Билет на Лысую гору - Дмитрий Емец

Двухдюймовочка энергично поскребла ногтями двойной подбородок.

– Вообще-то ты прав, великанчик! Боевые горошины работают иначе… Сейчас посмотрим, в чем тут дело!

Она решительно разулась и, колотя по чему попало своими туфлями, мигом избавила их от каблуков.

– Погоди! В правом каблуке драконьи пилюли, в левом – боевые пилюли берсерков. Где право, где лево, я уж как-нибудь не спутаю!.. О, нет! Эта косоглазая Трехдюймовочка опять напялила туфли не на ту ногу! Скажет, небось, что снова я виновата! Она-де так растолстела, что не видит своих ступней! А чего на них смотреть? Пальцы шевелятся и ладно!

– Погоди, так выходит, что ты скормила мне драконью пилюлю? – поинтересовался Хаврон.

Двухдюймовочка кивнула.

– Похоже, что так. Ну как тебе огнеметная магия? Впечатляет?

– Очень даже ничего. По бедности сойдет, – признал Эдя. – Послушай… э-э… раз мы использовали только драконью пилюлю, выходит, пилюля берсерка у тебя осталась?

– Глубокая мысль! Разумеется, осталась и не одна! Полный каблук! Что, великанчик, глазки блестят? Губки раскатал? А? – дразня Хаврона, фея потрясла у него перед носом второй туфлей.

Эдя следил за ней, как голодная собака за куриной ножкой. Авантюрные замыслы роились у него в голове, как встревоженные пчелы. Вот бы выцыганить у Двухдюймовочки побольше пилюль и принять участие в боях без правил с приличным призовым фондом. А?

«Эх вы, люли-пилюли мои! В саду ягоды-пилюли мои!» – заевшей пластинкой вертелась в голове перелицованная песенка.

Однако прежде, чем Хаврон успел собраться с мыслями и начать уговаривать фею, Двухдюймовочка грузно села в сахарницу. Ее лицо стало бессмысленным и точно ничейным, и лишь несколько секунд спустя на нем проступило иное выражение. Резкие черты и порывистость исчезли, а взамен возникло нечто мягкое и манерное.

– Князь, я смущена! Дайте мне огоньку и заслоните спиной окно! Из него дует! – сказала она томно, вставляя в мундштук тонкую сигаретку.

– Трехдюймовочка? – осведомился Хаврон.

– Разумеется, я! И не надоело спрашивать банальные вещи, дружок? Посмотри на часы, и ты поймешь, чье сейчас время!

Эдя без особенного вдохновения воззрился на будильник, и ему захотелось запустить им в то самое окно, из которого, по утверждению феи, дуло. Трехдюймовочка брезгливо заглянула в сахарницу и принялась отряхивать платье.

– Что-то совсем ты охавронился, князек! Всюду крошки, грязь, фантики, из коридора копотью несет… – сказала она с неудовольствием.

Эдя открыл было рот, чтобы поведать о битве, что разыгралась в квартире всего четверть часа назад, но вовремя спохватился, что делать этого не следует. Милейшая фея вполне могла взревновать, морально взбрыкнуть и выдать что-нибудь в духе: «Моя сестра тебе помогает? Отлично! Тогда я буду тебе вредить!»

Вместо этого он что-то удрученно проборматал, смахнул мусор в ведро и отправился вытряхивать его в мусоропровод. Вернувшись, он обнаружил Трехдюймовочку уже в комнате. Фея занималась тем, что озабоченно пускала маленькое красное яблоко по облупленной миске.

– Ты что, никогда не видел зудильника? Садись рядом, только, умоляю, не производи лишних звуков! Твоя громкая речь царапает мой слух хуже проволоки! Учись у Вени Вия… Он никогда не орет, хотя, по слухам, горло у него и забито землей… – поморщившись, сказала она Эде.

Сквозь мутное облако на миске проступило оплывшее лицо и закрытые набухшие веки.

– О, вот и он, Вий! Не к ночи помянуть, а ко дню! – вскользь заметила фея.

Зудильник зарябил.

– И, наконец, последняя новость этого часа! – просипел Вий. – В лопухоидном мире продолжаются поиски Матвея Багрова, ученика волхва Мировуда, подозреваемого в укрытии и похищении Камня Пути. К огромному сожалению, мы не можем показать вам магоробот преступника. В нашем распоряжении нет ни одного его портрета. С возрастом тоже путаница. Исторически мальчишке более двухсот лет, однако, учитывая эффект прерванного существования, выглядеть он может лет на тринадцать-пятнадцать.

Если вам что-либо известно о местонахождении упомянутого субъекта, позвоните по номеру 000-00-00 с неработающего телефона или напишите кровью из мизинца на любом мраморном надгробии. Ни в коем случае не пытайтесь задержать его самостоятельно. Матвей Багров может оказаться опасен. Кроме стандартной магии волхвов, он владеет магией вуду и некромагией, а также основами гипноза и мгновенной телепортации… Хе-хе! Интересно, он выдержит мой взгляд? Эй, кто-нибудь, поднимите мне веки!

Вий повторил свой призыв два или три раза, но никто так и не откликнулся. Лишь в дальнем углу экрана мелькнули удирающие ножки хорошенькой ассистентки. Веня разочарованно завозился. Он попытался сам поднять себе веки, но его слабые короткие ручки не смогли одолеть тяжести воловьих век.

– Хм… Ну ладно!.. Так и быть, живите до вечера! – разрешил Вий, спасая положение и делая хорошую мину при плохой игре.

Он качнулся, точно северный шаман, ловящий ветер вдохновения, и сказал:

– Только что мне сообщили, что Глиняный Пес прекратил поиски картины и взял новый след. Берегись, Матвей Багров – рано или поздно этот след приведет к тебе!

Трехдюймовочка оттолкнула ногой зудильник. Красное яблочко скатилось с тарелки.

– Знаю я, что это за след! Они нацелились на меня! – визгливо произнесла она.

– Почему?

– У тебя мозги есть или совсем атрофировались за ненадобностью? Сколько раз тебя повторять! Потому что только я смогу найти этого самого Багрова!

Эдя поднял упавшее яблочко, осмотрел его, вытер краем майки и с хрустом надкусил. Фея перестала визжать и посмотрела на него с глубоким негодованием.

– А если бы оно было молодильное? – поинтересовалась она.

– По барабану! – бодро ответил Хаврон.

По прозвучавшему «если бы» он заключил, что яблоко самое обычное.

– Это для тебя по барабану! Ты сожрал яблоко урожая 1833 года, с яблони, под которой была закопана черная кошка с тремя белыми шерстинками на хвосте. Для зудильников подходят только такие. Правда, зудильники и без яблок могут работать, да только помех гораздо больше! – заявила фея.

Хаврон перестал жевать и протянул ей огрызок.

– Да ладно, доедай уж… Все равно кататься не будет, – сказала Трехдюймовочка.

Эдя послушно доел.

– Больше ты ничего интересного сказать мне не хочешь? – поинтересовался он на всякий случай.

И угадал. Трехдюймовочке, находившейся в расстроенных чувствах, требовалось хоть кому-нибудь излить душу.

– Князек, я немного наврала тебе тогда, когда говорила, что ко мне пришел неизвестный и принес мешочек с алмазной пылью. На самом деле никакого неизвестного не существовало.