МИМ-1. Оникс - Эл Лекс

взрослых. Возможно, они хотят в это верить и просто закрывают глаза на происходящее. Ведь не в их силах сейчас что-то исправить.

Я закрывать глаза не собирался. Поэтому, пока дверь не закрылась, я подбежал к ней и проскользнул внутрь, даже не задев створку и не помешав ей закрыться.

Я оказался в небольшом темном коридоре, окруженный какими-то устройствами. Некоторые из них вертелись, некоторые пыхтели, но все располагались в полумраке, и из-за этого было трудно рассмотреть, что именно они делают. Но меня это и не интересовало. Меня больше волновало то, что происходило впереди, в большом помещении, занимающем всю носовую часть дирижабля.

Здесь были такие же панорамные окна, как и в задней части, и в них было отлично видно… Или, вернее, не видно — дождь заливал их так сильно, что ничего не разглядеть. Дворников на дирижабле, конечно, не было, предполагалось, что их заменит сила гравитации, но сейчас даже она не справлялась, настолько сильными потоками заливало стекла. Казалось, что весь Тихий океан подняли в небо и обрушили на нас одним махом.

Посреди рубки управления стоял капитан — не узнать его было невозможно даже со спины. Белые брюки, белый китель и белая же фуражка — ну кто еще это может быть? Да еще если он держит в руках огромное деревянное резное рулевое колесо, живо напоминающее штурвал какого-то древнего галлеона.

Кроме штурвала, в рубке было много и вполне современной техники — какие-то огромные пульты с дисплеями, косы проводов, вьющиеся по потолку, и главное украшение этого места — огромная полупрозрачная голограмма прямо перед капитаном. Она изображала глобус планеты, на котором яркой точкой пометили «би-би». А вокруг него, на добрый десяток километров во все стороны, если я правильно посчитал масштаб, раскинулось темно-красное пятно, словно кровью нарисованное.

— Такого просто не может быть! — нервно произнес капитан, продолжая разговор, начало которого я не слышал. Его голос дрожал, и в нем слышалась паника.

— Я знаю! — ответил ему человек в синем, следуя за которым я сюда пришел. — Я дважды перепроверил! Метеостанция в порядке!

— Тогда как ты объяснишь, что час назад она показывала умеренную грозу, а сейчас смертельный шторм?! — раздался другой голос, полный недоумения и страха.

Я перевел взгляд и увидел того самого усача, который встречал нас у входа. Он что-то делал с одним из дисплеев, и, судя по его нахмуренным бровям, у него не получалось. Его руки нервно перебирали кнопки, но экран оставался черным, как бездонная пропасть.

— Да сейчас уже какая разница! — раздался третий, женский голос откуда-то из-за пределов моей видимости. — Виктор, ты открыл клапан?!

— Нет, конечно! — усатый всплеснул руками, его голос звучал так, будто он был на грани срыва. — Как я его открою, силой мысли?! Привод не реагирует на команды, он просто не в сети!

— А запасной? — спросила женщина, и в ее голосе слышалась паника, которая нарастала с каждой секундой.

— Ты что, тоже научилась читать мысли?! — мрачно пошутил усатый, и в его голосе не было радости, только беспокойство. — Запасной тоже не работает! Он подключен, но ничего не происходит!

— Видимо, обрыв, — тяжело вздохнул капитан.

— Сразу оба контура? — не поверила женщина, которую до сих пор не было видно. — Разве такое возможно?!

— Возможно все, — покачал головой человек в синем комбинезоне. — Вероятность такого события очень мала, всего полпроцента, но она есть. Предполетная проверка показала, что все системы в порядке, так что если что-то и случилось, то случилось уже после взлета.

— И метеостанция тоже сломалась! — добавил капитан. — И тоже во время полета! Так что это не случайность! Черные небеса, за что мне все это?!

В ответ на его слова раздался новый гром, и дирижабль сильно тряхнуло, а вокруг сверкнули молнии. Все в рубке присели от неожиданности, а потом капитан прошипел сквозь зубы:

— Как скоро мы выйдем из шторма?!

— Мы не выйдем, — ответила женщина, и ее голос звучал обреченно. — Не успеем.

— Нас же несет ветром с бешеной скоростью! — не унимался капитан, его голос становился все более напряженным. — Что значит «не успеем»?!

— Вот именно, что несет ветром, — возразил Виктор, перебирая пальцами по дисплею. — Поэтому все, что попадает в щит «би-би», попадает с удвоенной, если не утроенной силой. Прочность щита уже близка к пятидесяти процентам. Если это продлится еще минут хотя бы пятнадцать, мы останемся без щита. А дальше либо баллон разорвет ветром, либо в нас вообще попадет молния!.. Или что-то еще, даже не хочу об этом думать.

— Единственный выход — открыть клапан сброса газа! — продолжила женщина, оставаясь вне поля зрения, где-то у стены. — Если мы снизим высоту хотя бы на двести метров, мы уйдем ниже шторма! Дождь от этого не исчезнет, но с ним мы как-нибудь справимся!

— Ладно, — вздохнул капитан, его лицо исказилось от напряжения. — Тогда… делать нечего. Я выйду из гондолы, доберусь до клапана и открою его вручную.

— Ты с ума сошел?! — закричала женщина, ее голос звучал как крик о помощи. — Маркус, ты не структурник! Ты не биомант! Ты артефактор, что ты собираешься делать?! Как ты доберешься до самого верха баллона?! Может, у тебя есть сапоги, позволяющие ходить по стенам и потолкам?!

— Боюсь спросить, что ты скажешь про меня, — поднял голову Виктор, его голос был полон ядовитого сарказма.

— Вообще ничего не скажу, — слегка смягчила тон женщина. — Вы, псиоманты, вообще узкоспециализированы. Как скальпель.

— Значит, ты намекаешь, что пойдешь ты? — усмехнулся Виктор.

— Да! Я единственный материамант здесь, и у меня есть хоть какие-то шансы!

— Может, напомнить тебе, что ты только вчера подняла ранг? — спокойно спросил Виктор, его голос звучал как холодный душ. — И сейчас ты не сильнее цыпленка.

— Много ты понимаешь!

— Да нет, конечно, куда мне? — Виктор покачал головой. — Я даже не мог подумать о том, чтобы сомневаться в твоем могуществе. Могучий материамант, продемонстрируй свою силу. Ну, хотя бы свое любимое копье материализуй, будь добра. Хотя бы его наконечник.

Наступила пауза, а потом женщина громко фыркнула, но ничего не сказала. В воздухе повисло напряжение, словно все ожидали, что произойдет что-то важное.

— И все равно кому-то придется это