После потопа - Андрей Колганов

   "Ну, с богом", - сказала мать, опускаясь на грубо сколоченный табурет, и утирая рукавом глаза.

   Настя всхлипнула громче, и тут с околицы послышался шум мотора.

   "Беги!" - крикнул отец, хватая Настю за плечо. - "Через огороды - к лесу! И не останавливайся! Не вздумай сюда возвращаться! Нас больше нет - поняла? Хочешь, чтоб мы умерли спокойно - останься жива! Делай, как я сказал!" - он торопливо поцеловал дочку и вытолкнул ее в дверь, с силой хлопнув ладонью по спине.

   Настя бежала к лесу, всхлипывая, и постоянно оглядываясь. Минут через десять за ее спиной хлопнул выстрел, затем еще один, затем раздался треск автоматной очереди. В деревне, как казалось девочке, разворачивалось целое сражение, хотя на стороне селян били по бандитам шесть ружей, одна автоматическая винтовка, да еще четверо рискнули выйти против вооруженного автоматами врага с самострелами.

   Селяне прозевали момент, когда машины с бандитами подъезжали к Прямоторовке. Однако на улочках села грузовик попал под обстрел и был подбит. Было убито и ранено несколько бандитов, которые, не ожидая вооруженного отпора, спокойно сидели в кузове. Однако на каждое ружье ответили по меньшей мере два автоматных ствола. Бандиты взяли под прицел хаты, из которых отстреливались поселяне. А затем по окрестностям разнесся звук, которого уже много лет не слышали в этих местах - загрохотал крупнокалиберный пулемет, установленный на бронетранспортере. Тугой, гулкий звук ударил в уши, отдавался эхом от близкого леса. Настя упала и в страхе прижалась к земле.

   Лишь через четверть часа, когда стрельба стала заметно реже, а грохот пулемета прекратился, она нашла в себе силы поднять голову и оглянуться. Над селом поднимался дым от четырех или пяти огромных костров. И одним из этих костров был ее дом. Настя зарыдала, не вставая с земли, ее кулачки бессильно стучали по сухой прошлогодней траве. Потом она встала и сделала шаг в сторону горевшего дома, затем еще один...

   Над головой ее взвизгнула пуля. Девочка затравленно оглянулась на звук одиночного выстрела, и увидела вдали, метрах в пятистах, силуэт человека с автоматом у изгороди их участка. Он был хорошо виден на фоне пылавшего дома. Настя несколько секунд смотрела туда, потом бросилась бежать к деревьям, до которых оставалось десятка два шагов. Сзади грохнул второй выстрел, и пуля взвизгнула уже почти над самым ухом. Настя бросилась наземь, затем вскочила, и через несколько мгновений уже петляла между сосенками, скрывшими ее от обстрела.

   Настя долго и безутешно плакала, сидя на еще не просохшей лесной земле. Затем она приподнялась, скинула с плеч вещмешок, и, порывшись в нем, отыскала и развернула карту. Вскоре она уже вышла к какому-то едва заметному заросшему проселку и двинулась примерно на восток. Местами приходилось продираться через сплошные заросли кустов, практически перекрывавших лесные просеки, а один раз она вышла к довольно хорошо сохранившемуся асфальтированному шоссе, быстренько пересекла его, и снова скрылась в лесу.

   К концу дня Настя подошла к небольшой речушке, вдоль которой тянулся заброшенный, но некогда хорошо укатанный и даже сохранивший местами следы щебеночного покрытия проселок. Судя по карте, и речка, и дорога выводили прямо к Ясногорску. Настя явно забрала слишком близко к городку, где обосновались бандиты. Девочке вовсе не улыбалось попасть туда. Она отыскала поваленное дерево, переброшенное через ручей, и перебравшись через широкую болотистую пойму, стала выбираться на крутой склон холма, поросшего сосняком. На березовом подросте, местами покрывавшем склон, только-только начали разворачиваться первые листочки.

   Там, на этом холме, девочка и заночевала, натаскав сухих листьев и веток, достав из вещмешка толстый свитер домашней вязки, который она натянула под камуфляжную куртку, и положив вещмешок под голову. Спала она плохо - и от холода, и от преследовавших ее ночных кошмаров. Ей все время снились то отец с матерью, запертые в горящем доме, то бандиты, от которых она безуспешно пытается скрыться.

   За второй день она приблизилась к Комсомольскому курорту, обогнула его с юга, ориентируясь на старый маяк, изредка выглядывавший из-за леса на побережье восточнее поселка, и стала сворачивать к морю. Пока на ее пути не встретилось ни души. Лишь по дороге к морю ей попался заброшенный хуторок, где она и решилась заночевать. В полузавалившемся колодце ей удалось набрать довольно сносной воды в пустую бутылку из-под молока и поужинать сухарями и кусочком копченой свинины, запивая все это сырой водой.

   Ночью ей снова вспоминался отец. Тогда ей только исполнилось семь лет, и она заканчивала первый класс. Над городом страшно грохнуло, взрослые сразу стали озабоченными и неприветливыми. Отец спешно велел собираться, и они на следующее утро поехали на машине к знакомым, в Прямотровку - "подальше от радиации" - повторял тогда отец.

   Войну Настя не помнила. Да и не задела она те лесные места, где стояло село. Отзвуки сражений слышались вокруг: южнее, ближе к Городу, севернее, где стоял вертолетный полк, восточнее, где были радиолокационные посты, и западнее, у самого побережья.

   Потом отец хаживал в те места, и кое-что из его рассказов она запомнила. В тех походах отец и нарвался на противопехотную мину. Он успел заметить проволочную растяжку, когда уже зацепил ее ногой. Осколки впились в левую ногу, а один раздробил колено. На счастье отца, с ним было еще двое прямоторовских мужиков. Кое-как они доволокли его до дому. Местный фельдшер извлек осколки. Ногу удалось сохранить, но она не гнулась и причиняла боль при ходьбе.

   Своей школы в Прямотровке не было, та, что в Солнечном Камне, закрылась. Да вскоре стало и не до школьных занятий. Отец сам учил Настю школьным предметам, по старым учебникам, что отыскались у прямоторовских ребятишек...

   Так, за воспоминаниями, Настя, наконец, уснула. Проснувшись рано поутру, Настя вышла на берег и двинулась в путь вдоль моря. Сначала идти было нелегко - берег был завален большими валунами, и перебираться с одного на другой было не просто. Девочка боялась поскользнуться и сломать ногу - помощи тут ждать было не от кого. Но вскоре между валунами стали попадаться ровные песчаные участки, а затем берег и вовсе стал целиком песчаным. Справа от нее возвышался крутой обрыв, поросший деревьями и густым кустарником. Там, меньше, чем в полутора километрах от этого обрыва, судя по карте, должен был быть поселок Пуликово.

   Девочка все шла и шла, пока стрелки на отцовских часах не приблизились к восьми. В это время все крестьяне были уже давно на ногах, и хотя на морском берегу делать им было, в общем, нечего, Настя побоялась оставаться на совершенно открытом пространстве и, забравшись по крутому откосу (который стал уже заметно пониже) наверх, устроилась там в прибрежных зарослях на отдых. Где-то впереди должен был быть поселок Ястребки 2-е, а за ним - и 1-е. Так было написано на карте рукой отца.

   Эти поселки Настя миновала поздно вечером, также по берегу моря. Не доходя до Зеленодольска, она устроилась ночевать в прибрежном лесу. Рано поутру, погрызя сухарей - на этот раз всухомятку, поскольку пригодной для питья воды найти не удалось - она собралась в дорогу. Но когда первые лучи предрассветного, еще невидимого солнца позолотили небо, она разглядела далеко впереди, на полосе песчаного пляжа, сразу три человеческих фигурки - и, не раздумывая, бросилась в прибрежные дюны.

   Зеленодольск тоже пришлось обходить ночью. Она благополучно пробралась вдоль местами подмытой морем и обрушившейся бетонной набережной, над которой мрачным силуэтом возвышалось чудом еще державшаяся причудливая бетонная коробка на осевших и покосившихся бетонных колоннах (когда-то это был ресторан, смотревший широкими окнами на море). Настя миновала целую на вид погранвышку, и, осторожно приблизившись к сильно разрушенному домику пограничного поста, решила остановиться там на ночевку. Впереди, до Рыбаково, предстояло миновать только один населенный пункт - Сосновое.

   Мимо Соснового Надя шла на утренней заре. И хотя домики поселка выходили чуть ли не к самому морю, не было видно ни души. Поселок выглядел явно заброшенным. Лишь у пирса, рядом с высоченным маяком, были привязаны три лодки. "Вряд ли они тут болтаются с самой войны", - поежившись от нехороших предчувствий, подумала Настя, и ускорила шаг. Быстро ступать по песку было весьма нелегко, и она вскоре не на шутку разогрелась. Однако, вопреки опасениям, ей так никто и не встретился.

   За Сосновым Настя не сразу почувствовала себя свободнее, и зашагала, озираясь поминутно на домики, остававшиеся за спиной. Минут через пять она устроилась на отдых, забравшись в ложбинку между дюнами, защищавшую от прохладного утреннего ветерка, и сама не заметила, как уснула. Проснувшись, она обнаружила, что уже около одиннадцати часов. Майское солнце в ясном небе начинало уже чувствительно пригревать прикрытую от ветра песчаную ложбинку. Настя, прежде, чем двинуться в путь, сняла с себя камуфляжную куртку и затолкала ее в вещмешок, оставшись лишь в плотной армейской рубахе защитного цвета, под которую была надета трикотажная футболка.