Барбаросса - Михаил Попов

О. X. Так он и сделал?

Р. В. В тот момент, когда наши канониры начали соловеть от жары и однообразия, вдруг как бы, из-под земли вырвалась на поверхность целая толпа озверевших разбойников. До зубов вооруженных, с криками, от которых леденеет кровь.

О. X. И это произошло как раз напротив вашей батареи?

Р. В. Таков был Божий промысел.

О. X. Что же ваши канониры и что же вы?

Р. В. Вы же знаете, мы, испанцы, не любим неожиданностей. Особенно неприятных.

О. X. Понимаю, ваши люди обратились в бегство?

Р. В. Для начала они растерялись.

О. X. А лейтенант Эспиноса?

Р. В. Думаю, он не утратил храбрости, но зато утратил представление о том, что нужно делать.

О. X. Что тут могло быть неясного: стрелять из пушек, ведь фитили, по вашим словам, были наготове.

Р. В. Так-то оно так, но пираты были слишком близко. Пушки пришлось бы перенацеливать, а пока бы шло перенацеливание, они подобрались бы еще ближе. И так до бесконечности. Нужна была пушка, которой можно было бы управлять так же свободно, как шпагой.

О. X. И такая пушка у вас оказалась?

Р. В. Благодарение Господу, я, и находясь на службе, не оставил своих оружейницких пристрастий. Собственным иждивением была отлита мною небольшая медная пушчонка, которую можно было зарядить менее чем фунтовым ядром. Поднять ее могли всего лишь два крепких солдата. Я тут же бросился к ней, благо она находилась на батарее.

О. X. А сарацины в это время уже у самых стен? Вы рассчитывали одним выстрелом решить исход штурма?

Р. В. Нет, я не был наивен. Рассчитывал я лишь на одно – что мне удастся вселить немного смелости в наших солдат. Увидев сраженного сарацина, услышав гром выстрела со своей батареи, они бы смелее схватились за рукояти своих шпаг. Гарнизон наш был не так уж мал, и в приободренном состоянии он мог бы выстоять перед пиратским натиском.

О. X. Все случилось так, как вы предполагали?

Р. В. Благодарение Создателю, даже лучше. Установив свое создание на спине одного солдата и с помощью другого вращая ствол, я вышел к брустверу. Пираты уже преодолевали неглубокий ров, выдолбленный в каменистой земле. Они были от нас на расстоянии сорока шагов. Низкая глинобитная стена не задержала бы их надолго, оставались какие-то мгновения до кровавой рукопашной схватки.

О. X. Вы стреляли наугад?

Р. В. И да и нет.

О. X. Что это значит?

Р. В. Я сразу же высмотрел в толпе атакующих вожака.

О. X. Каким образом?

Р. В. По повадкам. Он бежал впереди. И по одежде. Он был одет более богато.

О. X. Вы все это успели рассмотреть в такой суматохе и спешке?

Р. В. Понимаю, что слова мои могут звучать неубедительно, но только так оно и было, клянусь всем святым.

О. X. Погодим пока с клятвами. Вы увидели вожака, и что же, сразу поняли, что это Харудж?

Р. В. Я догадался.

О. X. Вы когда-нибудь видели его прежде?

Р. В. Нет.

О. X. Так каким же образом вас посетила эта догадка? На чем она была основана?

Р. В. Не знаю, я догадался. Не спрашивайте меня, святой отец, ничего больше я сказать не смогу.

О. X. Скажите, когда вы увидели сарацинские корабли, вы сразу догадались, чьи они?

Р. В. Многим в городе был известен флаг Харуджа.

О. X. Каков он?

Р. В. Зеленое поле с широким золотым кантом.

О. X. Никто больше не рискнул бы плавать под этим флагом, ни один пират?

Р. В. Это было опасно.

О. X. Харудж мог отомстить?

Р. В. Больше опасности было бы от тех, кто считал себя врагом Харуджа. Очень многие мечтали о победе над ним. И генуэзцы и венецианцы, не говоря уж о наших, испанских флотоводцах. Подняв зеленый флаг с золотым кантом, любой пират подверг бы себя слишком большому риску.

О. X. Что же, сам Харудж не подвергал себя риску, плавая под этим флагом?

Р. В. Не знаю, святой отец, у меня путаются мысли от ваших вопросов. Право, я не слишком силен в логике и прочих умственных рассуждениях. Одно могу сказать, так получалось, что Харудж под своим флагом был непобедим, любой другой сделался бы смертником.

О. X. Оставим это. Вернемся к покинутому нами моменту. Вы увидели Харуджа и задумали попасть именно в него?

Р. В. Да, святой отец.

О. X. Сделать это было легко?

Р. В. Сделать это было невозможно!

О. X. Отчего же?

Р. В. Он бежал, а моя пушка, хоть и была подвижнее всех прочих, оставалась все же слишком грубым орудием. Я мог рассчитывать только на попадание в толпу пиратов. Я мечтал сразить Харуджа, я молился об этом, но был уверен тодько в том, что мое ядро упадет где-то среди бегущей толпы.

О. X. Толпа была велика?

Р. В. Не менее сотни человек, а может, и того более. И как я догадываюсь, всех очень подогревало присутствие вожака.

О. X. Отчего вы так решили?

Р. В. Я не решил, я догадывался.

О. X. Этого мало.

Р. В: Пираты вели себя слишком смело, несмотря на то что дело было для них весьма рискованное. Было также известно, что в самые опасные атаки Харудж всегда лично водит своих людей.

О. X. Откуда это было известно?

Р. В. Такая о нем ходила слава. Так что, когда я увидел перед собой богато одетого, бегущего впереди человека, когда я почувствовал ярость пиратов, то понял – передо мною сам Харудж, краснобородый пират.

О. X. Вам приходилось видеть его прежде?

Р. В. Бог миловал.

О. X. Кроме вас, никто больше не пробовал стрелять по нападавшим?

Р. В. Кто-то стрелял из арбалета. Один или два человека. Но это было безрезультатно.

О. X. Почему?

Р. В. В бегущего человека из арбалета может попасть только очень хороший стрелок.

О. X. У вас не было очень хороших стрелков?

Р. В. Они, вероятно, были среди пехотинцев, но их не оказалось на батарее.

О. X. Итак, вы выстрелили, даже не рассчитывая попасть в него?

Р. В. Я выстрелил, очень желая попасть в него.

О. X. Одного желания оказалось достаточно?

Р. В. Страстного желания, святой отец. Вы так меня спрашиваете, будто я виноват, что попал.

О. X. Не смейте обижаться! Мы занимаемся такими вещами, среди которых обиды неуместны.

Р. В. Извините, святой отец.

О. X. Вы выстрелили, и он сразу упал?

Р. В. Нет.

О. X. Он продолжал бежать?

Р. В. Нет.

О. X. Что же с ним случилось?

Р. В. Он взлетел.

О. X. Взлетел?!

Р. В. Футов на пять над землей. Умирать буду, не забуду этой картины.

О. X. И долго ли он летал?

Р. В. Нет, он сразу упал.

О. X. Хорошо ли вы все видели, не мешал ли вам пороховой дым?

Р. В. Я уже упоминал, что моя пушка была весьма невелика, дыму она дала самую малость, да и тот сразу же был отнесен ветром.

О. X. Дым появился до того, как вы увидели полет Харуджа, или после?

Р. В. Конечно же после. Я понимаю, что вы имеете в виду, спрашивая меня, однако должен повторить: я не ошибся, я не мог ошибиться, он действительно взлетел, и никакой дым помешать мне не мог.