Жизнь во имя смерти - Самат Айдосович Сейтимбетов

верили в победу - как когда-то Буревестник был уверен, что достаточно будет освободить Землю и эта длинная дорога наконец завершится.

— Так, кажется, нас ждет еще один раунд длинной говорильни, - заметил Дрон.

— Можешь не говорить, а просто решить, - ответил Дюша. - Что? Не стесняйся, тут все свои.

— Стесняться, - слабо улыбнулся Майтиев. - Меня просто поражает это лицемерие, чуть что, так сразу крики, что группу мы распустили и я уже больше не командир. Но едва приперло и запахло поражением, как сразу ко мне, принимай, мол решение, а мы потом скажем, что ты неправ и не Лев.

Пауза, сопровождавшаяся обменом образами — вот то, чего им не хватало в прошлом.

— Ты не Лев, - согласился Дюша, - но и осуждать мы тебя не будем. Если ты решишь стать мега-ультра-супер-диктатором Земли и ее окрестностей, попирающим Галактику своими коваными сапогами, мы тебя поддержим. Разумеется, если победим, а если не победим, то и слова и не скажем, так как некому будет говорить слова. Да, возможно, стоило обсудить все это ранее, прежде чем кидаться в бой.

— Ты же сам знаешь, что это было правильное решение, - вздохнул Дрон, едва не сдувая собеседников.

Все решения были правильными, нужными, их требовалось делать, ведь без них стало бы хуже, и при этом ни одно из них не принесло успеха и не давало его. Даже тридцать лет назад, когда Буревестник выступал против Содружества, им и то было легче, имелись планы, заготовки, силы, контрмеры - пускай поворот с Хранителями и потеря Спартака оказались крайне неприятным сюрпризом.

— Знаю. А еще меня одолевают сомнения, - признался Дюша. - Не знаю уж, в чем тут дело, излучение или возросшая сила, или мы и правда постарели, и начали задаваться чересчур философскими вопросами, но эти сомнения могут погубить нас всех.

— И ты полагаешь, что приказ мог бы их решить? - Майтиев вдруг захохотал громко. - Слышали бы это сотню лет назад!

— Что за привычка постоянно оглядываться в прошлое? - раздраженно спросил Дюша.

— Потому что оттуда происходят все наши проблемы?

— А также силы, - добавил Влад.

— Но это ничего не даст нам в настоящем! Если мы, конечно, не решим захватить Хранителей, - добавил Дюша. - Мы украли их архивы - из прошлого, теперь нам возможно потребуются записи из настоящего.

— То есть мы летим к Хранителям? - уточнил Дрон. - А где их искать?

— Не знаю.

— Вот. Давай ты побудешь командиром, а я буду требовать от тебя решений!

— Серьезно? Обижаться в такую минуту?

— Можешь считать это влиянием излучения, когда еще выпустить пар, как не сейчас?

Спор двух Андреев набирал обороты, злость словно сгущалась вокруг, и Влада опять посетило ощущение, что живые вокруг уже не могут ждать. Словно сама галактика или Вселенная (чего мелочиться) нетерпеливо притоптывала ногой, подгоняя Буревестник, который вместо действия ударился в разговоры.

— Действовать легко, как и убивать, - заметил Дюша. - Мы всю жизнь занимались этим и сейчас вот ринулись действовать, как привыкли. Не вышло. Тут не вышло, там не вышло, здесь новые враги, тут старый Спартак, ясно, что надо что-то менять и не промахнуться. А если и промахиваться, то всем вместе, чего уж там. Если уж мы заговорили о прошлом, то был там один случай, как раз в конце первой жизни, и, заметьте, тоже связанный со Спартаком, который, из самых лучших побуждений, подвел нас.

— Слишком витиевато для сержанта.

— Что поделаешь, если крик "Никто, кроме нас", при всей его актуальности, уже не помогает?

— Ты говоришь о том, как нас подловили в атаке на Сверхмозг? - нахмурился Виталь.

— Да, вот сразу видно тонко понимающего человека, хотя и не сержант даже, - заметил Дюша с какой-то странной издевкой в собственный адрес.

— Мы все уже давно не те сироты с начальным образованием, выросшие в армии и боях конца Второй Волны, - нахмурился Виталь.

— Да, количество слез и пота, пролитое нами, превышает только количество крови убитых врагов. Но речь о прошлом, когда Спартак, ведомый силой любви, вскрыл убежище Сверхмозга и мы ринулись его уничтожать и спасать Лизу, помните? Наши силы были очень сильны, мы все сделали правильно, учли все, что знали о враге на тот момент и...

Дюша замолчал, вскинув брови и повисла пауза.

— ... явились Хранители, - закончил он слегка недовольным тоном.

— Ты хочешь сказать, что сейчас может выйти также?

— Не хочу, а уже сказал, мы постоянно вспоминаем прошлое и сходство ситуаций, изменились только масштабы, почему бы не повториться и той истории? Да, в архивах Хранителей ничего об этом не, не доходили они до таких сил, а мы вот дошли. Теперь и они могли придумать что-то новое, дабы взять верх и надо сказать, у них получается. Мы раздроблены, растеряны, мечемся, теряем время, а они давят, уже передавили кучу живых, и эта теория даже объясняет, почему не трогают людей.

— Почему?

— Чтобы приковать нас к месту или потом врезать больнее, или ударить по ним, когда мы будем гоняться за Хранителями, чтобы свести с ума, как Спартака — вот тоже странная вещь, на которую мы так и не нашли ответа. Почему его оставили в живых? Мы не знаем. Может это быть ловушкой? Конечно. Следует ли убивать Спартака за это? Нет, и я сам первый выступил на его защиту, - Дюша говорил энергично, словно убеждал самого себя. - Но и это может быть ловушкой, уж такое просчитать нетрудно! Поэтому мы вязнем в болтовне, и да, это тоже моя вина, Спартака-то нет и не на кого больше валить такое, ведь он и Лев были лысыми, а мы нет.

Старые, бородатые шутки не вызвали даже тени улыбки. Повисла тишина и каждый пытался придумать выход, только если бы это было легко сделать, то решение давно бы уже нашлось. Самым главным вопросом и сомнением оставалась эта история со слугами Разрушителя, напавшими на Хранителей. Были ли они заодно, и если да, то, для чего потребовалась такая масштабная инсценировка? Силы, задействованные там, могли бы сокрушить Землю, при условии неожиданного нападения.

Которое, в свою очередь, конечно же привлекло бы Буревестник, вытащило из укрытий и еще больше ограничило бы во времени и возможностях. Если Хранители сидели и прятались все эти годы,