Мир Софии - Юстейн Гордер

— В таком случае ты рассуждаешь в точности как многие из живших в XVII веке. В политическом отношении эпоха барокко тоже была периодом великих противостояний. Прежде всего, Европу разрывали войны, из которых самой страшной была Тридцатилетняя война, свирепствовавшая на обширной территории этого континента с 1618-го по 1648 год. Собственно говоря, речь идет о целой серии войн, которые особенно тяжко отразились на Германии. В значительной степени благодаря исходу Тридцатилетней войны Франция постепенно заняла в Европе положение господствующей державы.

— Из-за чего они сражались?

— Внешне как будто шла борьба протестантов против католиков, однако на карту была поставлена и политическая власть.

— Примерно как в Ливане.

— Помимо всего прочего, в XVII веке наблюдалось очень сильное классовое расслоение. Ты наверняка слышала про французскую аристократию и версальский Двор. Но я не убежден, что тебе известно столь же много о нищете, в которой жил народ. А ведь распространение роскоши предполагает распространение власти. Я уже говорил, что политическую ситуацию эпохи барокко можно сравнить с тогдашним изобразительным искусством и архитектурой. Барочные здания отличались множеством вычурных изгибов и изломов. Политическая жизнь тоже была проникнута убийствами из-за угла, интригами и кознями.

— Кажется, одного шведского короля убили в театре?

— Ты имеешь в виду Густава Третьего, и ты совершенно права, он может служить примером того, о чем я веду речь. Правда, его убили позже, в 1792 году, но обстоятельства были точь-в-точь барочные: убийство было совершено на большом бале-маскараде.

— Мне казалось, дело происходило в театре.

— Маскарад устроили в опере. Эпоха шведского барокко подошла к концу именно с убийством Густава Третьего. При нем, как почти на сто лет раньше при Людовике Четырнадцатом, царил «просвещенный абсолютизм». Густав Третий был также весьма тщеславным человеком, любившим французские церемонии и любезности. Обрати внимание, что, кроме всего прочего, он любил театр…

— Отчего и погиб.

— Театральные представления в эпоху барокко были не только видом искусства. Театр считался символом времени.

— И что он символизировал?

— Жизнь, София. Не знаю точно, сколько раз на протяжении XVII века повторялась фраза о том, что «жизнь — театр». Во всяком случае, много. Именно в период барокко появился театр в современном смысле слова, со всеми его кулисами и театральными механизмами. На сцене создавалась иллюзия — которую затем можно было разоблачить перед зрителями. Так театр стал образом человеческой жизни в целом. В нем можно было проклинать «весь блеск земной и славу» [35] и беспощадно демонстрировать человеческое ничтожество.

— А Шекспир тоже жил в эпоху барокко?

— Свои главные пьесы он сочинил на рубеже XVI-XVII веков, так что он одной ногой стоит в эпохе Возрождения, а другой — в барокко. Но уже у Шекспира есть множество высказываний о том, что мир — это театр. Хочешь послушать несколько примеров?

— С удовольствием.

— В пьесе «Как вам это понравится» он говорит:

Весь мир — театр,В нем женщины, мужчины — все актеры.У них свои есть выходы, уходы.И каждый не одну играет роль.[36]

А в «Макбете» есть такие слова:

Жизнь — только тень, она — актер на сцене.Сыграл свой час, побегал, пошумел —И был таков. Жизнь — сказка в пересказеГлупца. Она полна трескучих словИ ничего не значит.[37]

— Звучит очень пессимистично.

— Но автора занимала мысль о быстротечности жизни. Ты, наверное, слышала самую знаменитую цитату из Шекспира?

— «То be or not to be: that is the question» [38].

— Да, это слова Гамлета. Сегодня мы ходим по земле, а завтра нас уж нет.

— Спасибо, я начинаю понимать.

— Кроме театра, поэты эпохи барокко сравнивал жизнь с мечтой или сном. Уже Шекспир говорил: «Мы созданы из вещества того же, / Что наши сны. И сном окружена / Вся наша маленькая жизнь» [39].

— Очень красиво.

— Испанский драматург Кальдерон, родившийся в 1600 году, написал пьесу под названием «Жизнь есть сон» где сказано: «Что жизнь? Безумие, ошибка. / Что жизнь, Обманность пелены. / И лучший миг есть заблужденье, / Раз жизнь есть только сновиденье…» [40]

— Может, он и прав. Мы читали в школе пьесу «Йеппе с горы».

— Да-да, Людвига Хольберга. Этот датский драматург и философ был в Скандинавии крупной фигурой пере ходного периода от барокко к эпохе Просвещения.

— Йеппе засыпает в канаве… и просыпается в постели барона. Тогда ему кажется, будто его жизнь бедного крестьянина была всего лишь сном. Но вот его сонным переносят обратно к канаве — и он снова просыпается. Теперь он считает, что ему приснилось, будто он лежал в бароновой постели.

— Этот сюжет Хольберг позаимствовал у Кальдерона, а тот — в свою очередь — взял его из арабских сказок «Тысячи и одной ночи». Но сравнение жизни со сном можно найти и в более ранние исторические периоды, в частности, в Индии и в Китае. Древнекитайский мудрец Чжуан-цнзы, например, рассказывал, как однажды ему приснилось, что он бабочка, и потом он не мог понять, кто же он: Чжуан-цзы, которому приснилось, будто он бабочка, или бабочка, которой приснилось, будто она Чжуан-цзы?

— Во всяком случае, доказать справедливость того или иного утверждения невозможно.

— У нас в Норвегии подлинно барочным поэтом был Цеттер Дасс, который родился в 1647-м и умер в 1707 году. С одной стороны, его привлекало описание сиюминутной жизни, с другой — он подчеркивал мысль о вечности и неизменности Бога.

— «Бог все же Бог, хоть вся земля — пустыня, / Бог все же Бог, хоть весь народ умрет…»

— Но в том же псалме он изображает природу северной Норвегии, пишет о скалах и сайде, о свежей и вяленой треске. Такое сочетание в одном тексте земного, относящегося к этому миру, с небесным, относящимся к миру потустороннему, — типичный признак барокко. Все это напоминает разграничение Платоном конкретного чувственного мира и вечного мира идей.

— А что там было с философией?

— В ней также боролись диаметрально противоположные мировоззрения. Как я уже говорил, часть философов считала, что бытие имеет, по сути дела, духовную основу. Такую точку зрения называют идеализмом, а противоположную ей — материализмом. Под материализмом подразумевается философия, которая старается свести все явления бытия к конкретным физическим величинам. У материализма тоже было в XVII веке много сторонников, наиболее влиятельным из которых, вероятно, следует считать английского философа Томаса Гоббса. Согласно ему, все явления природы — в том числе животные и люди — состоят исключительно из частиц материи. Даже человеческое сознание (или душа человека) обусловлено перемещениями в мозгу крохотных частиц.

— Иначе говоря, он утверждал то же самое, что за две тысячи лет до него Демокрит.

— И идеализм, и материализм проходят красной нитью через всю историю философии, однако эти два взгляда редко когда столь явно соседствовали друг с другом, как в период барокко. Материализм постоянно подпитывался достижениями естественных наук. Ньютон доказывал применимость одних и тех же законов природы для всей Вселенной. Он считал, что природные изменения — как на Земле, так и в космическом пространстве — объясняются законом тяготения и законами движения тел. Иными словами, всё подчиняется одной и той же нерушимой закономерности, или одной и той же механике, поэтому в принципе можно с математической точностью вычислить каждое происходящее в природе изменение. Таким образом Ньютон добавил недостающие кусочки мозаики в картину, которую мы называем механистическим представлением о мире, или механицизмом.

— Он представлял себе мир в виде огромной машины?

— Именно так. Слово «механицизм» происходит от греческого слова «механе», что значит «машина». Но интересно, что ни Гоббс, ни Ньютон не видели противоречия между механистической картиной мира и верой в Бога, а такое отнюдь не всегда было характерно для материалистов XVIII-XIX веков. В середине XVIII века французский врач и философ Ламетри? сочинил книгу под названием «L'homme machine», что значит «Человек-машина». Как у ног есть мускулатура, с помощью которой они ходят, так и у мозга есть «мускулатура», с помощью которой он думает. Впоследствии французский математик Лаплас сформулировал свое крайне механистическое мировоззрение следующим образом: если бы разуму было известно относительное положение всех частиц материи в заданный момент, «не осталось бы ничего, что было бы для него недостоверно, и перед его взором предстало бы и прошлое, и будущее». Иначе говоря, все происходящее предопределено, как бы задано «раскладом карт». Подобный взгляд называется детерминизмом.