Чародей как еретик - Кристофер Сташефф

Старик поднял голову, услышав ее шаги.

— Подойди поближе, дитя. Не бойся.

Попробуй тут не испугайся, в свете костра его лицо казалось не от мира сего, а пар из котелка окружал голову странным ореолом. И все-таки она подошла, хотя сердце колотилось так, будто вот-вот выпрыгнет, и опустилась на колени рядом с костром, воткнув свой факел в землю.

— Ты хочешь говорить с тенью покойного мужа, — вздохнул старик. — Что ж, я вызову его тебе. Но чем ты сможешь уплатить мне?

Эльза покраснела и опустила глаза. Чем она могла уплатить, кроме себя самой? Но Орлов возненавидит ее за это! Он, может быть, и простит ей то, что сделал сэр Гримал, — это было по принуждению, а не по доброй воле. Но с этим? Она коснулась обручального кольца, вспомнив Орлова и его любовь.

— Нет, — голос старика зашуршал, как ветер в листве. — Твое кольцо священно, и я не возьму его в награду за колдовство. Но вот твои волосы… они могут мне пригодиться.

Эльза испуганно вскинула голову. Ее волосы? Ее длинные, блестящие густые волосы, которые так любил Орлов? И зачем ему…

Вдова оборвала себя. Ей незачем знать, для чего колдуну ее волосы, к тому же они еще отрастут. И она с радостью отдаст их за свидание с Орловым.

— Возьми их, — прошептала женщина, срывая платок и склонив голову.

Несколько взмахов большими ножницами, и бедная Эльза, всхлипнув, снова повязала платок, чтобы скрыть неровные пряди. Но она почувствовала и облегчение: трауру подобают короткие волосы.

Колдун расправил густой поток волос на коленях и довольно кивнул.

— Хороши!

Затем выпрямился, закатил глаза вверх и нараспев заговорил:

— О Орлов, призываю тебя! Приди из мира иного к той, что так любила тебя, приди, приди, приди… — слова перешли в стон, глаза закатились так, что видно было только белки. Эльза затрепетала, отвела взгляд…

И увидела, как над котелком сгущается пар. Подымаясь над варевом, он густел, собираясь в шар размером с голову. И действительно, шар начал принимать очертания головы, их клубов дыма складывались глаза, нос, рот, выросла остроконечная крестьянская шапка, это голова Орлова дрожала и подергивалась над котелком… и губы Орлова шепнули:

— Не верь, Эльза! Это не Орлов, это всего лишь искусное наваждение!

Старик дернулся вперед, глаза его вернулись на место. Затем с перекошенным лицом колдун уставился на привидение, но оно не исчезло, и призрачные губы наперекор ему выговаривали слова.

— Он не может вернуть Орлова, это только морок, который он сотворил сам! И с тобой говорил бы не твой мертвый муж, а этот старый колдун!

Вскочив на ноги, Эльза завопила и бросилась на старика. Тот подпрыгнул, опрокинув табурет, и бросился прочь от ее когтей, закрывая лицо руками. Лес содрогнулся от грохота, и перед ним возникло трое юношей. Старик перепугано взглянул на них, завизжал и с громом исчез.

Эльза все кричала, кричала и кричала, чувствуя, что вот-вот сойдет с ума. Из-за деревьев появилась молодая крестьянка, ровесница Эльзе, и протянула ей навстречу руки:

— Бедная девочка, бедная девочка! Что они с тобой сделали, эти ужасные, отвратительные мужчины!

Вопли Эльзы утихли, она изумленно уставилась на женщину, а та шагнула ближе, с преисполненным сострадания лицом, все приговаривая:

— Бедная Эльза! Бедная девочка!

Эльза сделала неверный шаг вперед и, зарыдав, рухнула в объятия женщины. Она постепенно приходила в себя, и ее сердце подсказывало, что самое страшное уже позади.

— Скандал-то какой, Марла! — покачала головой крестьянка с двумя ведрами.

— Это уж точно, Риллис! Чтобы Их Величества отступились от аббата! — ответила Марла, взявшись за свои.

— Архиепископа, ты хотела сказать, — фыркнула Матильда. — Если уж мы решили, что Их Величества согрешили, пойдя против него, то аббата, подружки мои, следует называть архиепископом.

За оградой, мимо которой они шли, заблеял козел.

— Не скажу я этого, Тильда, — нахмурилась Марла. — Кто это его в чин произвел? Он сам?

— Разве ж он не может положить в сан? — спросила Риллис. — Он ведь главный духовник страны!

— Ну так и твой муж может назвать себя сквайром, Риллис. Много будет в том толку? — откликнулась Марла, подходя к колодцу.

Риллис захихикала, прикрыв рот рукой:

— Не стыдно, Марла? Чтобы я посмеялась над собственным мужем? Что ж ты о своем-то молчишь?

— А что о нем говорить! Марла как припечатает, так ее Рольф и язык проглотит! — Матильда поставила ведро на край колодца. — У моего Джека даже пахарем себя назвать язык не повернется.

— Это потому, что ему тогда пахать придется, Матильда. Пусть лучше назовется лодырем, это уж наверняка.

Матильда поперхнулась от смеха и сделала вид, что возмущенно фыркнула.

— Ну ладно, сестрички, муженькам косточки перемыли, — вздохнула Марла, взявшись за колодезный ворот. — А теперь за наши женские заботы. Наберем водички, чтобы в доме было чисто?

— И в горшках булькало, — Риллис взялась за ворот с другой стороны. — Налегли!

— Я попью немного, — сказала Матильда, перегибаясь через край и заглядывая в глубину. — Ах, водичка холодная, све… Ай-й-й-й!

Марла чуть не отпустила ворот — и хорошо, что не отпустила, потому что Риллис отскочила в сторону.

— Матильда! Что еще…

Но Матильда не могла и слова вымолвить, она лишь шарахнулась от колодца, бледная и дрожащая, закрывая рот руками.

— Что она там такое увидела? — потянулась посмотреть Риллис, охнула и тут же отскочила. — Марла! Брось!

— Что там?

— Личинка дракона! Ужасная, с толстым брюхом и желтой чешуей! Крылья растопыренные, а на хвосте жало! Брось ее, Марла!

Тут и Марла услышала яростное и громкое шипение, казалось, окатившее ее с ног до головы. Она отдернула руки от ворота, словно тот был раскаленный. Ворот завертелся, заскрипел так тонко, что было еле слышно, и этот скрип эхом отражался от стенок, пока ведро не плюхнулось в воду.

Три женщины остолбенело уставились друг на друга. Первой дар речи обрела Риллис.

— Где же мы теперь будем брать воду? — прошептала она.

— Бес с ней с водой, сестрица! Что будет, когда оно вырастет?

— Оно не вырастет.

Троица обернулась.

Девушке было не больше двадцати пяти, но она ступала с благородством герцогини. Одета она была так же просто, как и крестьянки, только ткань платья побогаче и ярче. Она приближалась к ним с улыбкой на устах и стальной решимостью в глазах.

— Кто ты? — прошептала Марла.

— Я колдунья Королевского Ковена, — ответила незнакомка. — Что до вашего дракона — смотри!