Его Уязвимость - Анна Гур

имеются… Один твой неправильный шаг и Федора можно сразу в колонию для несовершеннолетних c таким-то послужным списком…

– А если я все расскажу Димитрию?!

– Попробуй, Елецкая. Твое слово против моего. И помни, кто Я и кто ты…

– Господи… что же мне делать?!

Всхлипом срывается с губ и в глазах обзор застилает пелена. Слезы скапливаются, давят безысходностью, нестерпимо жгут, пронизывая тысячами острых игл, прорываясь наружу капельками, беззвучно ударяющими по документам…

– Что делать?!  

Можно ведь сделать вид, что я не вскрыла базу. А просто перевела текст, не заморачивалась и действительно “не видела”. Не все референты разбираются в тонкостях бухгалтерии, не каждый может заметить тот гордиев узел, который предполагается разрубить…

Сжимаю ручку и уже палец болит из-за того, с какой силой я жму на колпачок. Звук назойливого непрерывного щелчка заставляет оставаться на плаву, чтобы не впасть в истерику.

Жму так часто, что вскоре монотонный безумный треск достигает своего апогея.

Мой брат…

Наша жизнь…

Одно решение и последствия…

Они не заставят себя ждать.

Я знаю.

Интуиция кричит об опасности. Чертово шестое чувство вообще активизировалось слишком сильно после того, как в мою размеренную жизнь проник магнат.

– Что же ты будешь делать, Катя?

Проговариваю вопрос. Прикрываю на миг глаза.

Откладываю ручку со звонким хлопком.  

– Дура ты, Елецкая. Причем полная.

Нажимаю на значок печати на экране компьютера.

Как только бумага выплевывается из навороченного аппарата, который весьма отличается от того, с которым я работала в нашей маленькой коморке, фокусируюсь на документах и вникаю еще раз.

– Нет, ты не дура, Катерина, ты просто идиотина…

Проговариваю тихонечко и поднимаюсь с места. Иду в направлении двери, за которой восседает мой кошмар.

Сжимаю в руках кожаный переплет папки, бью по красивой деревянной поверхности двери несколько раз.

Стук кажется оглушительным.

Получаю дозволение и быстро проскальзываю в кабинет.

– Мистер… Кац… – обращение выходит хриплым, горло сильно саднит, словно я плакала навзрыд или же орала, захлебываясь криком безнадежности…

Останавливаю взгляд на мужчине, работающем за столом.

Собран как всегда. Одет с иголочки. Идеален. Глянцевая картинка снаружи, а под ней…

Боже, почему он мне видится гюрзой, способной убивать с хладнокровностью этой твари?!

– Можно? – задаю мучающий вопрос, и где-то внутри какая-то моя часть хочет, чтобы он мне отказал, сославшись на занятость.

Глупо. Но человек всегда жаждет отсрочки неизбежного.

Меня знобит, а змей-искуситель поднимает на меня изумрудный взгляд, аура опасности сшибает моментально.

– Проходи.

Зеленые глаза рассматривают. Сегодня я в строгом деловом платье ниже колен и пиджаке, ноги в черных колготках и лодочках. Волосы в косу уже не заплетаю, во избежание, так сказать.

Помню, как он наматывал ее на кулак, и только от этого воспоминания кровь приливает к щекам.

Делаю робкие шаги, и замираю на середине кабинета.

– Слушаю.

– Я… – голос не слушается, фраза обрывается, воздух заканчивается, в легких чувствуется давление.

Стресс. Паника. Дрожь в кончиках пальцев.

– Катрин.

Односложные фразы босса действуют отнюдь не успокаивающе, наоборот.

Подмечаю, как чуть облокотился рукой о стол и отставил в сторону стилус.

Мое состояние не могло ускользнуть от этих изумрудных омутов. Кац выжидает. А я слышу грохот крови в собственных ушах.

Собираюсь и делаю то, что должно, а далее… далее будь что будет.

Совесть я свою не продам и на сделку с собой не пойду.

Что будет дальше, я решу потом… не сейчас…

– Я нашла несостыковки в документах. Хочу показать вам. Там все сложно, но… Значительная сумма на входе, а на выходе в разы меньше.

Странно, но мой голос не надламывается, не дрожит, фразу произношу обыденно.

Наверное, так и бывает. Готовится к выстрелу сложнее, чем нажать на курок.

Димитрий вскидывает бровь. Буравит меня тяжелым взглядом. Молча.

Не могу понять. То ли он не удивлен. То ли не ожидал от меня подобной прыткости.

– Покажи.

Проговаривает ровно. Поднимает руку с золотым браслетом дорогих часов на крепком запястье, словно приказывая подойти и вложить документы в эту огромную ладонь.

Ноги сами несут меня к боссу. Останавливаюсь рядом с его столом, сохраняя дистанцию.

Интуитивно отдаляюсь. Защищаюсь.

– Подойди.

Опять командует и не берет из моих протянутых рук папку, заставляет обойти стол и приблизиться, только тогда забирает документы из моих похолодевших пальцев.

Просматривает, обращая внимание на мои пометки.

Время для меня замирает.

Сердце бьется с перебоями.

Вот и все, Елецкая, вот и все…

Секунды текут вязкой патокой, что угнетает и в какой-то момент Димитрий резко поднимает голову, смотрит мне в глаза.

И там… в бездне зеленого болота проскальзывает что-то страшное.

Не понимаю.

Ничего не понимаю…

Кажется, что его гнев выбирает своим объектом бедную помощницу.

Кац в ярости. Нет. В бешенстве. Глаза темнеют.

На адреналине различаю изменения, фиксирую, как зрачки заполняют радужку.

Его взгляд экранирует, а я неосознанно делаю шаг назад.

Внезапно резко хватается за мою ладонь. Обжигает. Вскрикиваю. Тянет на себя. Падаю на мужчину, ощущая крепкую хватку на ребрах.

– Зачем так? – шепотом. В растерянности. Замерев. Теряясь в бездонной трясине зеленых глаз.

С силой сжимает меня и выдыхает глухо:

– Ты так сладко дрожишь, малышка… И что мне с тобой сделать?

Не отвечаю, язык прирастает к небу.

Пальцы скользят по моему лицу неожиданно нежно, можно даже поверить, что меня ласкают, и глаза тянет прикрыть, но…

Монстр не умеет быть нежным, я не забываю ни на секунду, как, впрочем, и своего места рядом с мужчиной. Просто игрушка.

– Про документы ты молчишь. Котейка оказалась шустренькой и умненькой. Этим всем занимается Марк.

Проговаривает неожиданно строго, тем самым подтвердив, что иллюзий питать на его счет не стоит.

Кац сам себе на уме. Он опасен и явно ведет свою игру.

В зеленых глазах нет ни сомнений, ни вопросов.

Догадка оглушает:

А что, если он меня проверял?!

Вторая рука проникает под платье, медленно поднимается по моей ноге вверх, обжигает, задирает подол.

Накрываю его пальцы своей рукой, пытаюсь оторвать от себя.

Не получается. Слишком наглое прикосновение. На контрасте. Пальцы обжигают, а в глазах холодный интерес.

Зажимаюсь вся. Сердце бьется со страшной силой. Венка на виске пульсирует бешено, так, что больно.

Не готова я к такому, не могу. Димитрий… он жадный, сильный.

Захочет взять, разложит прямо здесь. Вероятно, так и привык. Бьюсь в руках, удерживающих меня без видимого напряга.

Я для этого мужчины небольшое развлечение в перерывах