Люйши чуньцю (Весны и осени господина Люя) - Бувэй Люй

настоящий треножник Цинь. Так что о Люся Цзи можно сказать, что он умел подать правильный совет: он ведь не только сохранил свое царство, но и царство луского правителя сумел спасти.

Циский Минь-ван бежал и поселился в царстве Вэй. Целый день проходил он в раздумье, а затем спросил у Гун Юйданя: «Я погиб, но не знаю, в чем тому причина. Отчего же все-таки пришлось мне бежать? Нужно что-то изменить!» Гун Юйдань отвечал: «Я, ваш слуга, полагаю, что причина вам уже известна. Как она может быть неясна вам, государь? Причина вашего несчастья в вашей мудрости. Сейчас в мире властители невежественны, они ненавидят властителей умных. Оттого, стакнувшись, они подняли войска и двинулись на вас походом. В этом и лежит причина вашего, государь, несчастья». Минь-ван тяжко вздохнул и сказал: «Быть столь умным и познать такое горе! Причина этого мне также неясна». Гун Юйдань, конечно, преувеличивал, поскольку знал о неразумии Минь-вана.

У юэского царя Шоу было четверо сыновей. Младший брат его сказал себе: «Нужно их уничтожить, чтобы стать наследником самому». Троих он ненавидел так, что убил их первыми. Горожане были опечалены и настроены против высших. Оставался еще один наследник, и Юй хотел убить и его, но сам царь все еще ни о чем не догадывался. Тогда его сын, дабы избегнуть неминуемой гибели, подбил горожан на изгнание Юя. Окружили царский дворец. Тогда юэский царь протяжно вздохнул и сказал: «Ах, не слушался я брата Юя, вот и попал в такую беду!» Так он и не узнал истинной причины собственной погибели.

ГЛАВА ПЯТАЯ

О понимании / Цзин тун

Иногда считают, что у повилики нет корня. Это не совсем так. У повилики есть корень, но она не связана с ним прямо. Это корень, как у пахимы.

Магнит притягивает железо: будто кто-то тянет. Когда деревья растут неподалеку друг от друга, они сплетаются ветвями: будто кто-то их толкает.

Мудрец становится лицом к югу, помышляя с любовью о благе народном. Он не успевает еще отдать повеления, как все в мире уже вытягивают шеи и становятся на цыпочки; цзин его тогда изливается прямо в сердце народное. Злодей же, несущий людям зло, также увидит от людей лишь зло.

Когда некто собирается в поход и еще только вострит все пять видов оружия, снаряжает войско, запасает провиант, то еще за день до его выступления тот, на кого идут походом, невесел. Хоть он еще точно не знает об этом, но душа ему уже подсказывает.

Когда некто пребывает в Цинь, а дорогой ему человек умирает в это время в Ци, тогда ци воли у него приходит в движение, а цзин то приходит, то уходит.

Дэ — истинный властелин над тьмой народа, как луна — корень всему инь. Когда луна полная, набухают жемчужницы, наполняется все, что инь. Когда луна на ущербе, жемчужницы усыхают, истощается все, что инь. Вот: луна на небе, а все, что инь, меняется вслед ей в пучине морской. Так и мудрец: следует дэ в себе самом, а люди по всем концам света склоняются к доброте.

Ян Юцзи стрелял в дикого тура, а это был камень. Однако стрела его вошла в камень по самое оперение — так верил он, что это тур.

Бо Лэ научился распознавать коней и, кроме коней, ничего вокруг себя не замечал, так как был привержен к одним лишь коням.

Сунский повар, любивший разделывать быков, не видел вокруг ничего, кроме бычьей туши. За три года он не видал ни одного живого быка. Девятнадцать лет орудовал одним и тем же ножом, а лезвие было как только что наточенное. Он следовал своему естеству и был привержен исключительно разделке быков.

Как-то под вечер Чжун Цзыци услышал, как кто-то печально бьет в каменный гонг. Он подозвал того человека и осведомился: «Что это вы так печально бьете в гонг?» Тот отвечал: «Мой отец имел несчастье убить человека и заплатил за это жизнью. Моя мать осталась в живых, но теперь давит вино на общественных работах. Я вот тоже жив, но должен бить в гонг по долгу службы. Мать я не видал три года, а тут недавно встретил на рыночной площади. Хотел выкупить ее, но у меня ничего нет, да я и сам-то в собственности у людей. Посему я печален». Чжун Цзыци вздохнул и сказал: «Что печально, то печально!» Сердце не рука, рука не колотушка и не камень. Но когда печаль поселяется в сердце, и дерево, и камень откликаются на нее. Так и благородный муж — уверен в себе, а известно о том всем, чувства его в груди, а следствия их в людях; нужны ли ему еще и слова?!

В Чжоу жил человек по имени Шэнь Си. У него умерла мать. Как-то он услышал песенку нищего у своих ворот, до того печальную, что он даже изменился в лице и велел впустить побирушку. Поглядел на него и спросил, почему тот побирается. Тот сказал, что делает это ради матери.

У детей и родителей тело единое, только разделенное на две части, так же, как и единая ци, только дыхание разное. Это — как семена у трав и цветов, как корень и сердцевина у деревьев. Они могут быть на расстоянии, но всегда связаны. Они соединяются и в потаенных мыслях. От болезней и страданий выручают они друг друга; в тоске и печали друг друга они поддерживают. При жизни друг другу радуются, по смерти друг о друге печалятся. Это называется родством кости и плоти; оно столь крепко, что движение души одного тут же отзывается в сердце другого. Так обретают они цзин друг друга. К чему же им слова?

КНИГА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Первая луна зимы / Мэндун-цзи

В первую луну зимы солнце в Вэй. На закате восходит Вэй, на рассвете — Цисин. Дни этой луны — жэнь и гуй, ее ди — Чжуансюй, ее шэнь — Сюаньмин, твари — в панцирях, нота — юй, тональность — инчжун, число — шесть, вкус — соленый, запах — гнили, жертвы — входу, и первейшая — почки.

Воды начинают замерзать; землю сковывает холод. Фазан вступает в большую воду, оборачивается устрицей. Радуга прячется, ее не видно.

Сын неба поселяется в левых покоях Сюаньтана, выезжает на темной колеснице, правит железными скакунами. Водружает темное знамя, облачается в черное