Таинственный след - Кемель Токаев

Анастасия многозначительно улыбнулась, желая показать, что ей об этой истории известно больше чем другим. Она кашлянула, привлекая внимание к себе.

— А знаете, — сказала она. — Я ведь этого человека видела. Совсем близко, как вас. Симпатичный мужчина. А наши-то как опозорились, просто ужас, вы даже себе и не представляете. Вместо того, чтобы вора поймать быстрей, они собаку приволокли да и перед гостиницей толпу собрали. А этот человек, знаете, что сделал? Бросил конфету собаке!

Майлыбаев не выдержал. Его оскорбили и тон женщины и все, что она сочиняла сейчас про его коллег.

— Как вы можете говорить такую чепуху? — возмутился он. — Все это ложь!

Анастасия вдруг сорвалась на крик:

— А ты, дорогой, милицию не защищай. Я их получше вас знаю. Строят из себя Шерлоков Холмсов, а на деле бездари одни! Бездельники — безграмотные, хамоватые и чванливые. Нечего их защищать!

— Ну зачем же так! Это же явная несправедливость! — сказал громко старик.

— Любят молодые нынешние оружие таскать, пистолеты разные, — сказала женщина-парикмахер.

Старик с палкой набил трубку, прикурил, а потом сказал:

— Не знаю, как другие, а я согласен с этим парнем, — он указал подбородком на Майлыбаева. — Все это наверняка, зря болтают, что у туриста документы требовали, да кричали. В милиции все же работают люди, которые законы знают.

— Вы сначала дайте себя обворовать, — нараспев протянула Анастасия, — тогда и узнаете, какая она, милиция. Не найдут ничего — полбеды, а ведь привяжутся еще, скажут: «Пьян был, сам вещи и распродал».

— А я как посмотрю, вас, барышня, не раз обкрадывали. Уж больно все вы знаете до подробностей.

Анастасия оскорбилась:

— Меня, может, и не обкрадывали, но я видела таких, которых обворовывали! — сердито мотнув подолом платья, она отвернулась.

— Один преступник не принесет столько горя, сколько вы и подобные вам люди, возводящие клевету на честных людей. Была бы моя власть, я бы вот таких болтунов в первую очередь обезвредил.

— Вот сейчас я покажу вам, как оскорблять женщин! — Анастасия вскочила с места как ошпаренная и в слезах вылетела из парикмахерской.

Майлыбаев сел в кресло, женщина-мастер, не принимавшая участия в споре, приготовила прибор для бритья. Двое мужчин, игравших в шахматы, до того увлеклись партией, что пропустили очередь, уступив ее Петрушкину. Петрушкин важно, не спеша устроился в кресле, глянув в зеркало, погладил свою густую бороду. Сигалов привычно склонился над ним, спросил:

— Ну что, бриться будем? — толстые пальцы его пробежали по спутанной бороде Петрушкина. Тот кивнул головой.

В это время вернулась с улицы Анастасия, ее сопровождал мужчина.

— Вот он, — Анастасия ткнула пальцем в старика, — при всех меня оскорблял, кричал, как на преступницу.

Майлыбаев увидел в зеркало, что с женщиной в парикмахерскую вошел Байкин.

— Какое вы имеете право оскорблять гражданку? — напустился Байкин на старика.

— Никого я не оскорблял, просто к слову пришлось, вот и сказал, никого не имея в виду из присутствующих.

Анастасия снова перешла на крик, лицо ее покрылось красными пятнами.

— Из ума выжил, обозвал как хотел, а теперь оправдывается? Ну, погоди, лейтенант научит, как разговаривать надо! — она повернулась к Байкину, — заберите его, пусть отсидит пятнадцать суток, может быть, вежливый станет.

— Где работаешь? — Байкин был зол и груб. — Чего расселся? Отвечай!

— Я уже не работаю, товарищ лейтенант. Вышел из этого возраста.

— А чем же занимаешься? Куплей-продажей! Знаю я, чем вы все дышите. Документы при себе имеются?

Майлыбаева раздражало и оскорбляло поведение Байкина. Но повернуться и вмешаться он не мог — это значило выдать себя, сорвать наблюдение за Сигаловым. Волей-неволей приходилось молчать.

— Кроме этого, никаких других документов нет, — старик вытащил из кармана свою пенсионную книжку. — Знал бы, что проверять меня будут, все документы взял бы. Слава богу, их у меня предостаточно.

— Не пререкаться, отвечать, как надо! — с этими словами Байкин взял старика за рукав. — Прошу следовать за мной!

Когда Байкин и старик выходили, Анастасия что-то шепнула на ухо Кожашу. Тот кивнул головой и хитро улыбнулся.

Майлыбаев поторопил парикмахера, не дал даже освежить себя одеколоном, выбежал на улицу. Позвонил из автомата дежурному по отделению, сказал ему, что пенсионера задержали необоснованно и что его надо срочно освободить.

Майлыбаева удивляло, что Байкин не замечал некрасивого и бестактного поведения этой женщины. Да и своего тоже. Он выполнял каждое ее требование, не давая себе отчета в том, правильно ли он поступает. Слишком уж он ей послушен.

Странно и то, что женщина так хорошо осведомлена о пропаже чемодана. Сейчас самое время наплыва туристов. Местные жители обычно не обращают на них внимания. Ну а эта прямо-таки всезнающая — и про собаку, и про конфету ей известно. Кажется, даже о заявлении наслышана, которое приезжий подал в милицию. Откуда ей все это известно?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Старший лейтенант Майлыбаев позвонил в отделение милиции, пошел к трамвайной остановке неподалеку и присел на скамью. Вспомнил все, что увидел и услышал в парикмахерской. Судя по всему, Сигалова не удивило появление в парикмахерской Петрушкина — клиент как клиент. Но какое-то подсознательное чувство подсказывало Талгату, что эти двое хорошо знают друг друга. Нет, ни словом, ни жестом они не обнаружили своего знакомства, но, может быть, именно это да еще то, что парикмахер изменился в лице, когда увидел кого-то в окне, заставляло предполагать, что Сигалова и Петрушкина что-то связывает.

По сведениям, которыми располагал Майлыбаев, Петрушкин после того, как исчезла жена, редко наведывался в город. После работы обычно шел домой. Возился у себя во дворе, починяя всякие пристройки и сарайчики.

Долгая сирена быстро промчавшейся машины «скорой помощи» отвлекла Майлыбаева от размышлений. Подняв голову, он посмотрел на висевшие напротив электрические часы. Была половина пятого.

— Четыре тридцать! — пробормотал он про себя. — Почему четыре...

Только что, расплачиваясь у кассы, он услышал, как девушка сказала Петрушкину в окошечко:

— С вас четыре рубля тридцать копеек.

Петрушкин тоже брился, как и Талгат. Но почему тогда он должен был заплатить четыре тридцать, а Талгат — два пятьдесят? Бывает, что парикмахеры «округляют» — в большую сторону, конечно, плату за услуги, но не вдвое же. И Петрушкин ничего не возразил, хотя не мог не знать таксы. Когда с него затребовали больше положенного, он только сказал:

— Двух копеек у меня не хватает. Будет ли у вас сдача с крупных денег?

— Какие у вас деньги? — спросила кассирша.

— Пятидесятирублевки, — ответил Петрушкин.

— С пятидесяти сдачи не будет. Платите сколько есть. Потом занесете две копейки.

Майлыбаев вскочил на ходу на подножку проходившего трамвая. Кондукторша заворчала:

— Умереть торопитесь, а если бы попал под колеса?

Майлыбаев, осторожно пробираясь между пассажирами, прошел вперед. Он спешил на встречу с Кузьменко, которая должна была состояться в парке у озера. Майор собирался там поговорить с одним лодочником, но об этом он не обмолвился ни словом. Только сказал:

— Сегодня в парке концерт. Братья Абдуллины выступать будут. Послушаем?

Когда спешишь, транспорт всегда медлит. Трамвай как будто испытывал терпение Майлыбаева. Выйдя из вагона, Талгат не стал дожидаться троллейбуса, пошел пешком.

Но майора Кузьменко на условленном месте не оказалось. Возле эстрады его тоже не было, хотя концерт уже шел.

Майора Талгат встретил возле кассы лодочной станции. Было около шести часов вечера. Лицо майора обветрело. Он тяжело дышал, словно только сейчас сошел с беговой дорожки.

— А ваша подопечная сбежала, — сказал он, как только увидел Майлыбаева. — Я только что оттуда, — в голосе у него была досада.

— Вы это про кого?

— Вы действительно не знаете? Удивляюсь, — Кузьменко взял Талгата под руку, отвел в сторону.

— Мы поверили ей и вам, в первую очередь. И вот результат — Маслова исчезла сегодня ночью. И никаких следов. Даже брат не знает, куда она делась.

Майлыбаев побледнел. Не знал, верить или не верить в то, что Маслова скрылась. Так, значит, она и впрямь имеет отношение к убийству Петрушкиной...

— Не знаю, что и сказать, Петр Петрович, — Талгат опустил голову. — Может, к мужу поехала?

— Мы ей не разрешили покидать город.

— Думаете, каждый всерьез принимает подписку о невыезде?

— Вы и сейчас ее защищаете? — жестко проговорил Кузьменко. — Объявлен розыск. Как только ее обнаружат, она будет арестована.

— Не опрометчиво ли это решение?

— Я вам расскажу, как обстоит дело. А потом делайте вывод. Петрушкина ушла от Масловой не в седьмом часу, а позже, когда было уже темно. В ту ночь Маслова не ночевала дома. Как стало известно, она заночевала у портнихи. Нам она лгала, как видите. Но главное не в этом, главное в том, что Маслова задержала Петрушкину до наступления темноты нарочно. К этому времени преступники тоже были наготове.