Лето, пляж, зомби 2 - Наиль Эдуардович Выборнов

на несколько секунд о той жести, что творится по всему полуострову, то тут почти хорошо.

— Почти, — подтвердил я. — Только вот в том и прикол, что мы хотим покинуть этот чертов полуостров. Обратно в цивилизацию.

— А ты веришь, что там осталась цивилизация? — спросила она.

— Да, — кивнул я. — Кто-то же глушит сигнал. А значит, у кого-то этого есть разум.

— Ну а если нет? Или если мы не сможем выбраться? Может на мосту кордоны, и нас не пропустят?

— Перешеек, — пожал я плечами. — Там точно можно будет просочиться. Ну а если нет… Вернемся в Изобильное или к «Росгвардейцам». Там можно нормально жить.

— Я бы здесь осталась, — сказала вдруг Лика, мечтательно улыбнувшись. — Вон там, на холме, построить домик. Прямо с видом на море. Представляешь? Утром кофе. А вечером — костёр, чай в железной кружке.

Я улыбнулся. И правда, звучало неплохо.

— Кофе, говоришь? А что будем делать, когда кончится?

— Пашку раскулачим, — ответила она. — Он себе половину рюкзака им забил. Растворимым, но всё же. Можем потом отжать.

Я посмотрел на Пашку, который сидел чуть поодаль, обмахивая лицо кепкой и щурясь на волны. Он улыбался.

— Не трогайте мой кофе, — буркнул он. — Это стратегический запас. Я без него работать не могу.

— Ну да, — подтвердила Яна, подходя с флягой воды и усаживаясь под соседним деревом. — В случае апокалипсиса самое важное — кофе, шоколад и терпение.

— Ну, у нас всего кроме последнего достаточно пока, — сказал я.

Откинулся назад, уткнулся взглядом в небо. Голубое, чистое, с редкими легкими облаками. И впервые за долгое время мне не хотелось ничего планировать. Не хотелось думать о мосте, о том, что будет дальше, о том, кого мы встретим на следующем перекрестке.

А вот у остальных было не так.

— А ты веришь, что мост еще цел? — вдруг спросила Яна.

На пару секунд повисла тишина. Я посмотрел на нее. В глазах у нее было серьезное, даже немного усталое выражение. Не паника, не страх — именно усталость.

Ну да. Им сейчас гораздо хуже приходится, чем нам. Даже если учесть, что мы, бойцы, пытаемся уберечь их. Мы просто успели повидать всякое, по крайней мере я и Степаныч. Шмелю и Оводу тоже проще — у них приказ доехать и доложить, а потом обратно. Хотя первому хоть кол на голове теши, он боевого настроя не теряет, а второго я, кажется, в себя привел.

— Хочу верить, — ответил я честно. — Иначе всё, что мы делаем, не имеет смысла.

— А если он перекрыт? — продолжила она. — И если нас откажутся выпустить?

— Тогда найдем лодку. Или плот. Или вообще, я не знаю, научимся летать, — фыркнула Лика. — Мы уже вон через что прошли. Назад дороги нет.

Я кивнул. А потом добавил:

— Если моста не будет, и прохода не будет — тогда и решим. Пока всё просто. Едем вперед.

— А я верю, — неожиданно проговорила Наташа. Она сидела чуть поодаль, обняв колени. — Я верю, что мы дойдем.

— Вот, — сказал вдруг Степаныч. — Устами младенца глаголит истина.

Снова хлопнула дверь «буханки». Потом Овод понял, что зря это сделал, и открыл ее. Пусть проветрятся машины, иначе там вообще находиться невозможно будет, еще сильнее нагреются. Он двинулся в нашу сторону.

— Связи нет, Край, — сказал он.

— Вообще? — спросил я.

— Вообще, — он покачал головой. — Помехи сплошные. Глушилка где-то работает, прав Полковник. На шестидесяти километрах смогли связаться, но сейчас мы на двести уехали, считай. Я и просто левые частоты послушать попробовал. Вообще ни хрена.

— Плохо, — кивнул я.

— Это не просто плохо, — проговорил Овод. — Это предельно хуево. Что-то подсказывает мне, что если на большой земле кто-то и остался, то нас попросту похоронили.— Да хрен с ней, со связью, — вздохнул я. — Главное, чтобы на мосту была хоть какая-то ясность. А то приедем — а там бетонная плита и табличка: «Ушли в отпуск. Всегда ваши, Министерство Обороны».

Все усмехнулись. Даже Овод, которому совсем не до веселья было.

Но моя шутка атмосферу не разрядило. Все задумались. И ведь у каждого в голове этот червячок сомнений сидел и точил мозг. Не зря ли я их тащу, что там будет, и тому подобное. Хотя на самом деле я им всем выбор дал. Могли остаться в лагере «Росгвардии», и спокойно прожить там, сколько получится. То, что не очень долго — это понятно, слишком близко к Севастополю, а мне кажется, что мертвецы рано или поздно потянутся оттуда в поисках добычи.

Но они сами сделали выбор, и сами поехали со мной. Кроме гвардейцев, конечно, их гнал приказ, и эти самые приказы не обсуждаются, а исполняются.Повисла паузы. Волны шлёпали по берегу, и шторм на горизонте никуда не делся — темная стена стояла так же упрямо, как утром. И даже молнии сверкать продолжали, пусть их с такого расстояния, да днем, их особо видно не было.

— Хочу искупаться, — вдруг сказала Наташа.— С ума сошла? — удивилась Яна. — Там же холодно, и вообще, шторм.

— Да я ж не на тот берег поплыву, — сказала девочка. — Просто окунуться. Когда еще получится?

— Край, скажи ей, — повернулась ко мне бывшая учительница.

Но я и сам уже принял решение и поднялся.

— Я и сам окунусь, — сказал я. — У берега вроде тихо, так что можно будет пройтись немного.

— Я тоже, — тут же встала Лика. — Хоть ножки помочу.

— Совсем больные что ли? — спросил Пашка.

— А почему нет? — спросил я. — Этот шторм — точно не естественной природы. И пока кто-то не нажмет на кнопку, он на берег не пойдет, так и будет висеть там.

— Это преграда, — сказал вдруг Степаныч, который после нашего разговора о купании начал внимательно рассматривать завесу непогоды.

— Преграда? — спросила Яна.

— Да, — кивнул он, вполне себе уверенно. — Для того, чтобы никто не мог попасть на полуостров, и чтобы никто не мог с него выбраться. Мы километров сто пятьдесят вдоль берега проехали, и везде этот шторм. Уверен, что он вокруг всего полуострова.