Кража - Андреа Кейн

— Видите ли, миледи, я ни одной ночи толком не спала с момента убийства. Снова и снова я спрашивала себя, не предаю ли свою хозяйку тем, что храню про себя то, о чем догадываюсь. Но дело в том, что точные факты мне неизвестны и рассказывать мне, собственно, нечего. Да, у ее милости был мужчина. Но только это ничего нам не дает. Она ведь мне не многое доверяла. Но иногда она заговаривала об этом мужчине и о том, как он не похож на лорда Мэннеринга.

— И что же она о нем говорила?

— Что он ее обожает, что в нем есть обаяние, которого не встретишь в англичанах, постоянно сдержанных и сохраняющих ледяное спокойствие.

— Так он не был англичанином?

— Нет, он был откуда-то с континента.

— С континента, — повторила Ноэль, и сердце ее отчаянно забилось. — А она не говорила, из какой он страны?

— Нет, — покачала головой Мэри.

— Подумайте, Мэри. — Ноэль сжала ее руки. — Что еще она говорила о нем? Она описывала его? Показывала какие-нибудь его подарки? Упоминала, почему он живет в Англии и что свело их вместе?

Мэри смущенно морщила лоб, пытаясь вспомнить. — Она говорила, что он очень красив и что в его внешности есть нечто экзотическое, — Мэри вдруг просияла, что-то вспомнив. — Она говорила, что только на континенте мог быть рожден мужчина столь пламенный и вместе с тем столь нежный и внимательный. А вот почему он живет в Англии или что свело их вместе… — Она пожала плечами — Об этом я ничего не знаю. Что же касается подарков, то вот… — Высвободив одну руку, Мэри порылась в кармане и извлекла пару изящных сережек с сапфирами. — Я хранила их у себя по просьбе леди Мэннеринг. Она боялась, что муж увидит их, если она будет хранить их в своей шкатулке с драгоценностями. Вот как я узнала, что эти сережки — подарок ее поклонника. Она осмеливалась их надевать только в те вечера, когда ее мужа не было дома и, вероятно, ее посещал этот мужчина.

Ноэль тронула пальцем сверкающие синим огнем сапфиры. Камни были небольшими, но необыкновенной огранки и в изумительно изящной оправе.

— Но я могу с уверенностью сказать, что их не было на ней в ночь, когда она умерла.

Мозг Ноэль лихорадочно работал.

— А кто-нибудь еще знает об этих сережках?

Мэри молча покачала головой.

— Я могу взять их с собой на время? Обещаю, что буду чрезвычайно осторожна.

— Мне они не нужны, — ответила Мэри невыразительным тоном. — Что мне в них, когда моей госпожи больше нет? Пожалуйста, возьмите, я не хочу их видеть.

Крепко зажав серьги в руке, Ноэль размышляла об этом неожиданном повороте дела. Наконец-то в ее руках оказалось нечто вещественное, нечто осязаемое.

— Мэри, вы не припомните, когда леди Мэннеринг получила этот подарок? — спросила Ноэль в надежде установить дату покупки, чтобы сузить поле поисков.

— Думаю, месяца полтора назад. Вскоре после того, как они познакомились,

— А леди Мэннеринг говорила вам, где они встретились впервые, или упоминала кого-нибудь, кто их познакомил? — Ноэль хотела установить связь между событиями, при которых Бариччи мог заметить леди Мэннеринг, и обстоятельствами, когда он узнал, что она владеет полотном Рембрандта.

Мэри снова нахмурилась, пытаясь сосредоточиться.

— У меня осталось смутное впечатление, что они познакомились на концерте или на балете.

— Почему вам так кажется?

— Потому что она несколько раз говорила мне, что он вращается в мире красоты, что заставляет его ценить мелодию ее души, неслышную другим.

Ноэль шумно вздохнула.

— Конечно, это вполне могло относиться и к танцам, и к музыке. — Она пытливо смотрела на Мэри. — Но с другой стороны, он мог быть связан и с миром изящных искусств.

Мэри вновь нахмурилась, чтобы понять слова гостьи.

— Искусств? Вы имеете в виду картины?

— Да, я имею в виду именно живопись. — Ноэль крепче сжала ее руку, стараясь показать, как важно, чтобы Мэри вспомнила все подробности, каждую мелочь. — Вы сказали, что поклонник леди Мэннеринг бывал здесь нечасто. Не помните, сколько именно раз, и сколько раз слуг отсылали?

Возможно, тогда нам удастся установить даты его визитов.

— Не более четырех или пяти раз. Первый раз нас отпустили на несколько дней. Потом отпускали только на ночь, Я помню, что один раз это было во вторник. Не в последний вторник, а за неделю до этого. А после этого, вероятно, в ночь ограбления. — Мэри безнадежно покачала головой, — Увы, миледи, я не помню дат его других визитов.

— Но все это длилось около двух месяцев?

— Да.

— Еще один, последний вопрос, Мэри. — Ноэль так хотелось надеяться, что этот вопрос принесет желанные плоды. — До того как в ночь ограбления вы ушли из дома, не говорила ли леди Мэннеринг и не делала ли она чего-то необычного для нее? Возможно, теперь, когда вы знаете, что произошло дальше, ее слова или поведение приобрели в ваших глазах новый смысл? . Мэри медленно кивнула:

— Да, и по правде говоря, именно это не дает мне покоя. Рождает во мне чувство вины. что я до сих пор не обратилась в полицию. И все же не было ничего существенного, что я могла бы доказать. Осталось только чувство беспокойства…

Ноэль ощутила трепет предвкушения.

— И чем же вызвано ваше чувство?

— Видите ли, каждый раз, когда приходил этот джентльмен, леди Мэннеринг вела себя как школьница. Когда я одевала и причесывала ее, она сияла. Но в последнюю ночь все было иначе. Она была полна нетерпения увидеть его и в то же время казалась необычайно нервной и рассеянной. Она постоянно оглядывалась через плечо, будто опасалась, что он появится в дверях ее спальни, явившись раньше времени.

— Вы не спросили ее о причине столь необычного волнения?

— Спросила. Она попыталась меня успокоить, сказала только, что ее возлюбленный иногда проявляет столь бурные чувства, что это ошеломляет и даже пугает ее. И в эту ночь она нервничала и волновалась, боясь обмануть его надежды и разочаровать его, — Вы не видели его в ту ночь, как он приехал?

— Нет. Ни в ту, ни в другие разы. — Мэри высвободила руку, вытащила платок и отерла глаза. — Как я и сказала, леди Мэннеринг была очень стыдливой и дорожила своей репутацией. Я ни разу не видела, как приходит и уходит ее кавалер. Когда я оставила ее, она была одна. И в ту ночь, в ту ужасную ночь… когда я вернулась на следующее утро… — Слова Мэри оборвали глухие рыдания. — На следующее утро я нашла ее мертвой.

Ноэль встала, завернула серьги в носовой платок и аккуратно положила в карман, Нежно и участливо, положив руку на вздрагивающее от рыданий плечо Мэри, она сказала:

— Благодарю вас. Не могу выразить, как важно то, что вы рассказали. Это очень существенно для разоблачения убийцы вашей госпожи. Но, Мэри… — Ноэль подождала, пока женщина поднимет голову и встретит ее выразительный взгляд, — я попрошу у вас той же услуги, что вы попросили у меня. Не говорите никому о нашей беседе, ни одной живой душе. И не только ради репутации леди Мэннеринг, не только ради того, чтобы сохранить за собой место. Если человек, о котором мы только что говорили, виновен в убийстве, он не колеблясь убьет любого, кто может располагать какой-либо информацией о нем. Поэтому, пожалуйста, ради вашей собственной безопасности позвольте заниматься этим делом лорду Тремлетту. И забудьте все, что рассказали мне.