Хорал забвения - Грег Бир

Конечно, об этом написать можно.

Палка пришла в движение. Едва она коснулась земли, у Майкла возникло давно знакомое приятное ощущение: включилось «радио Смерти», источник поэзии.

В «Орфее» — фильме, который Майкл впервые посмотрел в тринадцатилетнем возрасте, — Смерть являлась современному поэту Орфею под видом женщины в черном лимузине. Радиоприемник в этом лимузине изрекал только вызывающе-бессмысленные фразы… и они потрясли Орфея своей чистотой и поэтичностью. Майклу иногда чудилось, будто он настроился на частоту «радио Смерти», и в такие минуты стихи получались кристально ясные.

Вот она идетС бутылкой в руке,Идет к микрофону.Качнулась слегка.Надтреснутый голос,Тонкое платье.Она умрет.Эта песняЕе убьет.Наши уши грубы.Все мы будемСлушать ееКровь и перегар.

Палка остановилась, и Майкл пробуравил маленькую точку — конец стихотворению. Нечто подобное он написал примерно год назад, после концерта Рики Ли Джонс. Но то стихотворение было цветистым и печально-слащавым, как слабое подражание Вордсворту, а это вышло блеклым, безвкусным. Далеко не шедевр. Майкл нахмурился.

И прежде ему иногда казалось, что не он настоящий автор стихов, как будто «радио Смерти» распределяло произведения между разными людьми и наугад. Сейчас это ощущение было особенно сильным. Не он сочинил это стихотворение. Кто-то подслушал его «внутреннюю речь» и преобразовал ее в поэтические строки.

Рука опять потянулась к палке и приписала под стихотворением:

«Надо спросить».

О чем? Кого?

Ребусы. Головоломки.

Глупость одна ищет имен,А слово — мысли могила.Не из вещей твой мир сотворен,Но песнь его породила.

Он уронил палку. Буквы собрали в своих крошечных руслах и берегах все искристые крупинки земли. Теперь они поблескивали в полумраке. Не Майкл их написал. Это сильно походило на беседу с невидимкой.

— Человеческий детеныш!

Оставив на земле светящиеся слова, он попятился к выходу и поднял тростниковый занавес. Перед домом стояла Спарт.

— Да?

— Сегодня у тебя не будет занятий, — объявила она.

Он встал и ощутил прохладный ветерок.

— И что же?

— Ты не в тюрьме. Только не привлекай больше внимание Ламии и не говори, что решил смыться. У Владыки Фитиля всюду уши. — Она ухмыльнулась. — Когда у тебя нет занятий, можешь отсюда уходить. Без нас. — Она многозначительно огляделась по сторонам. — Кстати, куда пойдешь? Только недалеко. Недалеко.

— Может, в Проклятую долину? Туда, где мы встретили Бири? — спросил он.

Спарт рассмеялась.

— Ишь ты какой шустрый! Пока не стоит.

Она, конечно, была права.

— А чему вы будете сегодня учить Бири?

Спарт приложила палец к губам.

— Человеку это знать не полагается.

Она ушла, и Майкл опустил полог и снова обратил взор к словам на земле. Они уже не светились. Майкл хотел было стереть их ногой, но передумал и достал из тайника под кровлей книгу. Она случайно раскрылась на длинной поэме Джона Китса «Ламия», которую Майкл прочел несколько лет назад и забыл. Поэма не дала никаких ключей к разгадкам тайн Царства, не сказала ничего существенного о Ламии, лишь вызвала новые вопросы. Откуда у великанши это имя? Она ничуть не похожа на змею.

Разве что… Ламия сбрасывает кожу. Майкл закрыл книгу и опустил в недавно пришитый карман.

На пригорке, похоже, никого не осталось. Во второй раз у Майкла возникла безумная идея тайком понаблюдать за Журавлихами и Бири. Наверное, легче было бы в одиночку пересечь Проклятую долину.

И Майкл отправился в Полугород.

Приближаясь к базарной площади, услышал шум. Три высоких гибрида, в том числе стражник, который однажды встретил Саварина и Майкла на околице Полугорода, из ворот рынка свирепо глазели на толпу. Разговор шел на каскарском языке, и, похоже, страсти накалялись.

Элевт с опущенной головой стояла в стороне. Майкл подошел к ней.

— Что происходит?

— Я больше не управляю рынком. — Она попыталась улыбнуться, но губы не слушались. — С тех пор как забрали Лирга, порядка нет и в помине. Так решил совет гибридов.

Майкл посмотрел на стражников и толпу и почувствовал, что краснеет.

— Что теперь будешь делать?

— Мне выделят новый дом, а управляющим рынком назначат другого. Я должна переехать.

— Можно что-нибудь изменить?

— Нет, что ты! — Казалось, одна лишь мысль о протесте ужаснула ее. — Решения совета — закон.

— Кто там главный?

— Халдан. Но он подчиняется Элионсу, ведь тот следит за всем в Землях Пакта, особенно в Полугороде.

— Я способен чем-нибудь помочь?

Она дотронулась до его щеки.

— Нет. Мне поручат другую работу. По способностям.

Майкла снова кольнула совесть.

— Я уже быстрее учусь, — сказала она спокойно. — Скоро смогу делать то, что умеет молодой сидх.

— Ты имеешь в виду волшебство?

— Да. Майкл, а не сходить ли нам сегодня… — В ее взгляде было такое отчаяние, что Майкл не мог его вынести. — На речку. Кажется, будет тепло… Можно искупаться.

Майкл поморщился.

— Вряд ли мне еще когда-нибудь захочется тут искупаться.

— Днем риверины редко появляются. И потом, я ведь умею замечать их издали. Они не успеют нам ничего сделать.

Майклу этот довод показался не слишком убедительным. Впрочем, почему бы не провести день с Элевт? Чем плоха эта идея? Только теперь ему стало ясно, как Элевт не хватает друга.

— Я уже никому не в силах помочь, — сказал Майкл.

Она молча смотрела в землю.

В конце концов чувство вины, а также огонек в чреслах заставили Майкла согласиться.

— А что будет с базаром? — спросил он.

— Это уже не наша забота. Пойдем.

Снова появилось солнце, облака большей частью рассеялись. Во второй половине дня стало совсем тепло. Река текла медленнее, чем обычно, и прогрелась, — случись подобное на Земле, Майкл удивился бы. В прозрачной воде длинные серебристые рыбки скользили среди причудливых водорослей. Элевт лежала голая на берегу, а Майкл — рядом, на боку, спиной к ней, подперев голову рукой.

— Как дела у юного сидха? — спросила Элевт.

Майкл не распознал тона и повернулся к ней.

— По-моему, неплохо. Я не знаю, что нужно, чтобы стать тут жрецом. В смысле жрецом Адонны.

— Отец однажды сказал, что нужен компромисс. Он когда-то пробовал поклоняться Адонне, как сидхи, но ничего не вышло. Все сидхи идут на компромисс. Они поклоняются Адонне, а тот позволяет им здесь жить.

— Разве поклонение бывает принудительным?

— Некоторые сидхи очень преданы Адонне. Чувствуют родство с ним.