Оскал Фортуны, или Урок выживания - Анастасия Анфимова

— Иди сюда.

Положив на землю пустую плошку, Алекс пошла, огибая сидящих прямо на земле слуг.

— Господа велели тебя хорошенько покормить, — проговорил мужчина.

— Благодарю их за заботу, — вежливо ответила Александра.

Пройдя через чадящую кухню, они пришли в просторный зал с длинными столами и лавками. Для благородных грязновато. Видимо, здесь питаются «бригадиры — бугры — менеджеры». То есть те, кто щеголяет в коричневых жилетах с синими поясами. Опрятно одетая кухарка расставила перед ней аппетитно пахнущие блюда. Большую миску белого рассыпчатого риса с кусочками мяса, посыпанного специями, тарелку с мелкой сушеной рыбой и широкогорлый кувшин.

Мужчина уселся напротив и предложил:

— Угощайся.

Чувствуя сильный голод, Александра накинулась на еду. Рис оказался острым и соленым, рыба вкусной, а в кувшине плескался сладкий сок.

— Твоя госпожа попросила научить тебя грамоте.

Алекс кивнула, продолжая усиленно жевать.

— Я очень хочу научиться.

— Это радует, — одобрительно кивнул собеседник. — Только сначала подкрепись.

— Спасибо, почтенный, — поблагодарила Александра, наконец-то проглотив сухой рис.

— Зови меня Учителем, — представился мужчина. Он терпеливо дождался, пока Алекс все съест и выпьет.

— Мы пройдем на господскую часть замка. Так что нас будут сопровождать соратники. Не бойся, — предупредил мужчина.

— Я понял, почтенный Учитель, — кивнула Александра.

Они вошли в коридор, где их уже дожидались двое воинов. Алекс было не очень уютно с таким конвоем. Однако соратники, казалось, не обращают на него никакого внимания. Да и идти было не далеко. Учитель распахнул толстую дверь, пропуская ее вперед.

Первое, что бросилось в глаза — школьная доска, висевшая перед массивным креслом! Грязно-серая, сколоченная из плотно подогнанных досок, она напомнила Александре прошлую жизнь.

— Садись! — велел учитель.

Едва Алекс села, как на плечи ей тут же опустились руки соратников. Она дернулась.

— Тихо, — негромко произнес один из них, второй вытащил из-за пояса ее нож. Старик наклонился и ловко защелкнул на щиколотках Александры широкие металлические браслеты.

— Зачем это, почтенный Учитель? — тихо спросила она, чувствуя, как по спине сбегают струйки холодного пота.

— Чтобы лучше запоминалось, — улыбнулся тот узкими безжизненными губами. Мужчина взял легкий деревянный столик и поставил перед креслом, потом положил на него стопку серых листов и маленькую чернильницу с торчащим пером.

— Тебя зовут Алекс? — уточнил старик.

— Да, — ответила Александра, специально позабыв добавить «почтенный», однако собеседника это, кажется, нисколько не задело.

— Тогда начнем…

— Можно сначала воды, почтенный Учитель? — Алекс вытерла пот. Ей казалось, что в комнате очень жарко. Она огляделась вокруг. Свет на доску и столик падал из большого, плотно закрытого окна.

— За стеной кухонные печи, — пояснил мужчина. Он, казалось, совсем не чувствовал жары. Хотя даже на лицах разоруживших Александру соратников выступили капли пота.

Глядя на Алекс мертвыми, рыбьими глазами, Учитель подошел к бадейке и зачерпнул большой ковш.

— Хватит?

— Да, — Александра протянула руку.

— Получишь, когда правильно назовешь все буквы, — сказал он, ставя ковш на лавку у стены. — Повторяй за мной Цинь, Ляо, Кун, Со, То, Дей, Зи, Аве, Еши…

Первые два десятка у нее просто отскакивали от зубов, следующие пошли хуже. За каждую неправильно названную букву, мужчина выливал обратно в бадью оловянный стаканчик воды.

— Не плохо, — похвалил учитель, протягивая ковш. — Осталось почти половина.

Александра молча тянула воду мелкими глотками.

— Теперь будем писать.

Она вытерла пот.

— Здесь очень душно, почтенный Учитель. Нельзя ли открыто окно.

— Нет, — спокойно возразил мужчина. — Мне надо обучить грамоте деревенского увальня за два дня. Бить тебя не разрешили. Калечить тоже. Как же я вобью грамоту в твои тупые мозги?

Алекс подвинула к себе бумагу и чернильницу, а учитель налил себе воды и громко со вкусом выпил.

На ее счастье мужчина не предъявлял чрезмерных требований к чистописанию, и когда Александра вновь почувствовала сильнейшую жажду, в ковше еще оставалось немного воды.

— Ты не похож на деревенского дурачка, — прокомментировал ее успехи учитель. — Посмотрим, как у тебя получится составлять слова.

Он повернулся к доске и взял кусок древесного угля.

Вот тут ей пришлось по настоящему худо. К тому же переработанная вода уже стала проситься обратно. Алекс сделала попытку встать. Соратники вскочили.

— Отлить хочешь? — заботливо поинтересовался учитель.

— Очень, — она криво улыбнулась.

— Напиши правильно слова, и я открою в сиденье дырку. Ты сможешь сделать свои дела в горшок. Если напишешь неправильно, будешь сидеть в мокрых, вонючих штанах.

— Сволочь! — тихо скрипнула зубами Александра, казалось, еще миг, и она разревется. Даже под ударами палки Вонгыра Алекс не чувствовала себя такой униженной. Ужасная резь внизу живота мешала сосредоточиться, перо выскакивало из пальцев, а мужчина медленно, с расстановкой диктовал: «господин, госпожа, раб, делать…» Он закончил, когда у Александры перед глазами уже плыл туман. Еще чуть-чуть и она или умрет, или обмочит штаны.

— Больше половины правильно, — похвалил мучитель. — Ты заслужил свой горшок.

«Разве это феодализм? — думала Алекс, лихорадочно развязывая пояс. — Это же фашизм какой-то!»

Мужчина, не брезгуя, сам пошел выносить горшок. Пока он отсутствовал, Александра сидела, закрыв глаза, и тихо беззвучно плакала.

— Слезы только уменьшат количество влаги в твоем теле, — раздался нудно — равнодушный голос. Она даже не заметила, как мучитель вернулся.

И пытка продолжилась. За окном стемнело. Дважды в комнате сменялись охранники. Алекс уже не помнила, сколько раз она потела и высыхала в этой душной жаре, где каждую каплю воды приходилось буквально вырывать из рук равнодушного монстра, и не меньше усилий требовалось, чтобы пристойно избавиться от переработанной воды. Ее «класс» навестили. Александра не стала разглядывать посетителя. В это время она старательно выводила предложение, открывавшее дырку в стуле.

— Передай господину, — сказал старик вошедшему, а дальше послышалось только: «Бу, бу, бу».

Выпроводив посетителя, учитель проверил написанное и остался доволен. Тонгайское письмо не отличалось большой сложностью, да и разум жительницы двадцать первого века все же оказался более гибким, чем у здешних крестьян. Она уже потеряла счет времени, к жажде добавился голод, но Алекс помалкивала. А то еще накормят воблой и без пива. Кажется, даже учитель начал уставать. Он перестал писать на доске и только диктовал, сидя на лавке. Все чаще и чаще мужчина прикладывался к воде. Лицо осунулось, постарело, под глазами набрякли мешки, голос стал хриплым, а седые волосы слиплись от пота. Только глаза продолжали оставаться тусклыми, как оловянные пуговицы, да интонация была все такой же безжизненной.

Даже кошмар когда-нибудь кончается. Неожиданно для нее учитель наклонился и отпер кандалы на ногах.

— Иди, — тихо проговорил он, вытирая пот. — Тебя проводят.

Александра вскочила и едва не упала обратно в страшное кресло. Она с ненавистью взглянула на мучителя. Тот сидел, закрыв глаза, прислонившись спиной к стене, и тяжело дышал. От перенесенных страданий у Алекс не оставалось сил даже двинуть ему, как следует. Да и соратники (уже третья пара) не сводили с нее внимательных глаз.

За дверью ее ждал слуга в противном коричневом жилете с фонарем в руке. Подождав, когда из «учебного класса» выйдут соратники, он быстро зашагал по коридору, заставив обессилевшую Александру торопливо семенить за ним.

Сайо переживала счастливейшие дни в своей жизни. Соратник Сабуро благополучно выздоравливал и уже говорил с ней. Словно извиняясь за пережитый девушкой ночной кошмар, судьба преподнесла ей радость общения с семьей Татсо. Вернее с Сендзо и Даиро. Казалось, сбылась ее давняя мечта, и Сайо, наконец, встретилась с людьми, которым интересна поэзия и живопись, а не только виды на урожай и пошлые сплетни. За эти два дня они так сблизились, что даже договорились называть друг друга по именам.

На правах подруги младшая дочь барона уговорила Сайо позировать ей.

— Я все же решила попробовать изобразить человека, — объяснила она свою просьбу. — И хочу написать твой портрет.

Сендзо долго размышляла над материалом для будущей картины. Шелк или бумага? Пока художница определялась с выбором, Сайо ходила по мастерской, разглядывая готовые работы. Звери, птицы, пейзажи. Ей не хотелось огорчать гостеприимную хозяйку, но в картинах чувствовалась какая-то искусственность. Животные не выглядели живыми, а пейзажи настоящими. Сайо подошла к длинному столу, уставленному красками, кисточками, заваленному листами с рисунками. Один показался ей странным. Гостья незаметно оглянулась. Хозяйка деловито натягивала шелк на подрамник. Девушка вытащила заинтересовавший рисунок и вздрогнула. На белом листе короткими, резкими мазками был изображен тигр, терзающий привязанного к столбу человека. От картины веяло болью и застывшим ужасом.