Вошедшие в ковчег - Кобо Абэ

Говорит, точно как Тупой Кабан, подумал я. Продавец насекомых, уставившись в пол и почесывая ухо, старался сохранять невозмутимость.

— Хорош, — прикусила губу женщина.

— Когда имеешь дело с таким человеком, нетрудно сделать вид, что поддаешься, — кивнул зазывала.

После недолгого колебания подросток выпрямился и с бесстрастным выражением лица проговорил нараспев:

— Прошу прощения.

— Так-то лучше.

— Ну что ж... — Продавец насекомых покачал своей огромной головой и ощупал брючные карманы. — Последнее, что осталось установить, — предел физических возможностей Капитана, согласны?

— Я тоже так считаю, — быстро ответила женщина суровым тоном. — Поиски бессмысленны, ничего они не дадут. А с Капитаном и так не все ладно, я еще раньше заметила.

— Расколем мы унитаз и что же будем тогда делать?

— Все это случилось потому, что там вакуум, нужно поскорее сделать в трубе дыру и впустить туда воздух. Достаточно пробить вокруг унитаза бетон на глубину двадцать сантиметров...

— Вопрос — каков риск. — Продавец насекомых вынул из кармана золотой значок. — Ну как? В любых, самых людных местах с таким значком уступают дорогу, а если он еще и золотой...

Никто не потянулся, чтобы посмотреть. Адъютант снова стал настаивать:

— Давайте пошлем связных. За уборщиками улиц. Вызовем их и включим в группу поиска.

— Школьниц всего десять, а стариков из «отряда повстанцев» несколько десятков... — сказал зазывала тусклым, как грязная пена, голосом.

— Я не могу этого позволить. Ни в коем случае не могу позволить, — возмутился Сэнгоку. — Даже если сегодняшний мир будет перечеркнут и все начато сначала, даже если нам посчастливится и мы выживем, все равно девушкам должно быть гарантировано право выбирать партнеров. Я предлагаю сделать это положение важнейшим пунктом нашего устава. Что значит «самки»? Если будут употреблять подобные выражения, я отказываюсь от всякого сотрудничества с вами.

Несколько секунд длилось молчание. Подросток прошептал:

— Раньше вы не так говорили, совсем не так...

— Ну как, Капитан, сколько времени сможете продержаться? — с улыбкой взглянул на меня продавец насекомых, опершись локтями о спальный мешок и поигрывая значком. Выражение лица у него было точно такое же, как в тот раз, когда, остановив джип, он пошел покупать тушеную рыбу в бамбуковых листьях.

— Мне бы хотелось вот что спросить. Комоя-сан, вы пришли сюда через вход у мандариновой рощи. Почему вы совсем сухой — и одежда, и волосы?

— Мне тоже это показалось странным, — поддержал меня зазывала.

— Лодка, вот и всё. — На лице адъютанта появилась легкая улыбка. — Резиновая лодка. Нет ничего удобнее. Мы держим ее на верхнем своде водоспуска в восточной части каменоломни, над самой водой. Пользуйтесь ею, когда вам заблагорассудится. В нее нужно лечь навзничь. И продвигаться вперед, упираясь в верхний свод ногами и руками; четыре-пять метров — и уже ступеньки. А чтобы лодку можно было вытянуть обратно, к верхнему своду водоспуска прикреплен блок и привязана веревка...

Ничего не скажешь. Слишком простое объяснение в прах разбило мои жалкие надежды. Оказывается, никакого неизвестного мне пути в каменоломню не существует.

— Есть и третий способ. Но он не подлежит обсуждению. — Продавец насекомых потер о колено значок и прикрепил его к груди. — Отрезать ногу. Я, конечно, говорю об этом лишь как о теоретической возможности.

— Напрасно тратим время, командир. Тупой Кабан-сэнсэй давно бы послал связного. Сэнсэй знал, как обращаться с людьми. Чтобы держать отряд в руках, для приманки нужны самки.

Адъютант подошел к унитазу. Кажется, он все-таки не собирается причинить мне вред. Подняв зеленую охотничью шляпу Тупого Кабана — я и не заметил, что она упала на пол, — и стряхнув с нее пыль (хотя шляпа была более пыльной, чем сама пыль), он пересек трюм и почтительно водрузил ее на голубой тюк. И хлопнул в ладоши. Ему было все равно, какой это обряд, синтоистский или буддийский. Со спины он тоже напоминал дыру в пространстве.

— Хорошо, пошлем связных. — Продавец насекомых встал. — У кого-нибудь из вас есть знакомый врач? Пусть он не принадлежит к «отряду повстанцев», но хотя бы знать, что он не будет задавать лишних вопросов...

— Есть, но акушер, — в некотором замешательстве ответил адъютант.

— Что вы собираетесь делать? — Во рту у меня пересохло.

— Подойдет любой специальности. — Продавец насекомых поднял руку, призывая всех к молчанию. — Если не удастся пригласить его сюда, хорошо бы хоть получить у него лекарства. Нужно сильное болеутоляющее. Которые продаются в аптеках — не годятся. Надо бы что-нибудь посильнее, какой-нибудь наркотик, вроде морфия. Чтобы подействовало.

— Подействует. Если, конечно, не принимать постоянно.

— И еще снотворного и антибиотиков. Посылайте связного, срочно.

— А насчет того, чтобы вызвать уборщиков...

— Это я поручаю вам, адъютант.

23. «Хочу увидеть небо... в мирный день, хотя бы украдкой»

— Ох, как хочется увидеть небо, — вздохнув, сказала женщина тоненьким голоском.

— Ночь же еще. — Боль в ноге стала какой-то странной. Теперь она пульсировала, не совпадая с биением сердца.

— Ну что ж, пусть завтра.

— Хочешь наружу?

— Конечно хочу.

Делая вид, что направляется к мойке, женщина подняла «узи» и поставила его у унитаза. Я мог легко дотянуться до автомата рукой, не сгибая колена. Неужели она боится за меня? Обстановка действительно становилась все более напряженной. Из машинного трюма вернулся адъютант, передававший приказ связным. Ударив ручкой метлы об пол, он скомандовал подростку:

— Разведчик «А»!

— Слушаюсь!

— Принеси стул и стол из верхней комнаты.

— Принести стул и стол из верхней комнаты. Слушаюсь.

— Хватит своевольничать! — крикнул я, взглядом прося продавца насекомых и зазывалу о помощи. Но откликнулись лишь зазывала и женщина. Он встал у лестницы, а она сняла самострел с предохранителя. Продавец насекомых, отрицательно покачав головой, с явной неохотой остановил подростка, — это все, что он сделал. Я еще не привык к новой расстановке сил. Может быть, на моей стороне Сэнгоку, который буквально задыхался от волнения?

— В чем дело? — Адъютант не столько возражал, сколько удивлялся. — Я хотел, воспользовавшись представившейся возможностью, вкратце доложить новому командиру о выполнении важнейших пунктов сегодняшней программы. Для просмотра документов мне нужны хотя бы стол и стул.

— Мало ли что вам нужно, вход туда без разрешения запрещен.

— Тогда разрешите!

— Мне кажется, лучше избегать таких резких выражений... — Продавец насекомых, с улыбкой успокаивая меня и адъютанта, стал раскладывать на полу спальный мешок. — А пока что можно расположиться на нем, не возражаете? Вроде бы расстелили циновку и устроили ночное любование цветущей вишней.

Глядя, как адъютант вынимает из сумки и раскладывает на спальном мешке разные предметы, зазывала рассмеялся, видимо вспомнив о своей профессии. Было похоже на то, как раскладывает свой товар нищий уличный торговец. Даже продавец насекомых не смог скрыть горькой усмешки. Женщина примостилась на нижней ступеньке, а тремя ступеньками выше, чтобы через перила смотреть на происходящее, устроился зазывала. Продавец насекомых сел у той стены, куда выходил капитанский мостик, и даже Сэнгоку подошел к самому унитазу и наблюдал за действиями адъютанта. Лучшее место — на унитазе — занимал я. Один только разведчик, надувшись, остался у бочек.

Все сильнее беспокоила нога. Боль передалась всему телу, начался озноб. У меня было такое состояние, что хотелось как можно скорее получить от врача лекарство. Хотя разум и противился этому. Причем, думал я не об антибиотиках, а именно о морфии.

Адъютант разложил свой «товар». Среди предметов выделялась телефонная книга.

— К чему эта телефонная книга? — спросил продавец насекомых с недоумением.

— Мы ее используем позже, во время суда. Я всё объясню по порядку...

— Выходит, командир должен лишь выслушивать, а права решать не имеет?

— Ничего подобного. Я бы только хотел предостеречь вас от слишком радикальных реформ. Обычаи, принятые всеми членами, вошли в нашу плоть и кровь. Вряд ли благоразумно сеять сомнения в их целесообразности. Гордость, что являешься членом «отряда», и полное подчинение — звенья одной цепи.

— Послушайте, где вы всему этому научились?

— Предоставляю это вашему воображению. — Тень впервые рассмеялась. Бесцветный смех, не вызывающий никаких эмоций. — Я некоторое время был связан с политикой...

— Очень интересно, наверное, заниматься политикой.

— Быть у власти — что может быть интереснее! Живешь, правда, в постоянном страхе ее лишиться, но нет ничего чудеснее обладания целым государством. Тупой Кабан-сэнсэй был полностью удовлетворен этим.