Моя вечная жизнь - Елена Логунова

Богатые рыбные ряды в Антибе с двух сторон стиснуты каменными стенами узких домов, и трудно понять, откуда открывается лучший вид на серебряно-золотые россыпи морских сокровищ – от украшенного круглыми часами арочного проема в крепостной стене или с волнистых ступеней старинного собора.

А рынок в Арле совершенно ошеломляет звуками, запахами и вкусами: «О-ла-ла! Бонжур, мадам! Уи, мсье! Сосижье ля шеваль? Кот-дю-Прованс, Кот-дю-Рон, уи?»

И в ответ со стоном: Уи! Все – уи! Да! И шкворчащую, с лопнувшей припекшейся кожицей конскую колбасу, и бело-голубой сыр с непереносимым запахом и восхитительным вкусом, и десять сортов маслин, мы все попробуем! И хотя бы пригубим, если не сможем выпить, ароматные вина из долины Роны. И самым добросовестным образом понюхаем душистые травы и приправы – эстрагон, петрушку, кервель, базилик, майоран, чабрец, кориандр, можжевельник, тмин, розмарин, орегано и даже лавровый лист, который здесь и пахнет гуще, и выглядит совсем не так, как то болотного цвета крошево, которое я привыкла находить в магазинных пакетиках…

Я почувствовала, что сквозь ресницы просачиваются слезы. На рынке в Антибе, на Лазурном берегу – южной границе Прованса – я была вместе с Даниэлем. Как грустно, что его уже нет. Как жаль, что нельзя оживить прошлое! Но надо выбирать: или прошлое – или будущее. Даже вечной жизни не хватит на все разом.

Я склонна думать, что тот, кто хочет быть бессмертным и вечно молодым, просто вынужден периодически обнулять счетчик, иначе непосильный груз прошлого станет якорем, не позволяющим продолжать движение.

Так, может быть, это и есть плата за бессмертие – непреходящая боль от бесконечных потерь?

Никогда не виданный мною наяву рыжий конь по имени Кадис вновь печально заржал… и наконец до меня дошло, что я слышу не конское ржание, а скрежет металла!

Я поспешно открыла глаза и обнаружила, что в подвале стало светлее. Яркий желтый луч обшаривал помещение, как пограничный прожектор. Сверху посыпалась пыль, послышался скрип: кто-то спускался по лестнице, спотыкаясь на неровностях. Я услышала тихое ругательство и узнала голос Марика, который встревоженно произнес:

– Осторожно, перила совсем сгнили и шатаются!

С какой стати он разговаривает сам с собой, я не подумала – некогда было. Ступеньки проскрипели целую музыкальную гамму в миноре до нижней ноты, я глубоко вдохнула и выскочила из засады с палицей наизготовку.

Мне показалось, что Марик стал немного меньше ростом, но и этому обстоятельству я не придала значения, торопясь нанести превентивный удар. Покалечить парня я не боялась, потому как моя боевая перильная балясина была трухлявой, так что врезала я ему как следует, от души!

Источенная жучками и временем деревяшка развалилась на куски, а мужчина не столько испуганно, сколько изумленно ахнул и пошатнулся. Я не проявила благородства, толкнула его двумя руками в грудь, и он упал на пятую точку, произведя при приземлении неожиданный и пугающий трескучий грохот.

Кто не слышал, с каким звуком сминается в лепешку пустая пластиковая бутыль, тот ничего не знает о впечатляющих шумовых эффектах!

– А ты думал, что я встречу тебя объятиями и поцелуями? – скрестив руки а-ля Наполеон Бонапарт, язвительно спросила я поверженного противника.

– Я надеялся, – признался он, вытянув из-под себя раздавленную бутылку. – Это что такое?

– Ой! – сказала я, разом потеряв кураж.

Это был не Марик, а Павел!

– Чем это ты меня? – беззлобно поинтересовался он, стряхивая с рукава коричневую труху.

– Обломком деревянного зодчества, – виновато ответила я. – Точеный столбик лестничных перил, натуральный дуб, ручная работа шестнадцатого века…

– Я польщен, – Павел встал, отряхнул штаны и тут же полез ко мне обниматься и целоваться.

Препятствовать ему в этом я не стала – и не хотелось, и не моглось. Неожиданная смена персонажей сбила меня с толку.

– Эй, у вас там все в порядке? – донесся озабоченный голос сверху.

– Ах, ты там?!

Я вырвалась из объятий Павла и успела взлететь на середину лестницы, прежде чем поняла, что ничего не понимаю! Как же так – Марик пришел вместе с Павлом и еще трогательно заботился о его безопасности при спуске в мою полуподвальную одиночку?

– Анна, не бей его, он хороший! – с тревогой вскричал Павел, правильно угадав мое намерение.

– Я хорошенький, – кокетливо подтвердил Марик, протянув мне украшенную кольцами руку с верхней площадки лестницы.

Там было достаточно светло, и я увидела, что он улыбается, как чеширский кот. На моей же физиономии застыло выражение безрадостного недоумения. Все смешалось в доме шварцвальдском…

На всякий случай я отказался принять мускулистую руку помощи и поднялась наверх самостоятельно.

– Классная жилеточка! – одобрил Марик. – Авторская коллекция весна-лето?

Я независимо дернула плечом в цветном полиэтилене модного фасона.

– Вижу, что ты не сидела на месте и обнаружила свой сухой паек, молодчинка! Я знал, что ты проявишь находчивость! – Марик продолжил меня нахваливать.

– Погоди с комплиментами, ладно? – попросила я, осторожно, микроскопическими шажками, обходя его, чтобы выйти на второй этаж. – С находчивостью у меня сейчас плоховато, равно как и с весельем… Я малость запуталась, кто есть кто!

– Я Павел, твой любимый мужчина! – немедленно пришла подсказка снизу.

– Наглый самозванец, – недружелюбно буркнула я и немножко побуравила недобрым взглядом сияющую бронзовую физиономию Марика. – Ну, а ты кто такой, признавайся?

– Признаюсь: я Маркус Хинк из агентства «Пулитц и Партнер»!

– Оп-ля!

Я остановилась и почесала в затылке. В голове постепенно начало проясняться.

– Так ты от Миши Платофф? Это она тебя прислала?

– В общем, да, – Марик ответил уклончиво и покосился на Павла.

Тот поднимался по лестнице, попутно с интересом разглядывая немногие сохранившиеся в целости образцы деревянного зодчества. Дойдя до средней площадки, он развел руками и признался:

– Это я попросил приставить к тебе охранника!

– Теперь понимаю…

Я посмотрела на Марика другими глазами. Значит, он был моим личным телохранителем! И именно поэтому ходил за мной, как бычок на веревочке…

– Минуточку! – вмешался мой внутренний голос. Он был крайне обеспокоен. – Значит, Марик – не вамп? То есть вамп – не Марик? А кто же?!

– Боже мой! – пробормотала я. – Я все-таки идиотка…

– Да нет, нет, ну что ты! – дружно, но неискренне запротестовали мужчины.

Я вскинула руку и посмотрела на часы: половина девятого! Уже почти ночь!

– Где моя сумка?

– Вот! – Марик изящно стряхнул с локтя мою вьюттоновскую торбу. – Извини, что пришлось лишить тебя ручной клади, но я не мог допустить, чтобы ты подняла тревогу по мобильному.