Автобиография - Жанна Гийон

После того, как я, после двух с половиной лет пребывания на этом месте, по причине неподходящего климата была вынуждена переехать, они жили в большем мире и покое. С другой стороны, моя сестра слишком устала от обители, и когда приближалось время паводка, они, воспользовавшись им, отослали ее вместе со служанкой, которую я брала с собой, и которая чрезвычайно меня донимала во время моей последней болезни. Я держала возле себя только ту, которую Провидение послало мне через мою сестру. Я всегда думала, что Бог тогда устроил поездку моей сестры единственно для того, чтобы она привезла ее мне, как Им избранную и соответствующую тому состоянию, которое Ему было угодно мне дать. Пока я еще была очень слабой, Урсулинки вместе с Епископом Версаля, весьма просили Отца настоятеля Варнавитов найти среди набожных людей достойного человека, равно благочестивого и образованного, которому бы он доверял, и кто бы мог послужить ему, как помощник и советник. Сначала он обратил внимание на Отца ля Комба, но прежде чем тот приступил к этому служению, он написал ему письмо, чтобы узнать, не имеет ли он возражений против такого служения. Отец ля Комб ответил, что его воля состоит единственно в послушании настоятелю, и что он может располагать им так, как посчитает лучше всего в этом случае. Отец рассказал мне об этой ситуации и о том, что мы будем полностью разлучены. Я была рада узнать, что наш Господь желает его использовать под началом епископа, знакомого с ним и склонного поступать по справедливости. Однако до его отъезда не все вопросы еще были улажены.

Глава 13

ОЗЖЕ Я ПОКИНУЛА УРСУЛИНОК.

Они нашли для меня жилье недалеко от озера. Там был только один пустой дом, вид которого говорил о крайней нищете. Дымоход был только в кухне, через которую приходилось проходить. Я взяла с собой свою дочь и отвела ей и ее служанке самую большую комнату. Сама же расположилась на соломе на маленьком чердаке, куда я поднималась по лестнице. Поскольку кроме кроватей у нас не было другой мебели, хотя бы даже самой простой и незатейливой, я привезла несколько плетеных стульев и голландскую глиняную и деревянную утварь. Никогда мне не приходилось быть более довольной, чем на этом маленьком чердаке, который казался столь уютным для положения Иисуса Христа. Мне все представлялось намного вкуснее на деревянной посуде, нежели на тарелках. Я запаслась необходимыми продуктами, надеясь оставаться здесь долгое время. Но дьявол не оставил меня надолго в таком сладостном мире. Мне сложно описать те гонения, которые были против меня возбуждены. В мои окна бросали камни, и они падали у моих ног. Мне удалось привести в порядок мой маленький садик. Тогда они пришли ночью и уничтожили его, сломав беседку и, перевернув в ней все, как если бы там бесчинствовали солдаты. Каждую ночь они приходили под дверь, выкрикивая оскорбления, устраивая такой грохот, как будто собирались проломать дверь. Позже эти люди признались мне, кто повелел им заниматься таким делом.

Несмотря на то, что время от времени я продолжала оказывать благотворительную помощь Гексу, меня преследовали из–за него не меньше. Они дали распоряжение одному человеку принудить Отца ля Комба остаться в Тононе, думая, что в противном случае, он будет для меня поддержкой во время гонений. Но мы воспрепятствовали этому. Тогда мне были неведомы планы Божьи, и что вскоре Он вытащит меня из этого одинокого бедного жилища, где я радовалась в сладостном и стойком удовлетворении, невзирая на оскорбления. Здесь я ощущала себя счастливее, нежели любой монарх на земле. Для меня это было гнездом отдыха, и Христос желал, чтобы в этом я уподобилась Ему.

Как я уже говорила, дьявол, возбуждал моих гонителей. Они послали передать мне, что изгонят меня из епархии. Все то добро, которое Господь побудил меня здесь совершить, осуждалось более чем величайшие преступления. Они были терпимы к преступлениям, но не могли вынести моею присутствия. В течение всего этого времени у меня не возникало беспокойства или сожаления по поводу того, что я все оставила, но вовсе не из–за того, что я видела в этом волю Божию. Такая уверенность была бы слишком для меня непосильна. Но я ничего не видела и ничего не ценила, принимая все одинаково из руки Бога, Который наделял меня этими крестными испытаниями по справедливости или по милости. Маркиза Прюне, сестра главного Статского Секретаря Его Королевского Величества и премьер–министра Графа Савуа, во время моей болезни прислала мне срочное письмо из Турина, приглашая посетить ее и говоря, что если я подверглась таким преследованиям в этой епархии, я смогу найти у нее убежище на некоторое время, в течение которого положение дел может улучшиться. А когда она будет готова, то возвратится вместе со мной и присоединится ко мне с одной из моих подруг из Парижа, которая также хотела потрудиться здесь согласно воле Божьей. В то время я была не в состоянии исполнить просимое ею и намеревалась продолжать сотрудничать с Урсулинками, пока ситуация не изменится. Позже она более не писала мне об этом. Эта дама обладала чрезвычайной набожностью, ибо она оставила великолепие и шум Двора, отдав предпочтение спокойному удовольствию уединенной жизни и посвятив себя Богу. Обладая всеми природными дарованиями, она продолжала оставаться вдовой в течение двадцати двух лет, отказавшись от всех предложений замужества, посвятив всю себя нашему Господу без остатка. Когда она узнала, что мне пришлось оставить Урсулинок, при этом ничего не зная о том, как там со мной обращались, она прислала письмо, обязав Отца ля Комба ради ее собственного блага провести несколько недель в Турине, куда он должен был привезти и меня. Нам не было известно что привело ее к принятию такого решения. Как она рассказала нам позже, некая сила свыше побудила ее к этому, ибо цель была ей неизвестна. Если бы она намеренно размышляла об этом, будучи такой предусмотрительной женщиной, она возможно и не сделала бы всего этого, ибо гонения, которые устраивал против нас Епископ Женевы, стоили ей больше, чем просто мелкие унижения. Наш Господь позволил Епископу преследовать меня совершенно удивительным образом, так как он проникал везде, где мне приходилось бывать. Я же никогда не причиняла ему зла. Напротив, я готова была отдать свою жизнь за благо его епархии.

Поскольку эти приглашения пришли к нам безо всяких наших планов на этот счет, мы без колебания подумали, что это было в воле Божьей. Мы решили что, возможно, Он желает вытащить нас из тех порицаний и преследований, среди которых мы трудились, гонимые с одной стороны и приветствуемые с другой. Было решено, что Отец ля Комб сопроводит меня в Турин, а оттуда отправится в Версаль. Кроме него я взяла с собой одного набожного достойного человека, который последние четырнадцать лет преподавал богословие, дабы лишить наших врагов всякой возможности клеветать. Также я взяла с собой одного мальчика, которого я вывезла из Франции. Они взяли лошадей, и я наняла коляску для своей дочери, служанки и себя. Но все меры предосторожности напрасны, если Богу угодно их разрушить. Наши противники немедленно написали в Париж. Вокруг нашей поездки уже витала сотня нелепых историй, и удовольствия ради ставились всевозможные комедии, настолько же лживые насколько это возможно в мире. Именно мой брат, Отец ля Мот, так активно занимался распространением этих слухов. Если бы он считал это правдой, то из милосердия должен был бы держать все в тайне, а тем более, когда все было чистой ложью. Рассказывали, будто я уехала одна с Отцом ля Комбом, бродяжничая по стране от провинции к провинции, и много других подобных басен, столь нелепых и злых, бессвязных и дурно состряпанных. Мы все терпеливо сносили, не оправдывая себя и никому не жалуясь.

Как только мы приехали в Турин, Епископ Женевы написал направленное против нас письмо. Поскольку он не мог нас преследовать иным способом, то делал это с помощью писем. Отец ля Комб направился в Версаль, а я оставалась в Турине с Маркизой Прюне. Но какие крестные испытания обрушивались на мою собственную семью со стороны Епископа Женевы, Варнавитов и большого числа людей со стороны! После смерти моей свекрови мой сын приехал ко мне, что еще больше увеличило мои неприятности. Затем мы услышали все его рассказы о продажах всего движимого имущества, лучших слуг и подписании документов без согласования этого со мной. Оказалось, что я была абсолютно им не нужна. Мое возвращение расценили нецелесообразным, принимая во внимание суровость времени года. Маркиза Прюне, которая поначалу с такой теплотой ко мне относилась, видя мои великие испытания и бесчестие, стала ко мне холодна. Моя детская непосредственность, в которой держал меня Бог, казалась ей глупостью. Ибо когда речь шла о помощи кому–либо или каком–нибудь требовании Бога ко мне, вместе со слабостью ребенка Он давал мне очевидные качества силы свыше. В течение всего времени моего пребывания здесь ее сердце было совершенно закрыто для меня. Однако наш Господь дал мне предсказать события, которые должны были произойти с ней, с ее дочерью и с благочестивым священником, жившим в ее доме.