Железная мистерия - Даниил Андреев

Люди средних лет

— Эта мода — как зараза…— Ай, как колко!              — Ай, смешно!..— Ой, щекотно же…              — Не сразу,Постепенно надо.              — НоЗдесь не Дели ведь, не Агра,Здесь бывает и зима…— А мой грипп? Моя подагра?— Нет, весь мир сошел с ума.

А филиалы Лиги размножились уже повсеместно. Лекторы, проповедники, пропагандисты, профессора, популяризаторы выступают во множестве аудиторий и прямо под открытым небом.

Первый

Цикл мировых реформ — в зарюМанит широкой анфиладою:В них — стимул жить, когда творю,И очищенье, если падаю.Зла — два. Одно — утес тиранств,Другой — мальстрем войны невиданной;Но крепнет по лицу пространствСоюз наш, недругу невыданный!

Второй

Все веры — только лепесткиЕдиного цветка духовности,Пути познанья, жар тоски,Аспекты высшей Безусловности.Найден тот угол зренья, чьимМогуществом руководимые,Собратству вер мы облегчимБезбольный переход в Единое.

Третий

Мы углубляем смысл идей.И даже те преграды сроются,Что искони сердца людейНе допускали к тайне Троицы.Великих духов славим мы —Друзей, создателей, водителей,Подъемы из плотской тюрьмыДо лучезарнейших обителей.Затем, что смысл всего добра,И крошечного, и огромного,Еще неявственный вчера,Есть воля к высветленью                       темного.

Четвертый

С девизом «украшай и чисть!»Пройдет, творя на благо множества,По мировым ландшафтам кистьВ руках высокого художества.От солнца пестр и полосат,Шар должен стать нам раем климата.Да здравствует планета-сад,Любовью, а не кровью вымыта!

Проповедник в обществе совершенствования животных

Трупояденье до сих порМясною пищей именуемо.Но внук — как варварство, позорЕго оценит неминуемо!Природу разворочав всю,С ее рудой, икрой, корицею,Теперь любому карасюМы отплатить должны сторицею.Подход к животным станет нов,Когда ключом любви и знанияПеревернется до основНаука зоовоспитания.Членораздельнейшую речьРазвив для них усильем вдумчивым,Цивилизацию стеречьПоручим зайцам,               зебрам,                      сумчатым.

В уединенной долине — дом и сад. Несколько девушек окружают ту, которая когда-то была Ученицей Воспитателя, теперь — Основательницу женских обществ нового типа.

Основательница

От жестких формул экономикиДо зверства с именем «война»И во дворце, и в малом домикеМужским началом жизнь полна.Любовь была б давно развенчана,Мир разорвался б на куски,Когда б не расправляла женщинаПорой кровавые тиски.Прощенье, ласка, нежность, жертвенность,Самоотдача и тепло —В одном священном слове                       женственность —Всё общий символ обрело.С мужским рассудком, гневом, злобоюСоревноваться нам не честь;Другое, странное, особоеУ нас посланничество есть!Во дни науки, ставшей ужасом,В дни революций, войн, расправ,Чтоб человек не стыл наруже сам,Согреем жизнь, уют ей дав.На судьбы, буднями загубленные,На распри, ненависть, борьбу,Как жены, матери, возлюбленныеПрольем святую ворожбу!..Терзает, рвет пласты вселенскиеМужское, мир разворотив.Есть круг мужских прерогатив,Но есть прерогативы женские.

Гул отдаленных взрывов за горизонтом.

Крики на улицах

— Опять проклятые опытыС интрапротонной силой{59}!..— А чем хужее Европа-то?— Отсталостью,              мой милый.— Шесть, семь…              — Это жутко.— Восемь…— Дают уже явный крен дома…— Мы требуем,             волим,                   просимВсемирного референдума!!!

Голоса по радио, по телевидению, с кафедр, с трибун

— Ты, женственность! Ты, материнство!Залейте искры пожара!Да здравствует все-единство —Держава земного шара!

— Но чтобы КонфедерацияНе стала темницей грозной,Привет тебе, реформация!Культурная!           религиозная!

— Вы, жаждущие! Вы, тоскующиеПо радости и духовности!К нам — странники по песку ещеУгрюмых Сахар вседневности!

Опять раскаты взрывов.

Заседание ареопага

— Смета на вооруженье исчислена,Но с ней мы пойдем ко дну.

— Придется сделать просто немыслимойЧетвертую мировую войну.

— Но мы избегнем всеобщей гибелиЛишь отступленьем вспять.

— Это не выход.               — Но сроки пробили:           Ни сесть —           Ни лечь —           Ни встать.

Глава ареопага с балкона Дворца

Граждане! Жерла невиданных пушек    Устремлены              в нас.Кажутся перечнем детских игрушек    Тол,        водород,                газ,Не безопасят магнитные волны,    Ни электронный шлем.Вот почему мы дары, а не молнии    За океан            шлем.Просим народ воздержаться от жалоб,    Смысл наших дел                   вскрыв:Лучше уступка в большом или малом,    Чем мировой               взрыв.

В толпе волнение.

Ныне завязываются переговоры    С Юго-Востоком. Цель —Срыть между нами древние горы.    В море — взорвать                     мель.Можно сказать и более точно,    С сухостью,               как Тацит:Цель — одновременный, всеобщий    Всемирнейший                плебисцит.

Гром ликования. Дворец окружают плотные толпы молодежи из Международного Союза Босоножек. Сторонники вооруженной борьбы, поодиночке выскакивая из домов, не могут пробиться к Дворцу.

Взвизги бешенства

— Предатели! Бабы! Трусы!— Ублюдки великой расы!— Какой сыскался философ!— Какой нашелся пророк!— А тоже ходил в «колоссах»…— Учил бумажных марак…

Из боковой улицы вырывается вооруженный отряд. Работая кулаками, он старается пробиться к Дворцу.

— Прочь! не дурачь                  наш народ чепухой                                   притч!— Чья была речь?                — Кто пылил требухой?                                     прочь!— Жалкий вожак              на балкон уже влез…                                   — Вниз,эй, ты, божок!              мы тебя затолчем                              в паз!

Фигляры, паясничая поодаль

— Этот мешок словесной трухи?                            — Хи-хи.— Этот непротивленец в дохе?                            — Хе-хе.— Эти куриные потроха?                      — Ха-ха.           — Фью!

Мимо Главы ареопага пролетает камень.

Крики

— Тащи-ка его! Тащи-ка:Не больно зубаста щука!— Хватай-ка его! Хватай-ка:В миг сиганет вся стайка!

Босоногие

Ни шага.        Стеною ровной —Всеобщий        отпор             бескровный.

Отчаявшись захватить Дворец, сторонники вооруженной борьбы удовлетворяются зданием на другой стороне площади. Перед ним собирается небольшая толпа. Лучи прожектора мечутся по фасаду и внезапно сосредоточиваются на балконе верхнего этажа. Скрестив руки на груди, там возвышается тот, кто был Третьим Оратором. Его одежда в лучах кажется металлической, напоминая футляр Автомата.