Смерть внезапна и страшна - Энн Перри

– В самом деле? – Лицо миссис Дэвьет потемнело. – Эстер, вы давно встречались с Уильямом? Чем он занят, сумел ли выяснить что-нибудь важное? – Голос ее прозвучал, пожалуй, излишне резко, и она глядела на собеседницу с нескрываемым волнением.

– Мы с ним не встречались день или два, – ответила девушка, жалея, что не может рассказать ничего хорошего. Что же так встревожило Калландру? Конечно, эта леди умела глубоко чувствовать, воспринимать чужие эмоции… Да, она умела бороться, но никакие внешние силы не могли поколебать внутренний покой в ее душе. И вдруг этот мир, этот покой оставил ее сердце… Должно быть, ее поразило нечто страшное.

Эстер уже не сомневалась: событие это было как-то связано с Кристианом Беком. Неужели до Калландры дошли слухи о его ссоре с Пруденс и она опасалась, что он виновен? Но пусть даже и так… к чему такие эмоции, откуда столько скорби? Почему леди Дэвьет потрясена до глубины души?

Ответ был очевиден. Мисс Лэттерли не знала другой причины, способной объяснить волнение ее приятельницы. Ей вспомнилась одна суровая ночь во время осады Севастополя. Глубокий снег укрыл горы мягким белым покровом, а позже пришел и мороз. Ветер прокусывал тонкие одеяла, и голодные люди жались друг к другу, сотрясаясь от холода. А уж о лошадях девушка не могла заставить себя вспомнить даже теперь.

Тогда Эстер казалось, что она влюблена в одного из хирургов… впрочем, есть ли разница между любовью и влюбленностью? Чувство одно и то же, и не важно, долгой или короткой будет эта боль.

Но в тот день она видела, как этот врач струсил на поле боя, как бросил раненых умирать. Лэттерли до сих пор помнила эту муку, пусть не один год миновал с того часа, когда ее пылкая привязанность сменилась не слишком сильным сочувствием.

Калландра явно была влюблена в Кристиана Бека, и теперь Эстер уже недоумевала из-за того, что так долго не могла понять этого. Выходит, миссис Дэвьет боится, что он виновен? Неужели основанием для этого послужили подозрения Дживиса и подслушанная ссора? Или, быть может, Калландра сама узнала нечто более серьезное? Поглядев на ее бледное усталое лицо, девушка поняла, что та ничего ей не скажет… Незачем спрашивать: на ее месте мисс Лэттерли и сама никому и ничего не сказала бы. Итак, леди известна какая-то причина, объяснение, бросающее дополнительный свет на события. Эстер вспомнила убийство Джоселин Грей и все собственные сомнения и муки, которые тогда испытывала, и ей окончательно стало ясно, что теперь она не ошиблась.

– Надо бы разыскать Монка и сообщить ему о моих достижениях, – проговорила она, стараясь отвлечь Калландру, – сколь бы скромными они ни были.

– Да-да, конечно, – кивнула Дэвьет. – Но не буду вас задерживать. Сперва выспитесь получше, моя дорогая. Надо же когда-нибудь отдыхать. Иначе не хватит никаких сил, чтобы приносить людям пользу.

Эстер коротко улыбнулась в знак согласия и, извинившись, ушла.

Прежде чем отправиться к Монку, она решила побывать в коридоре возле прачечной, дождавшись семи утра – примерно в это время была убита Пруденс. Девушка постаралась проснуться в половине седьмого и через полчаса уже оказалась возле желоба. Солнце встало еще три часа назад, но в коридоре было темновато: архитектор не предусмотрел здесь окон, а газ в это время года не зажигали.

Эстер прислонилась к стене и стала ждать. Только через тридцать пять минут появился кто-то из ассистентов. Он нес бинты, не глядя по сторонам. Медик казался усталым, и Лэттерли подумала, что он, скорее всего, даже не заметил ее. Но даже если она и ошиблась, едва ли этот человек сумеет потом описать ее внешность.

С противоположной стороны показалась одна из сиделок. Не уделив Эстер особого внимания, она тем не менее поприветствовала ее коротким ругательством. Усталую, голодную женщину ждали одинаковые бесконечные дни и столь же похожие ночи, и девушка просто не смогла ответить ей крепким словцом.

Прошло еще четверть часа. Мисс Лэттерли никого больше не увидела и уже собиралась уходить. Она узнала все, что хотела. Может быть, Монк уже и сам знал это, но тогда он должен был воспользоваться другим источником. Девушка все поняла: убийца мог, почти ничем не рискуя, задушить в коридоре Пруденс, а потом затолкать труп в желоб, не опасаясь попасться на глаза какого-нибудь свидетеля, способного выступить в суде.

Эстер направилась к лестнице и едва не врезалась в массивную фигуру Доры Парсонс, замершую, скрестив на груди руки.

– Ох! – резко вырвалось у девушки, и страх внезапным холодком пробежал у нее по спине.

Дора ухватила ее за запястье, словно клещами. Сопротивляться было бесполезно.

– И шо ж это ты делаешь здеся, мисс, в тени около желоба? – хриплым негромким шепотком произнесла широкоплечая сиделка.

Мисс Лэттерли онемела. Вполне естественно было бы пуститься в отрицания, но яркие странные глаза Парсонс внимательно следили за ней. И в ней не было даже крохи доверчивости: она смотрела на пойманную сестру с жуткой проницательностью.

– Я… – начала было Эстер и осеклась.

Ее страх уже превратился в панику. Поблизости никого не было. Буквально в двух футах от них начиналась глубокая лестница. Одно быстрое движение этого огромного тела – и ей предстоит пролететь двадцать или тридцать футов до каменного пола прачечной. Неужели так встретила свою судьбу Пруденс? Несколько мгновений удушающего ужаса, а потом смерть? Неужели ответ настолько прост – могучая и уродливая сиделка, ненавидящая женщин, угрожающих ее существованию новыми идеями и стандартами?!

– Ну шо? – вопросила Дора. – Шо? Язык ко глотке присох? А может, поглупела на месте? – Она встряхнула свою добычу, как крысу. – А ну говори, шо ты делала? Зачем торчала здеся?

Убедительной лжи у Лэттерли не было. А правда могла погубить ее.

Эстер хотела закричать, но тогда сильная противница могла мгновенно убить ее.

– Я… – Горло медсестры настолько пересохло, что ей сначала пришлось глотнуть, прежде чем проговорить. – Я хотела понять, пуст ли коридор в это время суток. И кто здесь ходит…

Она снова сглотнула. Огромные лапищи Доры крепко стискивали ее руки. Завтра на них окажутся синяки. Если это завтра наступит…

Парсонс придвинулась ближе, так что Лэттерли увидела крупные поры на ее лице и редкие черные ресницы.

– Куды?! Раз я в школу не ходила, это еще не значит, шо я дура! – тихо прошипела Дора. – Ну и кого же ты видела? И зачем тебе это? Тебя ведь здеся не было, когда с этой девкой разделались. Тебе-то шо? Я хочу знать. – Она оглядела сестру снизу доверху. – Ты у нас, шо, любопытная телка? А может, у тебя есть на это причина?

Эстер решила, что простое любопытство не может послужить извинением в глазах этой женщины. Какой-нибудь личный повод встретит у нее больше внимания.

– Есть у меня причина, – выдохнула она.

– Ага! И какая же?

Они были теперь лишь в каком-то футе от перил и лестничного проема. Быстрый разворот этих огромных плеч – и с Лэттерли будет покончено.

Ну, чему же поверит Дора? В чем причина ее ненависти? Правда в этот миг была неуместной.

– Я… я хотела понять, я… я хотела убедиться в том, что полиция обвиняет доктора Бека не просто потому, что он иностранец! – выдохнула девушка.

– Зачем? – Глаза Парсонс сузились. – И шо тебе в том, если оно и так? – потребовала она. – Ты ж у нас новенькая. На кой он тебе сдался?

– Мы были знакомы прежде. – Эстер чуть успокоилась и сумела солгать достаточно убедительно – так ей во всяком случае казалась.

– Знакомы, говоришь? И где же? В госпитале, шо ли, на войне? Врешь – он тогда здесь был.

– Я знаю это! – отрезала Лэттерли. – Война длилась всего два года…

– Повезло ему, значит, так, шо ли? – Хватка Доры чуть ослабела. – Только тебе в этом шо? Он ведь женат… На холодной такой бабе, пятак у ней шо у той селедки, и плоская она как доска… Ну, это твоя беда, а не моя. Но скажу тебе, шо среди благородных ты не первая, кто ищет развлечений по другую сторону одеяла. – Она прищурилась, внимательно глядя на Эстер с новым выражением на лице, уже не столь неприязненным. – Только смотри, в следующий раз будь осторожней, а то в беду попадешь. – Она еще больше ослабила хватку. – И шо ж ты выяснила?

Мисс Лэттерли глубоко вздохнула.

– Оказывается, сюда почти никто не заходит, а проходящие не смотрят по сторонам и не узнают стоящего, даже если заметят. Здесь вполне можно убить кого-нибудь и затолкать в желоб.

Парсонс внезапно обнажила редкие почерневшие зубы в жуткой ухмылке.

– Правильно гришь! Так шо последи за собой, мисс! Или прикончишь жисть в этом же самом месте. – Она выпустила руки Эстер, чуть оттолкнула их и, развернувшись, направилась прочь от желоба.

Колени Эстер настолько ослабели, что ноги просто подогнулись под ней, и она сползла вдоль стены на пол, ощутив холодную прочность его камней. Со стороны, наверное, она казалась смешной. Впрочем, здесь каждый, кто ее увидит, без всяких раздумий решит, что она просто пьяна. Эстер просидела некоторое время на полу и только потом поднялась на ноги и, держась за стены, побрела по коридору нетвердой походкой.