Фонд - Айзек Азимов

— Вы ошибаетесь!

— И вы хотите, чтобы я поверила? Увы, я самая несчастная из женщин, и меня принесли в жертву политике, выдав замуж за негодяя. В самых грязных притонах на моей родной планете и то встречаются намного более порядочные люди, чем вы!

— Ладно, послушайте, моя милая. Может быть, вам и в самом деле приятно будет возвратиться домой, но одно ваше местечко, известное мне намного лучше всех остальных, я оставлю себе на память. Я отрежу вам язык! И, — он несколько наклонил голову набок, размышляя вслух, — чтобы нанести последние штрихи на вашу завораживающую внешность — ваши уши и кончик носа!

— Вы не осмелитесь сделать это, вы, жалкая шавка. Да мой отец превратит вашу игрушечную планету в метеоритную пыль! И если я расскажу ему, что вы за его спиной сговариваетесь с этими варварами, он именно так и поступит!

— Ну, не будем друг другу угрожать. Вы сможете сами расспросить нашего гостя сегодня же вечером. А теперь, дорогая дама, постойте спокойно.

— Вы мне приказываете?!

— Вот, возьмите это и не шевелитесь.

Он надел на нее цепочку и ожерелье. Сам нажал на кнопку и отступил назад.

Коммдора, затаив дыхание, осторожно потрогала украшение. От неожиданности она не могла вымолвить ни слова.

Коммдор удовлетворенно потирал руки.

— Если хотите, наденьте их сегодня же вечером, а я раздобуду вам еще таких. А теперь не шевелитесь.

Коммдора замерла.

Джейм Твер беспокойно ерзал в кресле. Он спросил:

— Почему вы хмуритесь?

Хобер Мэллоу задумчиво посмотрел на него:

— Разве? Я и не заметил.

— Наверно, что-то вчера случилось, я имею в виду — помимо вечеринки. — Неожиданно он сказал, словно знал что-то наверняка: — Мэллоу, у нас неприятности, да?

— Неприятности? Да нет, совсем наоборот. У меня такое ощущение, словно я ломлюсь в открытую дверь. Слишком легко мы получили разрешение посетить литейный цех.

— Вы боитесь, что это ловушка?

— Ради Селдона, к чему столько эмоций? — Мэллоу сдержал себя и спокойно добавил: — Просто свободный доступ означает, что мы там ничего не увидим.

— Ядерную энергию, да? — Твер размышлял вслух. — Вот что, в Корелле практически нет никаких признаков использования в промышленности ядерной энергии. А ведь замаскировать все следы широкого применения передовой технологии, связанной с производством ядерных устройств, было бы невероятно трудно.

— Но не тогда, когда ее только начинают развивать, Твер, и использовать в военной промышленности. В этом случае ее применяют исключительно на верфях и в сталелитейной промышленности.

— Так что если мы не обнаружим ее там, следовательно…

— Ее у них нет или они скрывают ее. — Нам остается лишь догадываться.

— Жаль, что вчера мы были не вместе, — покачал головой Твер.

— Я тоже сожалею об этом. — По лицу Мэллоу нельзя было догадаться, о чем он думает. — Ваша моральная поддержка была бы кстати. К сожалению, регламент встречи устанавливал Коммдор, а не я. По-моему, к нам приближается дворцовая машина, чтобы отвезти нас на завод. Вы взяли с собой приборы?

— Разумеется. Причем все.

Сталелитейный завод был огромным, но на всем лежала печать запустения, которую не смыть незначительными ремонтами и перестройками. Людей не было видно, и всюду царила непривычная тишина — администрация завода выступала в необычной для нее роли, принимая высокопоставленных гостей — Коммдора и его свиту.

Мэллоу небрежно швырнул лист стали на две опоры. Твер подал ему прибор, и он держал его в руках, крепко сжимая кожаную ручку внутри свинцового футляра.

— Этот прибор, — пояснил он, — опасный, но то же можно сказать и о циркулярной пиле. От вас требуется самая малость — не подсовывать свои пальцы.

Тем временем он быстро провел узким соплом вдоль листа стали, который беззвучно и молниеносно распался на две половины.

От удивления присутствующие отпрянули. Мэллоу засмеялся. Он взял одну из этих половин и прижал к своему колену.

— Вы можете настроить его так, что глубина захвата составит сотую часть сантиметра, а можете резать сталь толщиной в пять сантиметров с такой же легкостью, как я резал этот лист. Если вы правильно установите глубину захвата, то можете спокойно положить лист стали на стол и разрезать его, не поцарапав при этом столешницу.

Ядерная пила двигалась в такт его словам, и куски стали разлетались по комнате.

— Этой штукой, — сказал торговец, — вы можете строгать сталь.

Он снова взялся за пилу.

— Можете пользоваться ею, как рубанком. Вы хотите, скажем, уменьшить толщину стали, срезать неровности и снять ржавчину. Смотрите.

Со второй половины стального листа стала отслаиваться прозрачная фольга шириной в пятнадцать сантиметров, затем в двадцать, затем в тридцать.

— Или, скажем, дрель. Принцип тот же.

Теперь они уже обступили его. Что и говорить, Мэллоу умел показать товар лицом, даже если для этого ему приходилось показывать фокусы или разыгрывать водевиль. Коммдор Аспер вертел в руках кусочек стали. Высокопоставленные чиновники поднимались на цыпочки, чтобы хоть что-нибудь рассмотреть, и перешептывались между собой, в то время как Мэллоу каждым прикосновением своего ядерного сверла проделывал гладкие, круглые, красивые дыры в прочной стали толщиной в три сантиметра.

— Хочу вам еще кое-что показать. Пусть принесут два куска трубы.

Достопочтенный губернатор, по рассеянности и поддавшись ажиотажу, бросился за ними и испачкал руки, как простой рабочий.

Мэллоу поставил трубы вертикально и одним движением своей пилы зачистил кромки, а затем соединил трубы встык.

У него в руках оказалась одна труба. На ее гладкой поверхности начисто отсутствовали какие-либо неровности или шероховатости.

Проделав этот трюк, Мэллоу взглянул на зрителей — и слова застряли у него в горле. Сердце его бешено забилось, а по спине забегали мурашки.

В этой неразберихе личный телохранитель Коммдора пробрался в первый ряд, и Мэллоу впервые оказался достаточно близко от него, чтобы рассмотреть незнакомое оружие.

Оно было ядерным! В этом не было никаких сомнений! Не бывает таких стволов у пистолетов, стреляющих разрывными пулями. Но самое главное было даже не в этом. Совсем не в этом.

На его торце, не потертой от времени золотой поверхности были выгравированы космический корабль и солнце!

Точно такие же корабль и солнце украшали объемистые тома Энциклопедии, которую Фонд начал издавать, да так и не закончил. Это был герб, красовавшийся в течение тысячелетий на знаменах Галактической Империи.