Острова Теневых Символов. Том 3 - Дмитрий Янтарный

Сарефа сейчас едва ли не разрывало от переполняющей его энергии. И, наконец, проклятый заговор Теневого Символа, пожиравший его запас сил, отступил — и он, поднявшись на ноги, на последних секундах направил руку в сторону Изабель — и вызвал Системное окно:

Власть Жизни!

Столь быстрое и противоестественное восполнение с последующей чудовищной тратой запаса сил не прошло без следа: Сарефа скорчило от боли, и его стошнило кровью. Но зато…

Изабель очнулась и, как и многие до неё, принялась быстро дышать, словно бы она всё это время была вынуждена задержать дыхание — и только сейчас получила доступ у воздуху…

— Святая Система, — пробормотала она, рывком приняв сидячее положение, — что здесь… как я… почему тут…

— ДОЧЕНЬКА! — Красс, плюнув на всё, подбежал к Изабель и, сорвав с себя маскирующую повязку, обнял её, — СМОГЛИ! СПАСЛИ!

— Па… папочка, — Изабель всё никак не могла прийти в себя, — ты… ты пришёл… ты всё-таки пришёл… Я так верила… так верила, что ты обязательно за мной придёшь!

И она, горько зарыдав, обняла своего отца. Сареф с облегчением выдохнул. Ему только в очередной раз оставалось поблагодарить Систему за то, что она подарила ему возможность отменять смерть. Только это сейчас и смогло их спасти.

Красный Папочка, ожидаемо, долго не продержался против Ванды, которая с остервенением сражалась против своего мучителя, и Хима, который за всё время бездействия на этих Островах сейчас отрывался сполна. Наконец, они его свалили. Хим обыскал все трупы стражников и, найдя у них верёвки, абсолютно каждую потратил на то, чтобы связать Теневого Символа. В итоге он походил на какую-то диковинную куколку, из которой торчали только голова да сапоги. И вот, уложив поверженного врага перед Сарефом, Хим гордо положил лапу на висок Красного Папочки. И тот, всё ещё пребывая в сознании, злобно прошипел, с ненавистью глядя на них:

— Ты заплатишь за эти унижения, мальчишка! И ты, и твой ручной зверёныш горько об этом пожалеют! Однажды я до вас доберусь, сделаю своими бессмертными, верными и покорными рабами! И вы не только мне — вы и моим детям, и моим внукам, и моим правнукам будете лизать пятки…

Однако в этот момент Хим совсем немного надавил лапой на череп эльфа — и тот благоразумно заткнулся.

— Что будем делать с ним, хозяин? — спросил он Сарефа, — убьём?

— Нет! — внезапно крикнула Изабель, — Сареф… Хим… простите, что не узнала вас, спасибо вам, что вы пришли сюда… но его нельзя убивать! Если его убить — здесь, на своих землях, он мгновенно возродится, и на целые сутки его сила будет намного выше! Поэтому — пленить, обездвижить, запереть… но ни в коем случае не убивать!

— Ах ты, маленькая болтливая шлюшка, — прохрипел Красный Папочка, — слишком добр я был к тебе, вертлявая тварь, ну ничего, и до тебя я однажды доберусь, и тогда ты будешь раздвигать ноги и передо мной, и перед моими детьми, и моими внуками…

— Достаточно, — приказал Сареф, — Хим, подержи его на весу.

Тот мгновенно исполнил этот приказ, приподняв Теневого Символа за шиворот. После чего Сареф, вернув на руку Игнаримх, размахнулся — и от души треснул его по роже, с огромным удовлетворением чувствуя, как ломается под его ударом нос ненавистного эльфа.

— Это тебе за Изабель, — равнодушно проговорил Сареф. После чего, наклонившись, совершил идеальный апперкот в пах поверженного врага… и, судя по тому, как у эльфа полезли глаза из орбит, и какой жалкий писк вырвался из его глотки — даже верёвки в этот момент его не спасли.

— А это за Джайну, — так же равнодушно сказал Сареф, — а если ты ещё раз посмеешь тронуть кого-то из членов моей семьи — я снова доберусь до тебя, и уж тогда точно прикончу. Понятно?

В ответ Теневой Символ лишь снова изошёл бранью. На что Хим невозмутимо припечатал связанного эльфа мордой в землю, после чего снова поднял перед Сарефом.

— Не слышу ответа, — невозмутимо повторил Сареф, — тебе всё ясно?

— Да, — с ненавистью прошептал Теневой Символ, понимая, что он целиком и полностью проиграл. Сареф равнодушно махнул рукой — и Хим, надавив на нужные точки на шее Теневого Символа, отправил его в глубокий продолжительный сон.

После этого они стали приводить в чувство остальных девушек. К счастью, ритуал хоть и изрядно опустошил их запас сил, но ничего непоправимого не случилось. Хоть девушки и были ослаблены, они, по крайней мере, могли стоять на ногах, помнили, кто они такие и где находились. Что уже было немало.

К огромному удивлению Сарефа, знакомыми среди девушек оказались не только Изабель и Ариша. Тёмной эльфийкой неожиданно оказалась Адрия, которая пошла на службу Красному Папочке, чтобы избавиться от клятвы, данной Сарефу. Когда они привели её в чувство — она, разумеется, была совершенно не рада Сарефу, но благоразумно воздержалась от каких бы то ни было комментариев. Справедливо рассудив, что абсолютно любой вариант, в котором она останется жива, лучше, чем та участь, которую ей уготовил Красный Папочка.

Орчанкой со светлыми волосами вообще оказалась старая знакомая Сарефа Амдраха, с которой тот однажды ходил на Сапфировую Длань. И вот как раз она Сарефу была очень рада… учитывая, что, по её словам, она здесь находилась дольше всех, почти год — и уже не надеялась на спасение.

Светлую эльфийку и гномку Сареф не знал — но, судя по их сбивчивым объяснениям, они тоже принадлежали к знатным родам. Не к прямым ветвям своих семей, наследующих власть, но имеющие с ними кровное родство… чего было достаточно для того, чтобы иметь больше возможностей для построения своей жизни.

Приведя всех девушек в порядок, Сареф с Химом, Крассом и Изабель спустился в казематы, где держали девушек. Там они заперли связанного бессознательного Символа в той камере, на которую указала Изабель. По её словам, в эту камеру несколько раз приводили сильных врагов, а один раз — и вовсе какое-то «особо мощное существо», и эта темница всегда их выдерживала. Так что даже если Папочка и очнётся раньше времени, и даже если освободится от верёвок — конкретно из этой камеры даже ему выбраться будет очень непросто.

А вот затем Сареф буквально впал в ступор. Потому что, пройдя через всё подземелье и осмотрев каждую камеру, он понял… что здесь больше никого