Незримая паутина - Борис Прянишников

В 1924 году решением генерала Врангеля армия была преобразована в Русский Обще-Воинский Союз. Воинские части в Болгарии были подчинены управлению 3-го Отдела РОВСа. Возглавил Отдел генерал Ф. Ф. Абрамов, вернувшийся после переворота в Болгарию из Югославии, где он короткое время был начальником штаба генерала Врангеля.

Канцелярия 3-го Отдела помещалась в просторном доме № 17 на улице Оборище в Софии. Дом был старый, с облупившейся штукатуркой, нуждавшийся в ремонте. Улица была тихая. Перед домом сад, давно заглохший и поросший сорняками.

Обстановка в доме тоже была скромная: деревянные столы с чернильными пятнами, хромые стулья, некрашеные дешевые шкафы, простые деревянные скамьи. Лишь кабинеты начальника Отдела Абрамова и начальника его канцелярии, капитана Клавдия Александровича Фосса, были обставлены немного лучше.

Капитан Фосс во время Гражданской войны на юге России служил в артиллерийской бригаде Дроздовской пехотной дивизии. Ставши начальником канцелярии генерала Абрамова в обход старших чином и стажем офицеров, он с головой погрузился в конспирацию. Уже в 1924 году он приступил к вербовке белых офицеров в тайную организацию под привлекательным названием «Долг Родине». Организация строилась по принципу тайных троек, начальники которых знали только своего начальника и двух своих подчиненных. Вербуемых заверяли в патриотических целях борьбы с коммунизмом в России. Неясно было, как эта борьба будет вестись из-за рубежа. Не было понятно, почему сплоченным в воинских организациях испытанным воинам следовало приступить к тайной политической деятельности. Не было и прямых распоряжений генерала Абрамова о желательности вступления в ряды организации «Долг Родине».

Лично я, как и мои друзья по Атаманскому военному училищу, отнеслись к организации «Долг Родине» отрицательно. Вербовка в организацию не дала большого числа готовых к тайной деятельности под руководством доселе неизвестных деятелей. Тем не менее небольшое число капитанов и поручиков оказало доверие капитану Фоссу, вступив в тайное сообщество. Среди них — ближайший помощник Фосса, капитан Корниловского артиллерийского дивизиона Николай Дмитриевич Закржевский.

В это время, по поручению генерала Врангеля, бывший начальник его штаба в Крыму генерал Шатилов был занят переселением чинов армии с Балкан во Францию. В том же доме на улице Оборище устроилась организация «Технопомощь», под верховным руководством Шатилова вербовавшая во Францию русских рабочих на шахты и сталелитейные заводы. Канцелярией «Технопомощи» ведал приятель Фосса капитан Арнольди. Документы уезжавших — нансеновские паспорта — выправлялись небрежно. Завербованные офицеры уезжали большими группами, их паспорта при переезде границ проверялись пачками по десять штук. Велико было изумление некоторых прибывших во Францию офицеров, выехавших из Болгарии под чужими именами. Так было с поручиком Корниловского полка Николаем Тимофеевичем Артамоновым, всю свою жизнь во Франции прожившим под фамилией Альтова. От приставленной к своей фамилии чужой фамилии с трудом отделался хорунжий Атаманского военного училища Константин Осокин. Были и другие подобные случаи.

В отправках групп во Францию принимал деятельное участие и капитан Фосс. В среде уезжавших его имя произносилось с особым почтением и уважением.

Возникновение организации «Долг Родине» по времени совпало с началом конспиративной деятельности Кутепова. Но к зарождению этой организации Кутепов не имел никакого отношения. Ни чета Шульц, ни молодые люди из русских гимназий в Финляндии к ней тоже отношения не имели. У Кутепова собственной контрразведки не было, а разведывательная работа переплеталась с боевой.

Втайне от Кутепова Фосс и Закржевский кропотливо трудились, превращая «Долг Родине» во «Внутреннюю линию», секретную организацию в лоне РОВСа. Генералы генерального штаба Шатилов и Абрамов давали советы и руководящие указания, мало-помалу вырабатывались инструкции и положения, направлявшие деятельность «Внутренней линии». Эта тайная организация окончательно сложилась в 1927 году, именно в том году, когда шумным саморазоблачением покончил с собою «Трест».

Софийский центр «Вн. линии» представил себя Кутепову как контрразведку РОВСа на Балканах. Впрочем, пользуясь своей близостью к советской границе, софийский центр отправлял своих эмиссаров в СССР через Румынию, о чем осведомлял Кутепова. В это время Закржевский был одним из курьеров, ездившим в Париж с докладами Кутепову. Тем самым «Вн. линия» вклинилась в боевую организацию Кутепова. Тем не менее при жизни Кутепова никакой организационной работой во Франции «Вн. линия» не занималась. По меньшей мере один ее чин, капитан Марковского артиллерийского дивизиона Виктор Александрович Ларионов, был участником основной группы боевой организации Кутепова. Как начальник тройки, бросившей бомбы в партийном клубе на Мойке в Ленинграде, он не оказался полностью на должной высоте, и Кутепов отстранил его от дальнейшего участия в боевой работе. Это решение Кутепова было известно только его ближайшим сотрудникам. И небольшая книга Ларионова «Боевая вылазка в СССР» вышла в свет в 1931 году, когда Кутепова уже не было в живых.

Никакого отношения к «Вн. линии» не имел и генерал Врангель. Вероятно, ничего не знал о ней и начальник контрразведки штаба Врангеля генерал Климович.

В 1926 году генерал Врангель расформировал свой штаб в Сремских Карловцах и перенес его работу в управление 1-го Отдела РОВСа, возглавлявшегося генералом И. А. Хольмсеном. Остатки государственных средств, вывезенных из Крыма, Врангель предназначил для обеспечения работы управлений РОВСа. Переехав из Югославии в Бельгию, бывший главнокомандующий русской армии и правитель Юга России поступил на службу горным инженером. Как председатель РОВСа он наезжал в Париж, встречался со старшими начальниками, совещался с ними и политическими деятелями эмиграции.

Боевой деятельности Кутепова он не сочувствовал, считал ее слишком рискованной и не приносившей искомых результатов. Отношения с Кутеповым у него были неприязненными.

В апреле 1928 года, в расцвете сил, Врангель скончался от скоротечной, возможно, искусственно привитой чахотки. Сошел со сцены популярный и авторитетный вождь белого воинства, на радость большевикам, к глубокой печали белых воинов и широких кругов эмиграции.

16 ноября 1929 года Кутепов назначил генерала Шатилова начальником частей и групп во Франции, с подчинением генералу Хольмсену. Близкие к Кутепову сотрудники были удивлены этим назначением. На их недоуменные вопросы Кутепов ответил: «Предпочитаю держать этого интригана около себя, чтобы наблюдать за ним и не давать ему действовать по собственному усмотрению».

«Внутренняя линия» во Франции

Летом 1929 года капитан Закржевский переехал во Францию. Месяц спустя после гибели Кутепова Закржевский получил письмо от Фосса из Софии, датированное 28 февраля 1930 года:

«Не откажите с получением сего явиться к П. Н. Ш., 19, рю дю Шемен вер, Аньер-Сен-Курбевуа, предъявить ему ваши документы и мое письмо, доложив ему обо всем. Лучше всего это сделать в один из вечеров после семи часов. О вашем свидании никому (понимаете) не должно быть известно. Ваша задача будет вам объяснена. Все будет зависеть от вашего умения молчать и ловкости в работе. О результате и ходе дела в дальнейшем в пределах возможного держите меня в курсе».

Тайное свидание Закржевского с Шатиловым состоялось. Задача была объяснена: тайнодействие в 1-м Отделе РОВСа, под руководством его начальника, генерала Шатилова, началось. В помощь Закржевскому Фосс прислал поручика Сергиевского артиллерийского училища Михаила Ивановича Селиверстова, выехавшего из Болгарии во Францию 19 ноября 1929 года. Встретившись в Париже, Закржевский и Селиверстов приступили к работе.

У Закржевского была удобная профессия. Еще будучи студентом Софийского Свободного университета, он играл на рояле в ночных кабачках. В Париже он организовал небольшой джаз-банд, с которым выступал на многочисленных русских балах и вечеринках. На балах он встречался со множеством эмигрантов из всех слоев русской колонии Парижа. Был частым гостем у четы Скоблиных, аккомпанировал Плевицкой. На квартире Закржевского на рю Дезекс время от времени устраивались небольшие собрания отнюдь не музыкального свойства. Бывала на этих собраниях Надежда Плевицкая.

В огромном стенном шкафе квартиры Закржевского хранилась картотека на множество эмигрантов. Учитывались антисоветские эмигранты, особое внимание уделялось всевозможным компрометирующим данным. По картотеке Закржевского можно было легко найти адрес любого Иванова или Попова со сведениями о его занятиях, принадлежности к той или иной политической или общественной организации — наряду с оценкой данной личности с точки зрения интересов «Вн. линии». В картотеке имелись сведения о русских эмигрантах, проживавших во Франции, Бельгии, Люксембурге и Германии. Своим «архивом», как Закржевский называл картотеку, он очень гордился, намекая на имеющиеся у него возможности шантажа.