Ошибка Одинокого Бизона (Повести, рассказ) - Джеймс Шульц

— А я-то думал, что ты звала меня и хочешь мне помочь! — воскликнул я.

— Я могу дать тебе совет. Если ты хочешь стать зазывателем, ступай туда, где люди некогда зазывали бизонов. Наблюдай этих животных, изучай их, постись и молись; быть может, ты добьешься успеха.

Замер ее голос, и я проснулся. Как это ни странно, но гора сказала мне то, о чем я сам упорно думал перед тем, как заснул. Я встал, взял лук, колчан и шкуру росомахи и стал спускаться с горы. Луна освещала мне путь. Спустившись к речонке, я напился, прошел мимо дремавших лошадей и, войдя в рощу, неслышно приблизился к маленькому шалашу. Стоя у входа, я долго прислушивался к мерному дыханию спящих женщин. Потом я улегся прямо на землю и крепко заснул.

Разбудил меня громкий вопль. Выйдя из шалаша, Питаки увидела лежащего на земле человека и испуганно вскрикнула, потом, узнав меня, расхохоталась и позвала старух. Те встревожились, не понимая, почему я так скоро вернулся. Не рыскает ли в окрестностях военный отряд? Они были очень огорчены, когда узнали, что я так и не открыл тайны зазывателя.

— Зато я получил добрый совет, — сказал я. — Я буду следить за бизонами, вернусь к старой ловушке кроу и буду жить там, пока не научусь зазывать стада.

— Но сначала ты должен поесть и отдохнуть, — ответила мне Сюйяки.

Я отдыхал целый день, а вечером мы держали совет. Сюйяки заявила, что не отпустит меня одного к ловушке. Речная долина-тропа всех военных отрядов, а они втроем — она, сестра моя и старая Асанаки — будут обо мне беспокоиться. Да и опасно им оставаться здесь без меня. Что, если нападет на них гризли или какой-нибудь неприятельский отряд случайно найдет их убежище?

— Если вы пойдете со мной, лошадей придется оставить здесь, и, быть может, мы больше их не увидим, — сказал я.

— Брат, не думай о лошадях! — воскликнула Питаки. — Конечно, мне бы хотелось их иметь, но еще больше хочу я быть с тобой, подле тебя. Мы освободим их от пут и оставим здесь, а если мы их не найдем, когда вернемся сюда… ну что ж, плакать я не буду!

— Вы пойдете со мной, а лошадей мы постараемся сохранить, — решил я.

Под моим руководством женщины сделали для четырех лошадей широкие кожаные путы. На следующее утро я надел их на тех лошадей, которые, как казалось мне, были вожаками маленького табуна. Я позаботился о том, чтобы путы не сдирали кожу и не впивались в тело. В ущелье протекала речонка, а на берегах ее росла сочная трава, и я надеялся, что наши лошади никуда отсюда не уйдут; если же они захотят вернуться домой, на запад, то путь им преградят неприступные скалы. Да, я почти был уверен в том, что наш табун останется в ущелье, если только не наткнется на него какой-нибудь неприятельский отряд.

Женщины разрезали мясо бизона на длинные полосы и засушили их; я знал, что запасов сушеного мяса хватит нам на много дней Они разделили между собой поклажу, а я взял свое оружие, порох, пули и четыре веревки, которыми мы привязывали лошадей. Затем мы тронулись в путь, к реке. После полудня мы подошли к речной долине и остановились зорко осматриваясь по сторонам. В дальнем конце долины высилась скала, у подножия которой находилась старая ловушка кроу, а внизу, у наших ног, раскинулась большая тополевая роща. Здесь Сюйяки предложила нам построить маленький вигвам из кольев и веток.

— Мы втроем поселимся в этом вигваме, а ты будешь поститься и бродить по окрестностям, — сказала она.

— «Почти мать», где же твой здравый смысл? — спросил я. — Почему хочешь ты спрятаться как раз на тропе военных отрядов, проходящих по этой долине? Да, пожалуй, тропа пролегает в стороне от рощи, но ты знаешь не хуже, чем я, что здесь воины останавливаются на отдых и разводят костры.

— Что же нам делать? — спросила она.

— Мы построим вигвам в поросшей кустами ложбине, там, где кончаются каменные гряды, в той ложбине, откуда зазыватель заманивает стадо, — ответил я. — Правда, она находится не очень далеко от тропы, но воины никогда туда не заглядывают, и их разведчики смотрят только на равнины. А эта ложбина им не видна — не видна даже с утеса над ловушкой.

— Все это так, — согласилась Сюйяки, — но кое о чем ты забыл: подумай о призраках кроу, которые скитаются в тех краях. Их нужно бояться не меньше, чем живых врагов. Мы их не видим и не слышим, а они приходят ночью, прикасаются к человеку и вселяют в него смертельную болезнь, хотя он даже не чувствует их прикосновения.

— Да, об этом говорили мне старики, но я им не верю. Больше людей гибнет от молнии, чем от злых призраков. Мне кажется, никакая опасность нам не угрожает. Там, у каменных гряд, я нашел «камень бизона», а ты сама говоришь, что это могущественный талисман.

— Сюйяки, он прав, мы будем жить в ложбине, — сказала Асанаки. — А если и водятся там призраки кроу, то беда не велика, потому что я хорошо говорю на их языке. Я помолюсь их богам, и призраки примут нас за настоящих кроу и не причинят нам зла.

— Вы оба против меня, — вздохнула Сюйяки. — Я не буду с вами спорить, но мне страшно, очень страшно.

Спустя немного времени она спросила:

— А ты, сын мой, где будешь ты поститься?

Я указал на утес, возвышавшийся как раз против скалы над ловушкой бизонов.

— Видишь этот тополь, который растет у самого края пропасти? Помоги мне устроить в ветвях его помост. Там я буду поститься.

— Но ведь тебя увидит каждый проезжающий мимо отряд! — воскликнула сестра.

— Да! Но воины подумают, что это погребальный помост, и не посмеют к нему приблизиться, — ответил я.

— Но почему не хочешь ты поститься где-нибудь в стороне от тропы? — осведомилась Сюйяки.

— Потому что это священное место. Оттуда мне будет видна ловушка, а меня все время тянет к этой древней ловушке кроу, — пояснил я.

Спускались сумерки. Женщины вошли в рощу, развели костер и принялись за стряпню, а я стоял на страже, пока не надвинулась ночь. Когда взошла луна, мы набрали жердей, вышли из рощи и направились к утесу, круто обрывавшемуся в реку, которая в этом месте была очень глубока. Дерево, невысокое, но с толстыми ветвями, росло на откосе, корни его глубоко уходили в трещины в скале, промытые водой. Поднявшись на вершину утеса, я увидел, что спуститься к дереву можно только на веревке. Первой спустилась моя сестра, а затем я последовал за ней. Старухи остались на вершине и сверху подавали нам на веревках жерди.

Я влез на дерево и стал устраивать помост между двух крепких сучьев, а Питаки снизу протягивала мне жерди. Я очень боялся, как бы она не поскользнулась и не упала в воду. Когда помост был готов, старухи, перевязав веревкой несколько охапок травы, спустили их с вершины, и я устроил себе ложе из травы. Когда все было кончено, я приказал женщинам крепко держать веревку и помог сестре влезть наверх; затем я сам поднялся на утес, и мы вернулись в рощу.