в неправильной укладке парашютной системы.

Есть, впрочем, и иная точка зрения. Учёный и космонавт К.П. Феоктистов полагал, что парашют был зажат образовавшимся в контейнере отрицательным давлением, то есть разрежением. И это похоже на правду. Дело в том, что парашютный отсек был встроен в герметичную кабину, атмосфера которой сжимала стенки контейнера. Правда, когда запускали беспилотный вариант корабля, то из-за прогара пробочки в кабине образовался вакуум и давление вне и внутри парашютного отсека оказалось равным. При полёте В.М. Комарова пробочки не было, в кабине было давление примерно в одну атмосферу, которое деформировало стенки парашютного отсека, и купол оказался зажатым.

К сожалению, в своё время ситуация не была смоделирована, не были проведены соответствующие испытания, которые однозначно выявили бы причину катастрофы.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ БАРЬЕР. Так или иначе, воспользоваться заминкой в программе «Аполлон» наши специалисты не смогли. У них самих оказалось проблем по горло кроме парашютного отсека.

Главное, после гибели В.М. Комарова у советских космонавтов возник психологический барьер — люди боялись лететь на «Союзе». Если корабль «Восток» на практике доказал свою высокую надёжность и за всё время эксплуатации не имел серьёзных отказов, то первый же пилотируемый полёт «Союза» закончился катастрофой. Кто-то должен был сломать этот психологический барьер.

Ю.А. Гагарин предлагал свою кандидатуру для следующего полёта на «Союзе». Однако «наверху» не хотели подвергать повышенному риску жизнь первого космонавта. И пока Гагарин пробивал эту бюрократическую стену, произошло второе несчастье — он погиб вместе с Серёгиным во время тренировочного полёта.

Прах обоих замуровали в Кремлёвской стене, а проблема осталась. В конце концов выбор Госкомиссии пал на Г.Т. Берегового. Он был старше своих товарищей по отряду космонавтов (тогда ему было 47 лет), опытнее их. В годы Великой Отечественной войны он совершил 186 боевых вылетов и за свои ратные дела был удостоен звания Героя Советского Союза. До вступления в отряд космонавтов работал лётчиком-испытателем, имел редкое в то время для космонавтов высшее образование. Словом, кандидатура во всех отношениях оказалась подходящей.

Г.Т. Береговой стартовал 26 октября 1968 года на «Союзе-3». Задача полёта состояла в том, чтобы сблизиться, а затем и состыковаться с ранее запущенным беспилотным кораблём «Союз-2». Сближение прошло успешно, а вот стыковка не удалась. Сколько Береговой ни пытался, ничего не вышло.

В итоге, израсходовав запасы топлива, космонавт 30 октября приземлился, так и не выполнив своего задания до конца. Тем не менее благополучное завершение полёта имело большое психологическое значение.

ГЛАВНОЕ — ВОВРЕМЯ ОСТАНОВИТЬСЯ… Успешно продолжались полёты и технологического аппарата Л-1 — прототипа будущего корабля для высадки на Луну. 10 ноября был запущен «Зонд-6», облетевший Луну и благополучно приземлившийся на территории СССР. Однако этот корабль был ещё недостаточно отработан, чтобы с его помощью осуществить пилотируемый облёт Луны.

Наши специалисты отчётливо ощущали, что догнать им ушедших вперёд американцев никак не удаётся. Они уже, решив все проблемы, прекратили эксперименты на аппаратах серии «Джемини», у нас аналогичные исследования по программе «Союз» только начались.

В узких кругах поговаривали о том, что, даже по самым оптимистическим прогнозам, полёт на Луну советских космонавтов может состояться лишь в 1970–1971 годах, т.е. уже после того, как американцы побывают там несколько раз.

Казалось бы, именно в этот момент и нужно было принять решение об отказе от лунных экспедиций. Но, увы, работы по-прежнему продолжались и требовали всё новых затрат.

КОГДА В ТОВАРИЩАХ СОГЛАСЬЯ НЕТ… Однако деньги эти тратились не очень уж толково. Дело в том, что ещё при Королёве среди главных конструкторов началось некое брожение, приведшее к тому, что вместо единой лунной программы у нас образовалось сразу несколько, конкурировавших друг с другом.

Кстати, нечто подобное произошло и у американцев, но там положение спас Вернер фон Браун, взявший на себе решение ключевой проблемы — создание сверхмощной ракеты-носителя «Сатурн». А что получилось у нас?

Главный конструктор В.Н. Челомей ратовал за свой 4-ступенчатый вариант ракеты-носителя «Протон», который, по его мнению, мог обеспечить пилотируемый облёт Луны на модификации «Союза» — аппарате Л-1. Он даже обещал совершить такой полёт в 1967 году, к 50-летию советской власти. Однако мощности этой ракеты не хватало, чтобы вывести к Луне спускаемый аппарат. Тут нужен был ещё более мощный носитель.

Королёв надеялся, что такой носитель или по крайней мере, двигатели для него создаст конструкторское бюро В.П. Глушко. Но тот стал в позу, по существу, требуя себе взамен пост генерального конструктора, и Королёву пришлось передать заказ на двигатели в КБ Н.Д. Кузнецова, который до этого занимался лишь самолётными двигателями. Заодно там же попытались построить и лунную ракету Н-1.