Зoлoтaя Opдa и eе пaдeниe - Б. Греков

С точки зрения человека феодальной эпохи, да еще на мусульманском Востоке, слова Ибн-Арабшаха — лучший показатель могущества власти золотоордынских ханов эпохи Узбека и его непосредственного предшественника Токты.

После смерти Узбек-хана положение дел в Улусе Джучи стало постепенно меняться. Твердый порядок начал подрываться династийными распрями, принявшими характер сложных феодальных смут.

Первые признаки упадка появились уже при Джанибек-хане (1342 — 1357). Восточные источники и русские летописцы несколько идеализируют Джанибек-хана, приписывая ему те же положительные качества, что и Узбеку. Упомянутый выше "Аноним Искен-дера" (Муин-ад-дин Натанзи) особенно подчеркивает его энергичную деятельность по насаждению ислама в Кок-Орде (в Золотой Орде), выразившуюся в постройке медресе и мечетей, в привлечении богословов, в поощрении наук (надо понимать главным образом богословские), в насаждении культурных обычаев и нравов.[450]

Неизвестный автор "Истории Шейх-Увейса", эмира из династии Джалаиридов,[451] явно симпатизирующий самостоятельности иранских владений и их сопротивлению посягательствам Улуса Джучи. писал о Джанибеке: "Государство [его] процвело и могущество его увеличилось, но он (Джанибек, — А. Я.) позарился на Иран…".[452]

Джанибек-хан продолжал традиции своих предшественников золотоордынских ханов — по отношению к Азербайджану.[453] Как и Узбек-хан, Джанибек стремился присоединить последний к своим владениям. Сделать это было нетрудно, ибо после смерти хулагида Абу Сайда в 1335 г. государство Хулагидов распалось. Азербайджан захватили Чобаниды, династия тюрко-монгольского происхождения. Брат основателя династии эмира Хасанка, эмир Ашреф — или, как его еще называли, Мелик Ашреф (1344 — 1356), — установил в Азербайджане твердую, но вместе с тем грабительско-тираническую власть. Недовольство в Азербайджане охватило не только народные массы, но и круги азербайджанской землевладельческой знати и купечества. По словам автора "Истории Щейх-Увейса", многие ходжи (в данном случае купцы) "Тебриза, Серахса, Ардебиля, Байлекана, Берда и Нахичевана"[454] явились к Джанибек-хану и просили его взять власть в Азербайджане в свои руки.

Невидимому, Джанибек-хан имел в Азербайджане немалое количество преданных себе людей, которые вели пропаганду джучидских интересов. Особенно энергично поддерживали его представители улемов — шейхи, казии и другие. Характерно, что известный казн Мухьи-ад-дин Бердаи в результате притеснений Мелик Ашрефа уехал в Сарай Берке и в одной из своих проповедей стал призывать Джанибек-хана организовать поход на Тебриз.[455]

Персидские историки, начиная с упомянутого выше Зейн-ад-дина, подробно рассказывают о походе Джанйбек-хана, который и завершился разгромом войска Мелик Ашрефа в районе Уджанского гурука[456] (заповедное пастбище). Произошло это в 758 г. х. (= 1357).[457] На некоторое — правда, очень короткое время Азербайджан был присоединен к Улусу Джучи. Внешнее выражение этого факта мы видим в том, что Джанибек-хан начал чеканить свои монеты также и в Тебризе — главном городе Азербайджана. При Узбек-хане (1312 — 1342) монеты в Золотой Орде чеканились "в Сарае, Булгаре, Мокше, Крыме, Азове и Хорезме".[458] При Джанибек-хане к этим монетным дворам присоединились как места чекана в самой Золотой Орде Гюлистан и новый Гюлистан, а за пределами прежних границ — Тебриз. Однако монеты Джанибек-хана тебризского чекана весьма редки и относятся все только к 757 г. х. (= 1356). По-видимому, в дальнейшем Джучиды в Тебризе не чеканили, так как от Бердибека, который вступил на престол уже в 758 г. х. (= 1357), монет с его именем, чеканенных в Тебризе, мы не встречаем. По сравнению с известиями средневековых восточных историков монеты являются более надежным источником, так как носят документальный характер. Самый факт чекана Джанибек-ханом в Тебризе монеты в 757 г. х. говорит, что этой дате мы должны больше доверять, чем той, которую приводят восточные историки (758 г. х.) в качестве даты завоевания Джанибеком Азербайджана. Известно, что Джанибек недолго задержался в покоренном Азербайджане, дела тянули его домой, и он, оставив сына Бердибека своим заместителем во дворце Ольджай Хатун[459] в Тебризе, отправился в Сарай.

В течение почти целого века ханы Золотой Орды добивались включения Азербайджана в состав своего государства. Азербайджан, особенно северный (ныне Советский Азербайджан), привлекал к себе не только замечательными пастбищами, летними и зимними (Карабаг и My ганские степи), но и своими богатыми городами и селениями, где процветала ткацкая ремесленная промышленность по выделке шерстяных и шелковых тканей, включая сюда и ковры. Золотоордынские ханы делали все, чтобы заставить Хулагидов уступить им Азербайджан, — приводили различные аргументы, в том числе напоминали, что им за участие в походе Хулагу-хана в 1256 г. Полагался по соглашению Арран, т. е. северный Азербайджан, ходили походами — не всегда, правда, удачными, однако до Джани-бека захватить Азербайджан не могли. Казалось, что наступил наконец период высшего могущества Золотой Орды: территория ее значительно увеличилась, особенно же выросли ее материальные ресурсы-. Однако действительность не оправдала этих естественных надежд и ожиданий. Золотая Орда была не на подъеме, а на грани упадка и феодального распада. Уже давно в недрах феодального общества и Улуса Джучи протекал незримый процесс нарастания феодализирующих, центробежных сил. Собственно говоря, он начался еще во второй половине XIII в. и по сути дела никогда не прекращался. Вспомним Ногая, который во времена ханов Тулабуги (1287 — 1290) и Токты (1290 — 1312) играл роль всесильного временщика, фактического вершителя всех дел в Золотой Орде вплоть до своего поражения и смерти в 1300 г. Только после этого хану Токте удалось временно установить в стране порядок. Характерно, что его преемник Узбек, с именем которого связано представление о могуществе золотоордынской власти, взошел на трон в результате дворцовых смут и кровавого террора. Арабские и персидские историки единогласно — правда, с разными деталями — рассказывают о захвате им ханской власти. Узбек был не сыном Токты, а его племянником и прав на престол не имел. Опираясь на поддержку влиятельного эмира Кутлуг-Тимура, Узбек убил, по словам "Истории Шейх-Увейса", сына Токты Ильбасмыша,[460] которого, старший эмир: прочил в ханы. Чтобы упрочить свое положение и избавиться от врагов, он решился на убийство целого ряда царевичей и влиятельных эмиров, близких к Токте и сочувствовавших убитому царевичу. Немалую роль сыграла здесь и борьба придворных партий вокруг исламизации Золотой Орды. Кутлуг-Тимур, оказывая поддержку Узбеку, требовал от последнего решительного поворота в сторону принятия ислама и крутых мер по адресу противников, которые были еще очень сильны.[461] Так или иначе, но Узбек-хан пришел к власти лишь после упорной и кровавой борьбы в среде феодальной придворной знати. Вышеприведенные примеры частых неурядиц при дворе и среди полукочевой и оседлой знати в периоды наибольшего могущества Золотой Орды явно указывают на глубокие противоречия в среде золотоордынского государства и общества. Золотоордынская власть держалась по существу на одном только насилии. Ее территории были целиком населены покоренными народами, в культурном отношении стоящими неизмеримо выше завоевателей-татар (монголов). Жители Хорезма, Крыма, Булгара, северного Кавказа — земледельцы и горожане — имели свое культурное прошлое, свою богатую экономическую и культурную базу. Под властью золотоордынских ханов они продолжали развиваться, но лишены были не только своих местных династий, но и права распоряжаться своей личностью, своим имуществом и особенно произведениями своего труда. Ни земледельцы, ни ремесленники, ни ученые не могли быть уверены, что их куда-нибудь не перешлют и не заберут у них имущества сверх положенных тяжелых налогов и повинностей. Нечего и говорить, что в этой среде власть Золотой Орды ощущалась всегда как насилие и пользовалась всеобщей ненавистью; исключения встречались, главным образом, среди землевладельческой знати и богатых купцов-уртаков, многие из которых были связаны торговыми интересами с ханским двором, поскольку сами ханы и царевичи участвовали своими вкладами в операциях караванной торговли. Наряду с оседлыми, земледельческими областями Улус Джучи включая в себя огромные степи, где жило большое количество кочевников — тюрков, отюреченных монголов и монголов.[462]

Численно кочевая часть Улуса Джучи, быть может, и не преобладала над оседлой, однако в области политической она играла первенствующую роль. Хозяевами государства были представители ее знати — ее эмиры, беги, нойоны,[463] стоящие во главе отдельных кочевых племен, возглавляющие в качестве тысячников и темников, а то и более крупных войсковых начальников, отдельные части золотоордынского войска (центр и крылья). Одни из них жили при ханском дворе, начальствовали над отдельными отрядами его войска, руководили отдельными ведомствами несложного центрального управления, другие были наместниками в Болгарах, Крыму, Хорезме и иных областях государства, третьи жили в степи, в качестве глав отдельных племен, — кунгратов, мангытов и т. д. Всех их объединяло одно — они были феодалами кочевого или полукочевого и полуоседлого характера, все были капризны, своевольны, стремились в своем кругу быть максимально самостоятельными и иногда даже независимыми, при слабых ханах подымали голову, вели интриги, создавали склоки, устраивали (при подходящей обстановке, конечно) дворцовые перевороты и т. д.