Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава (СИ) - Афанасьев Семён

– Пятеро. Спортсмены. Хотели сыну Асады навешать, для чего подловили в укромном месте. Мивако за каким-то чёртом тоже попёрлась в школу к нему, как раз в это время. И каким-то образом попала под раздачу.

– А с сыном Асады что в итоге?

– Ничего, – как ни в чём не бывало, пожал плечами Гэнки. – Навешал им. Тому, кто бил Мивако, руки поломал.

– Я удивлён. – Лаконично и ёмко передал своё отношение к происшедшему водитель.

– Я тоже… и главное, спросить некого, – посетовал оябун. – Ватару валяется, Мивако в больнице.

– Может, расспросить Масахиро напрямую? – предположил исполнительный Рицу.

– Может, и позвоню ему. Через часок-другой. Ладно, давай.

Оябун не стал дальше сообщать водителю, что Асада-старший вид сейчас имеет крайне непрезентабельный – судя по тому, что он лично видел в офисе. Впрочем, это было оговорено и ожидаемо, так что нареканий не вызывало.

Томиясу также не стал говорить, что сын Асады в это время находится в одном из заведений Организации, с сестрой и ещё с какой-то третьей девкой. Также Гэнки не стал упоминать, что полную информацию об инциденте он сам получил из Девятого Бюро: полицейские были кровно заинтересованы в сохранении спокойствия и сложившегося положения вещей, и вышли на контакт первыми. Добросовестно открещиваясь от происшедшего и практически упрашивая не предпринимать ответных мер.

– А с другой стороны, какого чёрта. – Сев в свою машину, оябун, подумав, полез за гаджетом. – Сын Ватару. Не чужой человек, в конце-концов. В больницу! – добавил он уже своему водителю, набирая номер.

* * *

– Как это место называется? – Мао прямо-таки лучится приязнью и предупредительностью.

Будь я реально шестнадцатилетним, меня бы точно проняло. Иногда всё же хорошо быть постарше.

– А у него нет названия, – отзывается сестра, наклоняясь за шаром. – Формально, относится к гостиничному комплексу. Потому вроде как часть гостиницы. Собственного названия не существует.

– Но вход разрешён далеко не всем? – мгновенно соображает Курата, поворачиваясь ко мне.

– Ты же видела, – пожимаю плечами. – Да, входить можно не всем. Если бы было другое время суток или распланированные мероприятия, то и мы бы не вошли. Но сейчас взрослых нет, а меня тут знают.

– Ты любишь боулинг?! – искренне удивляется сестра, запуская первый шар.

– Я тебе дома скажу, окей? – деликатно скругляю углы.

Чтоб не говорить, что тут есть далеко не только кегли. Просто дальше вести их двоих не стоит, по целому ряду причин.

– А всё-таки хорошо иметь такого отца, как в вас, – вроде бы нейтрально вбрасывает тему Курата.

И тут у меня звонит телефон, который я пока не стал продавать, решив сперва попробовать варианты.

– Да? – появившееся в виде голограммы лицо мужика мне вроде и знакомо, но чего-то никак не соотносится с личностью.

Ю, увидев, кто звонит, мгновенно отворачивается от дорожки и подчёркнуто вежливо кланяется. После чего приветствует звонящего по имени.

До меня с запозданием доходит: да это же начальник отца.

* * *

Поначалу Гэнки пересилил себя и звонить пацану Асады не стал.

Добравшись до больницы, он с удивлением застал у Мивако первую жену Ватару. Нозоми, организовав в палате сестры вторую кровать, обосновалась тут на ближайшие сутки:

– Я не отойду от Мивако, пока врачи не снимут кое-какие вопросы. – Твёрдо сказала она. – Заодно и сама обследуюсь.

Подивившись такой женской солидарности, Томиясу только поднял вверх раскрытые ладони и через какое-то время ретировался, бормоча себе под нос:

– Тут, похоже, тоже без меня справляются.

Вернувшись в машину, он решил всё же плюнуть на условности и набрал Асаду-младшего.

Тот, как и докладывали, резался в кегельбане Организации, куда у него был собственный гостевой допуск.

Намётанным глазом кумитё сразу заметил, что девицы чуть под хмельком, но сам парень пьёт исключительно сок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

После полагающихся приветствий, оябун с удовлетворением отметил, что Маса отошёл в противоположный конец зала и зашёл в специальную комнату, куда чужим входа не было.

– Вы же звоните не просто так? – в лоб, без соблюдения приличий уточнил парень.

– Да. Хотел кое-что согласовать. – Не стал отнекиваться Гэнки.

– Внимательно слушаю.

М-да, мог бы и чуть поклониться…

– Твой отец будет оторван от работы ещё несколько дней, – начал издалека Томиясу. – Твоя мать сейчас ухаживает за Мивако и, видимо, тоже ещё сколько-то времени дома не появится. Звоню потому, что не могу не уточнить: у вас всё в порядке? Никакая помощь не нужна?

– Да вроде нет, спасибо, – задумчиво покатал что-то в голове парень. – Ничего настолько срочного, чтоб не подождать отца.

– Ты сейчас не договариваешь. – Уверенно констатировал оябун, не отрывая глаз от сына товарища.

– Это не тайна, просто мне неудобно, – поморщился пацан, которому, похоже, было вообще плевать на все виды вежливости. – Я благодарен, что вы беспокоитесь, но…

– Ладно, давай начнём с моих вопросов, – покладисто не стал настаивать босс. – Что ты знаешь о символизме, как о культурном явлении?

– Какой нетривиальный поворот в беседе между такими, как мы! – развеселился Маса. – Но я, кажется, понимаю, к чему вы это спросили. Насколько я успел понять дела отца, мне сейчас нельзя проигрывать в школе.

– И нельзя спускать даже малейшей тени, падающей на нашу репутацию. – Серьёзно добавил кумитё. – Я потому хотел тебя поблагодарить.

– За что? – кажется, сын Асады искренне удивился.

– За тройной перелом, – хохотнул Гэнки. – Ты всё сделал правильно, всё в строку. Сразу, по месту, по теме, не отходя от кассы. ТЫ, кстати, не в курсе, чего Мивако к тебе по ехала? У меня не вышло с ней поговорить наедине, а при твоей матери я не стал.

– Если честно, я знаю, что происходит. Не поймите неправильно, это просто не моя информация. О, но могу намекнуть! – нашёлся школьник. – Есть вариант, что всё, что случилось – это дело исключительно семейное. И я просто не мог поступить иначе, будучи членом той же семьи. Так что, по рукам тому типу поделом.

– Тогда вернёмся к предыдущему пункту, – удовлетворённо кивнул оябун, мгновенно расшифровывая намёк и выстраивая мысленно полную мозаику. – Насчёт символизма. Ты понимаешь, что если имеет место то, чего опасаюсь я, то тебя будут пробовать на прочность и дальше?

– Чтоб представить проигрыш, если он случится, в виде аналогии с Организацией? – похвально уловил тему пацан.

Ранее остротой ума не блиставший, насколько Гэнки мог судить со своей позиции.

– Точно. Освещаться всё будет исключительно с позиции аналогий и символов: вот, дескать мы с тобой – а вон силы добра. Которые нас повергают не только на дуэльной площадке. – Кумитё с интересом ждал ответа школьника.

– Значит, просто не надо проигрывать, – легкомысленно пожал плечами тот.

– Эхх…ладно, я не твой отец. – Вздохнул Томиясу. – Рад был поговорить. Если что-то всё же будет нужно – звони. Прямо на этот номер, в любое время. Пока твой отец дома не появится. Слушай, а ведь ты точно чего-то не говоришь, – уже уверенно констатировал кумитё в следующий момент. – Не лезу в твои дела! Надеюсь, это не что-то такое, что потенциально могло бы бросить тень на всех нас. Какие-то неисполненные обязательства или долги, например, – увидев, что взгляд пацана вильнул в сторону, Гэнки автоматически размотал клубок из вопросов. – Ты же не будешь сейчас играть в дистанцию от Семьи и самостоятельность? – кажется, он начинал сердиться упрямству своего малолетнего собеседника.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Мне штраф в школе насчитали, – признался-таки Асада-младший. – По мне, несправедливо. А отец, как вы знаете, для операционной деятельности, к-хм, недоступен. Я, в принципе, планирую этот долг гасить и думаю, что знаю, как. Больше ничего такого в голове не всплывает.