Собака Баскервилей. Этюд в багровых тонах (сборник) - Артур Дойл

– Я пока не располагаю фактами, – простодушно ответил он. – Непростительная ошибка строить теории, не имея на руках всех улик. Это может повлечь за собой неправильные выводы.

– Сейчас у вас появятся факты, – сказал я, махнув рукой в сторону показавшейся впереди улицы. – Это Брикстон-роуд. А вот, если не ошибаюсь, и тот самый дом.

– Да, это он и есть. Кучер, остановите!

До дома оставалось еще ярдов сто, но Холмс настоял на том, чтобы дальше мы пошли пешком.

Всего в Лористонском саду было четыре дома, два обитаемых и два пустующих. Дом номер три выглядел неприветливо, даже зловеще. Он таращился на дорогу тремя рядами мрачных окон, черных и унылых. На замызганных стеклах то тут, то там катарактой выделялись приклеенные бумажки с надписью «Сдается». Редкий садик лишь кое-где давал о себе знать чахлой растительностью между домами и дорогой. Его пересекала узкая дорожка, представляющая собой раскисшую желтоватую смесь глины и гравия. Благодаря дождю, не прекращавшемуся всю ночь, вокруг было ужасно сыро. Сад окаймляла трехфутовая кирпичная стена с деревянной решеткой наверху. Тут же, прислонившись к ней плечом, стоял дюжий констебль{73}, вокруг которого небольшой группкой толпились зеваки. Они с любопытством поглядывали в сторону дома, вытягивали шеи, надеясь рассмотреть, что происходит внутри.

Я думал, что Шерлок Холмс сразу направится к дому и с жаром примется за изучение обстоятельств загадочного дела, но он повел себя совершенно иначе. С безразличным видом, который в данных обстоятельствах я уже готов был принять за откровенный цинизм, он не спеша походил по тротуару, окинул взглядом землю, посмотрел на небо, потом на дома на противоположной стороне и на деревянную решетку. Покончив с осмотром, Холмс медленно двинулся по тропинке, точнее, по траве, растущей вдоль тропинки, к дому, при этом сосредоточенно всматриваясь в размокшую землю. Два раза остановился, причем один раз улыбнулся и удовлетворенно хмыкнул. На мокрой глинистой земле было множество следов, но я не мог понять, как он надеется что-то разобрать в этой каше, если все уже было перемешано снующими туда-сюда полицейскими. Впрочем, однажды я уже убедился, какой поразительной наблюдательностью обладал этот человек, поэтому не сомневался, что он видит под ногами много такого, что от меня было скрыто.

У дверей дома нас встретил высокий бледный мужчина с пшеничными волосами и записной книжечкой в руках. Завидев моего спутника, он бросился к нему, на ходу протягивая руку.

– Спасибо, что приехали! – воскликнул мужчина. – Я распорядился, чтобы тут ничего не трогали и оставили все как было.

– Кроме этого, – Холмс указал на истоптанную дорожку. – Стадо бизонов и то меньше бы наследило. Но я полагаю, Грегсон, прежде чем допустить такое, вы сами все там осмотрели и сделали собственные выводы?

– У меня было столько работы в доме, – уклончиво ответил сыщик. – Тут присутствует мой коллега, мистер Лестрейд. Я понадеялся, что он за этим проследит.

Холмс покосился на меня и многозначительно поднял брови.

– Если уж делом занимаются сразу два таких специалиста, как вы и Лестрейд, то привлекать к расследованию кого-то третьего, по-моему, просто не имеет смысла, – сказал он.

Грегсон, приняв замечание Холмса за чистую монету, довольно потер руки.

– Мне кажется, мы тут уже сделали все, что можно было сделать, – повеселевшим голосом сказал он. – Но преступление это необычное, а вы, я знаю, как раз такие и любите.

– Вы приехали в кебе?

– Нет, сэр.

– А Лестрейд?

– Тоже нет.

– Тогда давайте взглянем на комнату, – удивил нас нелогичным переходом Холмс и устремился внутрь дома. Сбитый с толку Грегсон пошел следом за ним.

Короткий запущенный коридорчик, с полом из голых досок, вел в кухню и кабинеты. В коридоре было две двери. Одна из них явно не открывалась как минимум несколько месяцев, вторая же вела в столовую, где и произошло загадочное событие. Туда-то Холмс и направился, а я последовал за ним с тяжелым чувством, которое всегда охватывало меня в присутствии смерти.

Это была большая квадратная комната, которая из-за полного отсутствия мебели казалась еще просторнее. На стенах – аляповатые бумажные обои в пятнах плесени. Кое-где они отсырели и кусками отваливались от стен, обнажая желтую штукатурку. Прямо напротив двери находился пышный, облицованный искусственным белым мрамором камин, казавшийся в этой пустой комнате чужеродным предметом. Бросалась в глаза недогоревшая красная восковая свеча на углу каминной полки. Единственное окно здесь было таким грязным, что проникающий через него свет казался серым и призрачным, обесцвечивая все вокруг. Впечатление усиливалось еще и тем, что все в доме было покрыто толстым слоем пыли.

Но все это я рассмотрел потом. В ту секунду мое внимание было привлечено к одиноко распростершемуся на дощатом полу страшному мертвому телу. Застывшие глаза были раскрыты и устремлены в выцветший потолок. Это был мужчина немного за сорок, среднего телосложения, широкоплечий, с жесткими вьющимися черными волосами и короткой, едва начавшей отрастать бородкой. На нем был добротный сюртук из плотной ткани, жилет, светлые брюки и сияющие белизной накладной воротничок и манжеты. Рядом с ним на полу я заметил начищенный до блеска цилиндр. Мужчина лежал, широко раскинув руки со стиснутыми кулаками, хотя нижние конечности его были крепко переплетены. Все это говорило о том, что он умирал в мучениях. Неподвижное лицо мертвеца было сведено судорогой от такого ужаса и, как мне показалось, ненависти, каких мне еще не доводилось видеть. Эта ужасная маска – низкий лоб, приплюснутый нос и сильно выступающая нижняя челюсть – делали его похожим на большую обезьяну. Неестественная поза только подчеркивала сходство. Я видел смерть в разных ее проявлениях, но никогда еще она не являлась мне в таком ужасном обличье, как в этом темном и грязном доме, находившемся рядом с одной из главных магистралей лондонского предместья.

Лестрейд, тощий и как всегда похожий на хорька, стоял рядом с дверью. Он поздоровался с нами, когда мы вошли.

– Это преступление наделает много шума, – заметил он. – Я такое вижу в первый раз, а я, знаете ли, стреляный воробей.

– И никаких зацепок? – спросил Грегсон.

– Ни единой, – уверенно ответил Лестрейд.

Шерлок Холмс подошел к трупу, присел и внимательно осмотрел тело.

– Вы уверены, что на теле нет повреждений? – спросил он, покосившись на многочисленные пятна и лужицы крови, которые были здесь повсюду.

– Совершенно! – одновременно воскликнули оба сыщика.

– Что ж, значит это кровь второго… Вероятно, убийцы, если здесь имело место убийство. Это напоминает мне дело о смерти фон Янсена в тридцать четвертом. Вы помните это утрехтское дело{74}, Грегсон?

– Нет, сэр.

– Покопайтесь в архивах… Очень вам советую. Ничто не ново в этом мире. Нечто подобное обязательно уже случалось ранее.

Пока Холмс говорил, его руки летали над телом, что-то ощупывали, прижимали, расстегивали, отворачивали, хотя в глазах сохранялось все то же отстраненное выражение, о котором я уже упоминал. Обследование прошло так быстро, что можно было только догадываться, насколько тщательным оно было. Наконец Холмс понюхал губы мертвеца и осмотрел подошвы лакированных кожаных туфель.

– Его не двигали? – спросил он.

– Нет, только слегка приподнимали, осматривая.

– Ну все, можно увозить в морг, – сказал Холмс. – Все, что можно было, я выяснил.

Грегсон сделал знак рукой, и в комнату вошли четверо полицейских. Они переложили труп на принесенные с собой носилки и вынесли. Когда приподнимали тело, откуда-то выпало и покатилось по деревянному полу кольцо. Лестрейд подобрал его и удивленно поднес к глазам.

– Что же это?! Выходит, здесь побывала женщина?! – воскликнул он. – Это женское обручальное кольцо.

Он протянул в нашу сторону раскрытую ладонь, на которой лежал маленький золотой кружочек. Все мы подошли к инспектору и стали рассматривать колечко, которое, несомненно, когда-то украшало пальчик невесты.

– Это усложняет дело, – нахмурился Грегсон. – Хотя его и так простым не назовешь.

– Вы полагаете? – обронил Холмс. – Ладно, хватит любоваться кольцом. Вы нашли что-нибудь в карманах у жертвы?

– Да, все лежит там, – сказал Грегсон и указал на горку предметов на одной из нижних ступенек лестницы. – Золотые часы, номер 97163, изготовленные Баро, Лондон. Золотая цепочка, очень тяжелая и массивная. Золотой перстень с масонской эмблемой{75}. Золотая булавка… в виде головы бульдога, глаза выполнены из рубинов. Визитница из русской кожи с карточками на имя Еноха Джей Дреббера из Кливленда, что соответствует инициалам Е. Д. Д. на носовом платке. Кошелька не было, но в карманах было найдено семь фунтов и тринадцать шиллингов{76}. Карманное издание «Декамерона» Боккаччо{77} с надписью «Джозеф Стэнджерсон» на титульном листе. Два письма… Одно на имя Е. Д. Дреббера, второе адресовано Джозефу Стэнджерсону.