Пациент мафии - Михаил Серегин

На ее бледном лице было тупое безразличное выражение. Бессмысленные глаза смотрели в одну точку. Она была в ступоре. Несомненно, ей требовалась медицинская помощь.

– Вот эта женщина, – сказал я главарю мотоциклистов.

– Забирай! – великодушно разрешил он.

Я подхватил Казарину, которая едва держалась на ногах, и с отчаянием подумал, как мне теперь доставить ее в город. Багама, прищурившись, рассматривал меня.

– Что, доктор, не стоило и стараться, а? – сказал он, намекая на невзрачную внешность пленницы.

– Стоило, Багама! – твердо ответил я. – Мне бы теперь до больницы ее доставить…

Он засмеялся и выпустил дым мне в лицо.

– Я не золотая рыбка, доктор! – заявил он. – По три желания не выполняю. Сам куй теперь свое счастье! Мы с парнями отваливаем.

– Но тогда все теряет смысл! – горячась, сказал я. – Куда я с ней ночью, в дождь?..

Багама с удовольствием затянулся сигарой и обронил:

– Почему бы тебе не переночевать здесь? По-моему, уютный уголок!

Окружающие его «ангелы» загоготали.

– Все, парни, уходим! – объявил он сурово. – Концерт окончен!

«Ангелы», грохоча каблуками, потянулись к выходу. Вдруг с улицы вбежал молодой худощавый парень – по-моему, это был Комар, которого еще раньше посылали проверить разбитый мотоцикл. Он взволнованно крикнул:

– Багама, там «Жигуль» подъехал! По-моему, это та баба, которая с доктором была!

Главарь обернулся ко мне, подмигнул:

– Видишь, как тебе везет? Ты, наверно, в рубашке родился?

Я ошеломленно промолчал, не в силах поверить своим ушам. Неужели Марина вернулась? Это действительно можно было назвать везением. Но в это слово я вкладывал совсем другой смысл. Подхватив за талию Казарину, я заторопился к выходу. Она не сопротивлялась, но едва передвигала ноги.

Когда мы выбрались на крыльцо, «ангелы» один за другим с грохотом вылетели со двора. Пространство перед домом быстро пустело. Спустившись по ступенькам, я обернулся. Дом зиял вывороченными окнами – внутри царила жуткая тишина. Чем кончился налет для его обитателей, я не знал. С полной уверенностью можно было сказать, что невредимой осталась девушка. В каком состоянии находятся остальные, можно было только гадать. Рефлекс врача призывал меня вернуться и попытаться оказать помощь. Но внутренний голос гнал меня прочь. За моей спиной уже не было беспощадных громил, а хозяева дома не были невинными овечками. Все могло обернуться большими неприятностями. Я предпочел бегство.

С трудом мы доковыляли до ворот. Дождь затихал, но прохладный ветер продолжал кружить над ночным шоссе, вызывая дрожь во всем теле. Я с надеждой посмотрел вперед и вдруг увидел свет приближающихся фар.

«Жигули», мягко шелестя шинами, подкатились к нам и остановились. В окошке появилось искаженное волнением лицо Марины, и она, едва не плача, крикнула:

– Садитесь же! Чего вы ждете?

Я открыл заднюю дверцу и усадил Казарину. Потом сел рядом с ней и сказал:

– Поехали!

Марина переключила рычаг скоростей и начала сдавать машину назад, по направлению к шоссе. В свете фар я увидел, как во дворе дома метнулась девичья фигура. Сначала я не понял, что она хочет сделать, но, когда мы уже разворачивались на трассе, стало ясно, что девушка открывает гараж. Видимо, она решила преследовать нас. Не думаю, что она поехала за милицией – слишком многое пришлось бы ей объяснять.

Марина повела машину обратно в город. Она долго молчала, а потом спросила срывающимся голосом:

– Значит, тебе все-таки удалось? Это невероятно… Что произошло там – в доме?

– Ничего особенного, – ответил я, внутренне содрогаясь.

Марине ни в коем случае нельзя знать, что там случилось. Пусть это остается моей страшной тайной, моим кошмаром. Цель оправдывает средства, как сказал шеф гангстеров. В конце концов, Казарина теперь свободна.

– Что с женщиной? – спросила Марина, нервно поглядывая в зеркальце.

– У нее реактивное состояние, – сказал я. – Она испытала сильнейшее потрясение, и организм сам выбрал способ защиты. Ее психика блокирована. Теперь она нуждается в помощи психиатра. Я хочу отвезти ее в нашу больницу – там она будет в безопасности.

Марина кивнула. Инстинктивно желая побыстрее удалиться от опасного места, она понемногу прибавляла скорость. Я напомнил ей о мокром шоссе и несчастном мотоциклисте.

– Кстати, что с ним? – поинтересовался я.

– Не знаю, – нехотя сказала Марина. – Сразу за развязкой нам попалась «Скорая». Они забрали его к себе в машину

– Замечательно! – откликнулся я и посмотрел назад.

Из темноты вынырнули два ярких луча и стремительно начали приближаться. Проклятая девчонка не жалела себя. Чего она хочет, подумал я, протаранить нас или, может быть, бросить гранату? С этой дикой кошки станется. За своего шефа она, кажется, готова рисковать жизнью. Но это ее личное дело, а наши жизни ей не принадлежат.

– Марина, имей в виду, – сказал я, – за нами погоня.

Она покосилась в зеркало заднего вида и сказала устало:

– Что теперь будет – стрельба, потасовка, захват заложников? Хотелось бы заранее приготовиться…

– Честно говоря, не знаю, – виновато ответил я. – Ты сердишься?

– Здесь как-то совсем не подходит это слово, – объяснила Марина. – Все это за пределами обычных чувств. Тот, кто попадает в водоворот твоей деятельности, должен расширить палитру определений, если хочет передать свои ощущения. Я не подготовилась и не в состоянии передать тебе, что сейчас испытываю…

– Значит, сердишься, – убито сказал я. – Но должен тебя обрадовать – за нами едет всего лишь психованная девчонка. Вряд ли она сумеет взять нас в заложники…

– Да, я чувствую, как меня начинает переполнять радость, – заметила Марина. – Ты умеешь успокоить женщину… Этого у тебя не отнять.

– Зря ты так, – проговорил я после минутной паузы. – Я вовсе не хотел тебя злить. Просто я сейчас немного не в себе…

– Я тоже как будто не в своей тарелке, – призналась Марина. – Поэтому говорю сама не знаю что. Не обращай на меня внимания.

– Нам обоим нужно успокоиться, – примирительно сказал я. – Сегодня был необычный день. Зато нам удалось развязать этот узел.

– Боюсь, что все только начинается, – покачала головой Марина. – Мы с тобой наломали столько дров…

Огни преследующей нас машины неотступно висели у нас на хвосте. Я с беспокойством оглядывался назад, каждую минуту ожидая, что произойдет что-нибудь непоправимое. Успокоился, только когда мы выехали на Волоколамское шоссе и городские кварталы, озаренные огнями, обступили нас с обеих сторон. Здесь, среди несущихся в обе стороны машин, я почувствовал себя безопаснее.

– Знаешь что, – сказала внезапно Марина. – Поедем-ка сейчас ко мне. Утро вечера мудренее.

Корнеев встретил Темина на пороге своей городской квартиры. Он был в трусах и на ходу утирался махровым полотенцем. Мокрые спутанные волосы падали ему на лоб. Маленькие подозрительные глазки встревоженно сверлили Темина.

– Почему без звонка? Ты один? Что у тебя с рожей? – нетерпеливо и отрывисто заговорил он, не давая Темину вставить слово.

Тот молча и настороженно посмотрел поверх головы Корнеева. Из приоткрытой двери в столовую лился поток сверкающего солнечного света. За стеной негромко играла музыка.

– Я один! – буркнул Корнеев и на шаг отступил назад. Жирное брюхо, нависавшее над трусами, колыхнулось. – Проходи!

Темин переступил порог и скованно замер, не решаясь двигаться дальше. Большие черные очки на его носу не могли до конца скрыть багровый кровоподтек под левым глазом. Кожа на правом виске и на лбу была заклеена пластырем.

– Что ты как неживой?! – заорал Корнеев, швыряя полотенце на пол. – Что случилось? Отвечай!

– Дело скверное, – невнятно сказал Темин. Губы у него тоже были разбиты и с трудом шевелились.

Корнеев резко повернулся и зашлепал босыми ногами в кабинет. Он был вне себя. Темин захромал за ним следом – чувствовалось, что каждый шаг для него мучителен.

Они вошли в кабинет, и Корнеев знаком приказал Темину садиться. Тот осторожно опустился в кресло, болезненно выпрямив спину и неотрывно глядя на хозяина.

– Сними эти стекла! – не выдержал Корнеев. – Не выношу, когда на меня так пялятся!

Темин покорно снял очки, и Корнеев, увидев его окруженный чернотой, залитый кровью глаз, присвистнул.

– Давай рассказывай! – махнул он рукой.

Темин глухим монотонным голосом принялся излагать случившиеся ночью события. Он ничего не скрывал, кроме своей драки с Грифом. Потрясение, которое он испытал, оказалось слишком сильным даже для него.

По мере рассказа лицо Корнеева начало багроветь и дергаться. Он с трудом удерживался, чтобы не броситься на своего подручного, не покрыть его десятиэтажным матом, но заставлял себя терпеть.

– Мария сразу же поехала за ними, – бесстрастно рассказывал Темин. – Казарину доктор увез в свою больницу. А потом со своей бабой поехали к ней домой. Мария записала номер машины и адрес. – Он тяжело вздохнул и добавил: – Гриф с Тарасычем в доме остались. Они оба переломаны и без сознания. Мы перебрались к Кулаку – в Марьину Рощу. Вот такие дела, Сергей Иваныч…