Цветок ( Квітка) - Ольга Горовая

Мать Оксаны, не зная о том, что дочь уже давно не доверяет финансовые вопросы мужу, отдала Кириллу акции, которые они с Евгением Михайловичем купили, используя ваучеры**. Конечно, своих собственных ваучеров хватило бы родителям девушки не на много. Но они, занимая высокие должности на заводе, и пользуясь этим, выкупили весомый процент ценных бумаг у сотрудников, и приобрели на них акции своего завода, которые и собирались отдать дочери и внуку.

Кирилл не собирался их использовать, намереваясь отдать жене. Но так уж вышло, что через несколько дней, у него появился сдвиг в одной сделке с недвижимостью, которая висела очень давно. Участок земли был очень хорошим, но владелец никак не хотел идти на продажу, и даже на аренду — согласия не давал. И так уж оказалось, что хозяин этого участка, узнав, о родственных связях Кирилла — предложил тому сделку. Он хотел выкупить часть акций завода, уже собрав к этому времени приличный пакет, и просил мужчину помочь ему в улаживание этого дела с Евгением Михайловичем, который входил в совет директоров «Ферросплава». Вот тут-то Кирилл и вспомнил об акциях, которые его тесть оформил на имя своей дочери, и предложил встречный план.

Они заключили весьма сомнительный договор, по которому акции переходили в собственность бизнесмена в качестве платы за участок земли, который, в связи со всеми обстоятельствами, оформлялся на Оксану. Кирилл, как муж, имел нотариально заверенное разрешение от Ксюши, и согласно ему, мог распоряжаться всем имуществом от имени супруги, она сама подписывала его когда-то.

И все было бы хорошо, если бы Оксана не подала на развод через несколько месяцев. Но и не в этом всем было дело. Та ситуация была лишь предпосылками.

В их город пришли бизнесмены из восточного региона, которые, просто напросто, купили мэра, обеспечивая себе полную свободу в действиях. И им, для постройки бизнес-центра, приглянулся именно тот участок. Николай пришел к Кириллу, но тот мало чем мог помочь, учитывая, что уже развелся с Ксеней, и не имел более прав распоряжаться землей. Но и Оксане сказать об этом участке ничего не решился, опасаясь за свою репутацию. Так как разглашение информации о таком способе ведения дел — вполне могло стоить мужчине всей карьеры и бизнеса.

Тогда он и решил уговорить бывшую жену вернуться к нему, шантажирую опекунством. И был уверен в том, что его план удался бы, не встретить Оксана Сергея. Николай еще тогда предложил решить все проще, устранив девушку. В таком случае, наследником был бы Андрей, а Кирилл, как отец и опекун — мог решать все вопросы и был выгоден мэрии. Но мужчина пришел в ужас от такого предложения и яростно воспротивился, пригрозив, что ни за что не будет сотрудничать с ними, если они воплотят этот план в жизнь. Он ни капли не сомневался в том, что это не шутки, прекрасно зная, что Николаю не впервой решать свои проблемы подобным образом.

Те люди были согласны ждать.

Однако, увидев, что план провалился и, не привыкнув получать отказ хоть в чем-то — Николай решил действовать, испугавшись, очевидно и за свою жизнь, а возможно, за место, Кирилл не знал точно…

Если бы не Виктор, Сергей убил бы Кирилла. Прямо здесь, в коридоре больницы, с милицией, стоящей в нескольких метрах позади. Но друг не дал ему сделать глупостей, вовремя остановив. Хотя, швы на разбитое лицо, бывшему мужу Ксени, все-таки пришлось накладывать.

Сейчас Сергей был сам. Кирилла ушел, после того, как и ему, Владимир выделил охрану, как свидетелю. Витьку друг сам отправил домой. Практически выгнал, напоминая, что нечего мужчине торчать здесь, когда жена дома мучается и переживает. Вот пусть едет и поддерживает ее. "Пока может", — чуть не сказал Сережа вслух, но до боли прикусил щеку, сдерживая свое, прорывающееся, отчаянье.

На самом же деле, Сергей просто не мог выносить сейчас чьего-то общества, даже Витькиного. Ему хотелось к Ксюше. Хотелось прижаться к ее волосам, уткнуться в них лицом и убедить себя, что все хорошо. Хотелось, чтобы она открыла глаза, и улыбнулась ему. Хоть краешком губ. Этого бы хватило. Он бы знал, что она выкарабкается. Захочет жить ради него. А так… так он просто не знал, что делать.

Потому и сидел на холодном потертом линолеуме больничного коридора, вслушиваясь в писк приборов за дверью палаты, и не обращая внимания на жалость и сочувствие в глазах охранников, которых оставил Володька. И беззвучно молился…

*******************************************

В пять утра вокруг палаты опять началась метушня врачей. Наверное, медсестра, которая постоянно находилась внутри, вызвала персонал, Сергей не знал. Он просто молча наблюдал за тем, как они ходят туда и обратно, не решаясь спросить, что же это означает. Упираясь затылком в стенку и закусывая костяшки пальцев, сжатых в кулаки, ощущая во рту соленый привкус крови.

Спустя полчаса этой беготни к нему на пол подсел один из врачей, которые приехали вечером. Кажется, его звали Михаил, мужчина не помнил точно. Сергей заледенел, и боясь, и безумно желая услышать хоть какие-то новости. Но даже не повернул голову в сторону доктора, не имея сил оторвать глаза от дверей ее палаты.

— Дыхание восстановилось. Мы справились с отеком. — Доктор не обиделся на такое игнорирование своего присутствия. Он говорил спокойно и уверенно, хоть и чувствовалось, что и врач устал от ночного бдения. — Основной кризис пройден. Дальше — должно быть проще. Сейчас ее отключат от ИВЛ*. Думаю, минут через двадцать, мы вас пустим в палату.

Сергей даже не поверил тому, что слышал. Ему было страшно поверить, а потом понять, что ошибся. Он повернул голову и просто посмотрел на Михаила, не имея возможности сказать что-то, спазмированным от страха за ее жизнь, горлом. Врач лишь слабо усмехнулся, прекрасно понимая все по лицу мужчины.

— С ней, теперь, все будет в порядке. Вытащим. Выживет. — Михаил встал с пола, и устало поплелся в ординаторскую.

А Сережа уткнулся, внезапно закружившейся головой, в колени. Впервые в жизни понимая, что от облегчения и радости вполне можно потерять сознание…

Оксана лежала так же неподвижно, как и накануне днем. Ее дыхание было тяжелым и прерывистым, в палате постоянно находилась медсестра, но — его любимая дышала…, сама дышала. Это был повод для радости. И Сергей радовался тому, чему было можно, не задумываясь над тем, о чем сейчас думать не стоило.

Мужчина подошел к кровати и, подвинув стул ногой, сел рядом. Вокруг запястий девушки обвивались широкие ленты белой мягкой ткани, которые привязывали руки к дужкам постели. Он понимал, что так надо было, чтобы она, не понимая, что делает, не повредила сама себе во время судорог. Но видеть это было больно — Сергей снова посмотрел на спокойное, безмятежное лицо. "Надо думать о том, чему можно радоваться", упрямо твердил он себе. "Она дышит".