Убийца Бога - Дуглас Ричардс

Он умолк, и Кира неожиданно поняла, что никогда еще не видела его настолько измотанным и уязвимым.

– Кира, ты для меня – весь мир. Ты это знаешь. Мы каждый день доверяем друг другу свои жизни. Я никогда тебе не лгал. Скорее я солгал бы самому себе, – напряженно закончил Дэвид.

Миллер не ответила, но увидела, как глаза мужа медленно расширяются, а на его лице возникает задумчивое выражение.

– А вот это нам следует обдумать, – тихо произнес он.

– О чем ты?

– А что, если я солгал себе? Если видео настоящее, тогда остается только одно объяснение – усиленная версия меня скрыла эти события от меня нормального. Жестко, но эффективно, если задуматься. В то время нам приходилось держать в голове, мягко говоря, слишком многое. Если я вернусь в нормальное состояние помня, что зарезал беспомощных людей, что во время усиления я не могу контролировать свои низменные инстинкты, – это будет терзать мой разум. А в то время от меня требовалась максимальная сосредоточенность. Мое альтер эго могло рассчитать, что такие воспоминания только помешают, и скрыть их.

– Ты как будто говоришь о двух разных людях.

Дэш мрачно кивнул.

– А разве нет? – спросил он. – Ты же сама знаешь. Усиленная версия нашей личности презирает нормальную, она считает свою вторую половину болезненно глупой.

Кира задумалась. Разумеется, он прав.

– Верно. Но моя умная половина знает, что выходит играть только на очень короткие периоды. Ее благополучие тесно связано с моим. И чтобы вызвать ее, я должна совершить осознанное действие – проглотить капсулу. Поэтому я могу ей доверять. Она знает, что контролирую ситуацию именно я.

Женщина помолчала.

– Но нет ни единого свидетельства, что усиленный разум может держать что-то в секрете от нормального себя.

– Может, и нет, – сказал Дэш. – Однако мы знаем, что усиленный разум на такое способен. В свое время ты сознательно подавила воспоминания о терапии продления жизни.

Тут он, несомненно, был прав. Но отсюда следовали новые, и очень неприятные мысли.

– Тогда что еще ты мог сделать и забыть? – тревожно спросила Кира. – Какие еще из твоих воспоминаний ложные?

– Это явно не тот вопрос, на который я могу ответить. Но я принимал капсулы только в комнате для усиления. Там по определению немного степеней свободы. Сама ее конструкция не позволяет совершить действие, о котором потребуется забыть. Вероятно, этот вопрос актуален только в том случае, если ты – социопат на вольном выпасе… – Он поднял брови. – Каким ты недавно была.

Кира уставилась в пустоту, мысленно воспроизводя события своего последнего усиления.

– Моя память говорит, что я была осторожна и оставила всех в живых. Хотя мое альтер эго с радостью убило бы их, если б я позволила. Но когда мы вернемся домой, давай еще раз все проверим, на всякий случай. Если выяснится, что я убила этих людей, а потом подправила свои воспоминания, нам придется пересмотреть всю свою деятельность.

Дэш отодвинул тарелку.

– Мы знаем, что играем с огнем, когда принимаем твой препарат, – сказал он. – Но мысль о том, что я не могу доверять собственным воспоминаниям, пугает меня до усрачки.

– Не только тебя. Она заставляет усомниться всех нас во всем, что мы знаем.

Оба молча принялись за остывшую еду.

– Погоди-ка, – внезапно произнес Дэвид и помрачнел еще сильнее. – Нам придется заново оценить твой второй уровень усиления. Можем ли мы ему доверять? Ты говорила о нирване без всякой социопатии, но правда ли это? А вдруг он приводит к негативным изменениям личности еще сильнее, чем первый уровень? Вдруг дважды усиленная Кира знает, что ты никогда не согласишься повторить попытку – вызвать ее, – и подсаживает тебе в голову привлекательные воспоминания?

Кира вздрогнула, будто ее ударили в живот. Возможно, Дэвид прав. Все, чему она посвятила жизнь, может оказаться обманом… Внезапно из нее вытекли все силы.

Она вновь припомнила свое краткое пребывание на невообразимо высоком плане интеллекта. Кира помнила чистую, ошеломляющую радость, которую испытывала, выйдя из усиления. Пока ее тело не сдалось и ее не повезли в больницу. Она была уверена, что этот уровень интеллекта выносит на поверхность только лучшие стороны человеческой природы, но никак не худшие. Эта уверенность была не только рациональной, но и эмоциональной.

За всю жизнь Кира никогда не была сильнее в чем-то уверена.

Но мог ли запредельный интеллект родить такие сильные чувства, даже если они были ложными?

Кира покачала головой. Такие размышления приведут к безумию. Если нельзя доверять своим воспоминаниям, что тогда остается? Если то, за что ты боролся, оказывается основанным на ложных предпосылках… это немыслимо. Как и указал Дэш, бóльшую часть времени их усиленные личности проводили в маленькой комнате, яростно записывая одно прозрение за другим, и нормальная личность не замечала никаких признаков обмана. До сих пор.

Женщина едва не заплакала.

– Кира? Ты в порядке? – спросил Дэш, беря ее руки в свои.

Та помотала головой и тихонько сказала:

– Мне хочется сдаться. Слишком тяжело. Слишком много препятствий. И они никак не заканчиваются. Вся Вселенная против нас. Даже развитая инопланетная цивилизация не способна взломать скорость света. Нас опять преследуют военные, а за ниточки дергает группа, которая пользуется моей терапией. А ведь мы так старались исчезнуть. А теперь еще и это… Мне кажется, что все может закончиться только катастрофой.

– Когда мы впервые встретились, дела были не лучше, но мы справились. Хотя все шансы были против нас. И дело не в том, что нам повезло. Мы сами создаем свою удачу. И мы снова справимся.

– По-моему, нет, – ответила Кира, на ее глазах проступали слезы. – Не в этот раз. Я думаю, мы уже исчерпали свой запас чудес.

– Ты имеешь полное право так думать. Ты прошла испытания Иова. И это жестоко и несправедливо. Ты одна из величайших ученых за всю историю человечества – возможно, величайший, – и однажды тебя станут прославлять, как Эйнштейна или Галилея. Но ты знаешь, они оба переживали тяжелые времена. Эйнштейн столкнулся в Германии с антисемитизмом и не мог найти работу в своей области, даже после публикации своих революционных статей. Галилея отлучили от церкви и до самой смерти держали под домашним арестом…

Он помолчал, потом застенчиво улыбнулся.

– Должен признать, никому из них не приходилось выходить против десятков спецназовцев. Но ты же понимаешь, времена меняются и испытания меняются вместе с ними.

Кира улыбнулась и промокнула салфеткой несколько слезинок.